Религиозное/нерелигиозное: к вопросу о критериях (теоретический и практический аспекты)

Религиозное/нерелигиозное: к вопросу о критериях (теоретический и практический аспекты)

Элбакян Е.С.

доктор философских наук, старший научный сотрудник, эксперт Центра религиоведческих и этнокультурных исследований т экспертизы Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, член Управляющего совета Ассоциации российских религиоведческих центров, ответственный секретарь редколлегии журнала «Религиоведение»

Аннотация: В статье рассмотрены критерии религиозного, а также религиозный комплекс, типология религиозных организаций, признаки религиозных организаций, отличающие их от светских (в социологическом и юридическом аспектах в соответствии с ФЗ № 125), религиозный опыт как важнейшая характеристика религиозного человека или группы верующих. Подобное многоаспектное рассмотрение позволяет выявить критерии религиозного/нерелигиозного. На конкретных примерах показано, как важно для специалиста понимание критериев религиозного (и соответственно, отличия религиозной организации от внерелигиозной) и использование этого понимания в экспертной деятельности.

Ключевые слова: религия, сверхъестественное, Бог, религиозный комплекс, религиозная организация, религиозный опыт

Abstract: The article discusses the criteria of a religious, as well as a religious complex, typology of religious organizations, signs of religious organizations that distinguish them from secular (in sociological and legal, in accordance with Federal Law No. 125, aspects), religious experience as the most important characteristic of a religious person or group of believers. Such a multidimensional consideration reveals the criteria of religious / non-religious. It is shown on specific examples how important it is for a specialist to understand the criterion of a religious (and, accordingly, the difference between a religious organization and non-religious) and the use of this understanding in expert activity.Keywords: religion, supernatural, God, religious complex, religious organization, religious experience.

Keywords: religion, supernatural, God, religious complex, religious organization, religious experience

Теоретическое основание

Религия является особой сферой жизни человека. Ее основным признаком, отличающим религиозное от не- или внерелигиозного, является наличие сверхъестественного в картине мира и веры в его реальное существование. При этом сверхъестественное может выступать как существом или сущностью, личным Богом (единственным в монотеизме), так и пантеоном богов (в политеизме), духов (в полидемонизме) и т.д. или неким сверхъестественным актом, выходящим за рамки естественного, физически обусловленного хода событий (например, реинкарнация в религиях Индии) и др.

Сверхъестественное – нечто, выпадающее из ряда вещей и явлений естественного мира и недоступное объяснению естественными причинами, то есть, теми, которыми располагает «земная реальность», в частности, наука (физика, химия, биология, психология, антропология и др.) В сфере религии, под сверхъестественным понимается чудо как явление – событие или участвующий в них, либо продуцирующий их субъект (личность), – которые не поддаются причинно-следственному (логическому) объяснению и воспринимаются как нечто запредельное, сверхприродное, принципиально непознаваемое средствами науки или обыденного сознания, постигаемое лишь в процессе сверхчувственного, мистического, религиозного опыта человека, как некое инобытие. К сфере сверхъестественного относятся существа и сущности (духи, демоны, культурные и мифологические герои, боги и др.) Сверхъестественное, как правило, противопоставляется естественному и доступно лучшему пониманию через данное противопоставление.

«Онтологически сверхъестественное - запредельное обыденной действительности, сверхприродное и сверхъэмпирическое; гносеологически - непознанное и требующее специальных форм познания; феноменологически - необыкновенное, таинственное; психологически - опыт аффекта; аксиологически - ценность высокого порядка»[2, с. 956]..

Традиция западноевропейской философской и теологической мысли, начиная с поздней античности и средневековой схоластики, по сути отождествляет божественное и сверхъестественное. Новая и новейшая европейская история расширили объем понятия «сверхъестественное», в которое отныне были включены новые значения, связанные с искусством, литературой, кинематографом, фэнтези и др., то есть с теми видами творчества, которые создают «иную реальность», изначально существующую лишь в сознании художника, режиссера, писателя, и лишь затем, с помощью неких материальных носителей, отчуждаемую во внешний мир. Здесь возникает вполне уместный вопрос: а каков же критерий отделения сверхъестественного как божественного в религии и сверхъестественного как иной реальности в искусстве и литературе? Ответ, я полагаю, не сложен и заключается во второй части озвученного мною ранее тезиса – для религии, в отличие от искусства и литературы, всегда необходима вера в реальность существования этого сверхъестественного. Если человек не верит в Бога, Божественную Троицу, Аллаха, реинкарнацию в соответствии с личной кармой, в загробное существование и воздание и т.п., значит, строго говоря, он не является верующим, ибо религиозная вера является центральным элементом сознания верующего человека, живущего в рамках ценностно-нормативных представлений религии, последователем которой он является и оценивающий мир, события, явления в нем происходящие с точки зрения божественных (сверхъестественных) заповедей и запретов, божественных кары и одновременно сотериологической надежды. То есть сакральный аспект жизни верующего всегда доминирует над профанным.

Таким образом, оказывается, что критерием религии, религиозного является наличие сверхъестественного в картине мира и вера в его реальное существование.

Поняв, что отличает религиозное от вне- или нерелигиозного, необходимо выяснить, какие организации и по каким критериям следует относить к религиозным, какова типология религиозных организаций.

Для определения того, является ли данная организация/группа религиозной, в социологии религии широко используется понятие «религиозный комплекс».

Религиозный комплекс представляет собой совокупность элементов, присущих любой религии. В структуре религиозного комплекса обычно выделяются четыре основных элемента: религиозное сознание, религиозная деятельность, религиозные отношения и религиозные организации.

Ядром религиозного сознания, как уже отмечалось, является религиозная вера. Религиозное сознание имеет два уровня: обыденный и концептуальный. Обыденный уровень – это совокупность религиозных представлений, чувств, настроений, привычек, традиций, присущих верующим - последователям определенной религии или религиозного направления. Концептуальный уровень вмещает в себя систему религиозных идей, их теологическое и религиозно-философское обоснование.

Религиозная деятельность включает в себя культовую и внекультовую составляющие. Культовая религиозная деятельность состоит в отправлении религиозного культа, совершении обрядов, ритуалов, церемоний, богослужений, мистерий, жертвоприношений и др. К внекультовой религиозной деятельности относятся хозяйственно-экономическая, издательская, просветительско-образовательная, воспитательная, миссионерская, милосердно-благотворительная, управленческая и т.п. деятельность религиозных организаций.

Религиозные отношения, также, бывают как культовыми – складывающимися между верующими религиозной общины в процессе общего отправления культа, – так и внекультовыми, возникающими в процессе их общения, напрямую не связанного с отправлением культа или отношениями между религиозными организациями. Это, например: совместные мероприятия, межрелигиозные конференции, обмен информацией, совместные социальные проекты и др.

Помимо того, религиозные отношения имеют еще две стороны: объективную (общение верующих друг с другом) и субъективную (отношение верующего к Высшему, к сверхъестественному и т.д.).

Четвертым элементом религиозного комплекса является религиозная организация, выполняющая как религиозные, так внерелигиозные функции. Исполнению религиозных функций служат культовые религиозные организации. Внекультовые религиозные организации занимаются внекультовой религиозной деятельностью. Культовые религиозные организации имеют определенную типологию, сводящую все их множество к трем основным типам (неосновных насчитывается до пятнадцати): церковь, секту и деноминацию. Каждый из названных типов отвечает определенной группе признаков.

Так, церковь (от греч. Κυριακη – дом Господа) в христианстве понимается как тип религиозной организации, отвечающий следующим признакам:

Ø принадлежность к церкви определяется традицией;

Ø последователи в основном анонимны;

Ø верующие делятся на духовенство и мирян;

Ø священнослужители получают специальное образование и готовятся к принятию сана и осуществлению своей деятельности;

Ø церковь, как правило, сотрудничает с государством, на территории которого она действует [подробнее см.: 12, с.313].

Помимо социального аспекта, понятие «христианская церковь» в вероучительном плане рассматривается как единство верующих прошлого, настоящего и будущего, прошедших через таинство крещения. Догматически эта церковь рассматривается как мистическое тело, возглавляемое Богочеловеком – Иисусом Христом, посредством которого для ее последователей становится возможным будущее спасение. Понятие «церковь» несколько переосмысливается в протестантизме. Появляется учение о видимой (сообщество всех крещенных) и невидимой церкви (сообщество только спасенных).

Секта (лат. sekta – школа, направление, учение, от лат. sequor – следую) – тип религиозной организации, отвечающий ряду следующих религиозных признаков:

Ø претензия на избранничество (то есть данная секта существует лишь для избранных);

Ø неприятие мира;

Ø добровольное религиозное обращение и сознательное вступление в секту;

Ø прямое членство в ней;

Ø отсутствие жесткого деления на клир и мирян;

Ø отсутствие разветвленной бюрократической организации;

Ø в ряде случаев всеобщее священство;

Ø значительная роль харизматического лидера (как правило, основателя секты);

Ø менее формальное и более эмоционально-личностное богослужение;

Ø активная миссионерская деятельность;

Ø контроль за членством;

Ø склонность к социальному изоляционизму;

Ø замкнутость жизни;

Ø оппозиция по отношению к крупным историческим религиям, их вероучениям и культовой практике;

Ø зачастую, оппозиция по отношению к нормам и ценностям государства, на территории которого функционирует секта[подробнее см.: 11, с.245].

Лаконично и по существу сектантство охарактеризовал известный российский религиовед, доктор социологических наук, профессор М.Ю. Смирнов: «Сектантство – это малые группы последователей какой-либо религии, которые выделяют в учении этой религии только те идеи и практики, которые соответствуют их духовным и жизненным ожиданиям, при этом отвергают все остальное. Они обособляются, а затем выходят из религиозной общности (церкви, конфессии). Сектам обычно присущи замкнутость, интровертивность, стремление максимально ограничить взаимоотношения с религиозным и светским окружением [см.: 5].

Далее, сопоставляя исторический тип («класс») религии и тип религиозной организации, М.Ю. Смирнов приходит к справедливому выводу о том, что именования новых религиозных движений (НРД) сектами, а тем более «деструктивными» и «тоталитарными» (последние словосочетания не являются научными) в академическом (религиоведческом) дискурсе не выдерживают никакой критики, поскольку «при всей пестроте НРД есть признаки, отличающие эти движения от исторических сложившихся религий и религиозного сектантства: внеконфессиональное происхождение (формирование на собственной основе, а не в рамках существовавших религий), харизматическое лидерство основателя движения (и признание безусловного авторитета учения основателя после его смерти), эклектичность вероучения (совмещение разнородных элементов из широкого спектра религиозных и светских учений, синтезированных на основе личного творчества основателя движения). […] НРД не возникают внутри и не выходят из исторически сложившихся религиозных организаций. Они формируются благодаря личной убедительности и харизматичности основателей, сумевших выразить в своей проповеди чьи-то переживания, надежды и чаяния. Большинству НРД [...] свойственна высокая пропагандистская активность, стремление экстраполировать свои идеи и деятельность на возможно большее количество потенциальных неофитов. Их эффективность определяется тем, насколько привлекательно и востребовано «духовное предложение»[5].

Ряд социологов религии полагают, что в современных условиях от термина «секта» следует отказаться, поскольку он был актуален только тогда, когда существовала государственная религия («церковь»), а все отклонения от нее именовались «сектами». В условиях светскости большинства государств мира, при отсутствии в них государственной религии и, как частный случай, государственной церкви, понятие «секта» утратило свою актуальность. «В 1994 г. один из ведущих социологов религии Хосе Казанова говорит о глубокой неадекватности любых противопоставлений понятий церковь и секта в связи с радикальным изменением места и роли религии в современном обществе. Церковь, по Казанове уже не является обязательным вседовлеющим институтом общества, всегда и во всем поддерживаемым государством. Люди могут свободно уходить из церкви в любую другую религиозную организацию, а государство более не нуждается в ней, как в основной опоре. Церковь оказалась в условиях равной конкуренции с другими религиозными организациями и всё сильнее тендирует в область схожих с деноминациями и сектами структурных реакций на окружающий мир. Секта, как и прежде, стремится к самосохранению и увеличению количества последователей. Однако ситуация множественности вариантов религиозного выбора толкает ее к необходимости ещё большего подчёркивания собственной исключительности и неповторимости, что усиливает для нее напряженность отношений с окружающим обществом. Это поддерживает интерес к секте со стороны настоящих и потенциальных последователей и, одновременно, тормозит ее развитие в современном плюралистическом обществе. Последнее всё решительнее пресекает любые формы проявления религиозного фундаментализма и экстремизма в своей среде и требует от секты соблюдения и признания всех религиозных прав и свобод индивида, и в первую очередь признание права на существование иных религиозных организаций. Соответственно для своего выживания секта должна признавать эти права и свободы, вступая, таким образом, во внутренний конфликт со своей природой, включающей в себя претензии на абсолютность собственного вероучения, уникальность своей организации, особую избранность ее членов и непринятие мирских норм и ценностей жизни. Баланс между внешним и внутренним давлением в направлении нивелирования напряжённости с окружающей социокультурной средой и необходимостью поддержания этого напряжения всё чаще разрешается в пользу сближения с миром. По мнению Казановы, церкви и секты согласно их месту и особенностям реакции на окружающее общество тендируют в современном мире к образованию одного и единственного типа религиозной организации – деноминации» [подробнее см.: 9, с. 11-24].

Помимо религиоведческого подхода, аксиологически нейтрально рассматривающего секту как один из типов религиозных организаций наряду с церковью и деноминацией, термин «секта» на бытовом уровне (в повседневности) нередко используется с негативной коннотацией, что, по существу, является некорректным при именовании тех или иных религиозных организаций, так как заведомо формирует к ним негативное отношение.

В современном российском законодательстве юридическое понятие «секта» отсутствует и означающий его термин не может восприниматься критерием при оценке того или иного религиозного направления с правовой точки зрения.

Помимо научного (религиоведческого) подхода, в последние десятилетия в РФ относительное распространение получил конфессиональный т. н. «сектоведческий» взгляд, когда с позиций одной религии негативно оцениваются другие, значительно меньшие по численности, времени существования и степени инкорпорированности в социокультурный контекст религиозные направления. Подход, представленный конфессиональными сектоведами, как и содержащиеся в нем оценки, обусловлены религиозными представлениями их авторов (сектоведов) и доктринальными положениями религии, которую они исповедуют. В силу этого, данный подход заведомо не является объективным, обладая, как правило, нетерпимым в отношении «инаковости», а зачастую и неоправданно агрессивным характером.

Для конфессионального сектоведения характерен стандартный набор обвинительных штампов, звучащих как в адрес религиозных меньшинств, так и отдельных нерелигиозных общественных организаций, которые именуются в среде сектоведов «тоталитарными деструктивными сектами». Среди признаков таких «сект» ими указываются, например, «манипулирование сознанием», «зомбирование», «отъем квартир и денежных средств», «разрушение здоровья из-за запрета обращаться к профессиональным врачам», «ограничение привычного круга общения», «разрушение семей», «препятствия к интеллектуальному росту и получению образования», «доведение до суицида» и подобное. Те же обвинения с акцентами на некоторых из них, зачастую дословно тиражируются и в публикациях отдельных светских средств массовой информации.

Как пишет известный специалист в области новых религиозных движений, профессор МГУ им. Ломоносова И.Я. Кантеров: «”Деструктивные секты и культы” - (от англ. destructive- вредный, губительный, разрушительный) – наименование отдельных новых религиозных движений и групп, появившееся в 1970-е в публикациях зарубежных теологов и религиоведов. Опасность деструктивных сект и культов усматривается в нанесении вреда физическому и умственному здоровью, разрушении семей, воспрепятствовании в получении образования, запрещении смотреть телепередачи, слушать радио, читать книги и газеты и т.д. В конце 1980-х - начале 1990-х термин «деструктивные секты и культы» начинает широко применяться в России в оценках новых религиозных движений богословами, журналистами, политиками. В научном религиоведении данный термин не используется»[6, с. 283].

В том же издании, носящем научно-академический характер и являющемся авторитетным в научном сообществе, автор описывает и понятие «тоталитарной секты»: «”Тоталитарные секты и культы” - наименование некоторых религиозных организаций (главным образом новых религиозных движений), появившееся в отечественной литературе в начале 1990-х. В качестве признаков тоталитарного характера религиозного объединения называются сокрытие своих истинных целей, использование обманных способов вовлечения в организацию (вербовка), жесткие авторитарные структуры, слепое подчинение лидеру или организации, контролирование сознания и регламентация всех сторон жизни индивида (зомбирование). В зарубежном религиоведении, а также в антисектантских изданиях термин «тоталитарные секты и культы» не встречается. Данным термином также не пользуется и большинство представителей отечественного научного религиоведения и социологии религии. Основным его недостатком считается отсутствие устойчивых признаков, присущих религиозным организациям и группам, относимых к тоталитарным. Чаще всего такие признаки носят оценочный характер и могут применяться избирательно»[7, с. 1073].

Таким образом, достаточно очевидно, что подобные дефиниции («опасная тоталитарная деструктивная секта») являются недопустимыми при академическом подходе к объекту изучения и стремлении к научной объективности и беспристрастности. Они представляют собой ненаучные, а скорее, антинаучные понятия, подхваченные и широко используемые отдельными недобросовестными журналистами.

Сектоведение строит свой дискурс на некоей «оппозиции»: «классическая секта» (в целом, соответствующая названным выше научным признакам) – «деструктивная секта», в рамках которой, помимо признаков «классической секты», в религиозных организациях сектоведами отмечаются некие процессы, которые и характеризуют эту деструктивность (разрушительность). Как пишет известный психолог В.М. Лейбин, «Деструктивность – разрушение, исходящее от человека и направленное вовне, на внешние объекты, или внутрь, на самого себя»[8].

В чем же проявляется деструктивность, если мы говорим о религии – в частности, о том типе религиозной организации, который именуется сектоведами «деструктивной сектой»? В первую очередь, в контроле над сознанием адептов, который «реализуется» в следующих практических следствиях:

· Контроль за повседневной жизнью людей;

· Препятствия для получения образования;

· Разрушение семьи, семейной жизни;

· Разрыв родственных и дружеских связей и отношений, включая уход из привычного окружения;

· Контроль за употребляемыми пищей и напитками, за сексуальной жизнью;

· Запрет на обращение в медицинские учреждения, к квалифицированным врачам в случае болезни адепта или его близких;

· Препятствия для знакомства с достижениями науки, искусства, культуры, литературы, для поездок и путешествий;

· Требования взносов и пожертвований;

· Угрозы и препятствия желающим покинуть организацию.

Итого получилось девять признаков деструктивности, которые обычно в той или иной комбинации упоминаются сектоведами и тиражирующими их точку зрения СМИ, которые рассуждают о «деструктивных сектах», формируя их образ в общественном сознании.

Как уже отмечалось, понятие «деструктивная секта» априорно не объективно, носит сугубо негативную коннотацию, заведомо подразумевая отрицательное отношение к объекту рассмотрения, что в науке считается недопустимым.

Еще одним из основных видов религиозной организации является деноминация (от лат. denominato – перенаименование, обозначение, наделение специальным именем) – тип религиозной организации в христианстве. Специфика деноминации заключается в том, что религиозные организации такого типа занимают промежуточное положение между сектой и церковью. Критериями отнесения религиозной организации к данному типу могут служить в зависимости от пространственно-временных рамок существования той или иной деноминации, либо превалирующие, либо незначительные – следующие:

Ø синтез характеристик церкви и секты;

Ø институциализация в социально-правовом поле;

Ø определенная ограниченность распространения деноминации региональными или социальными рамками;

Ø численно больший, чем в секте, но меньший, чем в церкви, состав последователей;

Ø приток новых верующих за счет членов семей деноминации;

Ø постоянное членство;

Ø принцип равенства всех членов;

Ø бюрократически-организационная структурированность;

Ø выборность руководителей общины;

Ø наличие административных и духовных должностей, занимаемых профессиональными администраторами и служителями культа при отсутствии деления на клир и мирян;

Ø регламентация жизни членов деноминации и контроль за выполнением принятых в деноминации правил поведения;

Ø наличие внутриобщинной этики, системы бытовых предписаний и др.;

Ø сочетание оппозиционности и компромиссности в отношении других религиозных направлений;

Ø забота о материальном благосостоянии членов деноминации и самой религиозной организации в целом;

Ø сотрудничество с внешним миром, отсутствие идеи изоляционизма, возможность для приема в деноминацию новых последователей (не членов семей верующих), сочетающееся с идеей собственного «богоизбранничества», наряду с открытостью для новых последователей;

Ø продолжающийся процесс формирования вероучения и культа, который носит ярко выраженный эмоционально-образный характер[подробнее см.: 10, с. 52-53].

Деноминация может оставаться неизменной, но чаще всего, она постепенно эволюционирует в сторону церкви. При определенных обстоятельствах от нее могут отделяться небольшие группы, которые можно было бы именовать сектами исключительно в религиоведческом аспекте[1].

Помимо получившего развитие в рамках социологии религии религиоведческого подхода, который посредством религиозного комплекса и специфического признака религии позволяет произвести дифференцирование между религиозными и вне- или нерелигиозными феноменами, существует еще и юридический подход, который позволяет через набор признаков, перечисленных в ст. 6 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», охарактеризовать ту или иную социальную организацию как религиозное объединение.

К таковым относятся: наличие вероисповедания, совершение богослужений и других религиозных обрядов и церемоний, обучение религии и религиозное воспитание своих последователей и/или миссионерская деятельность (в редакции названного Закона от 02 декабря 2019 последний признак религиозного объединения - миссионерская деятельность –исключен).

Для полноты картины необходимо упомянуть о психологическом подходе, получившем развитие в рамках религиоведения – психологии религии. Важнейшим понятием психологии религии, позволяющим охарактеризовать субъективное ощущение связи человека с некоей потусторонней силой, которая открывается ему путем неких знаков (символов, голосов, видений и т.д.), является понятие «религиозный опыт». Религиозный опыт как важнейшая составляющая любой религии может приобретать различные формы. Это, например, слияние с божественным светом в хасидизме, освобождение от кармы и достижение состояний нирваны в буддизме или мокши – в джайнизме, индуизме, сикхизме, просветление (сатори) в дзэн (чань-буддизме), обожение – в христианстве, восхождени (тарикат) к Аллаху со стоянками (макам) для достижения таухида (признания Аллаха единственным и совершенным Творцом всего) – в суфизме. Религиозный опыт может сопровождаться достижением состояния религиозного транса. Большое значение религиозный опыт имеет в шаманизме, где экстатическое состояние шамана является основой культовой практики.

Как пишет доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой религиоведения Амурского государственного университета А.П. Забияко, «…многие религии возникли (например, ислам) или существенно реформировались (например, иудаизм) благодаря тем личностям, интенсивный религиозный опыт которых выступал источником и мощным стимулом духовных и социальных преобразований». А.П. Забияко предлагает структуру религиозного опыта, состоящую из двух элементов – когнитивного и аффективного:

«Когнитивный компонент фиксирует непосредственно данное в религиозном опыте знание. Полученное в религиозном опыте знание может быть знанием о внешнем мире (о Боге, рае, людях, т.д.) или знанием о внутреннем мире носителя опыта (о прошлой жизни, атмане, т.д.). Содержательно такое знание во многом зависит от вероучительных, религиозно-мифологических, этических, эстетических, лингвистических и ряда других особенностей той культурной традиции, к которой принадлежит носитель религиозного опыта, а также от индивидуальных интеллектуальных качеств личности. [...] Аффективный компонент религиозного опыта – это совокупность пережитых в религиозном опыте эмоций. Одно из наиболее адекватных описаний структуры аффективного компонента дано Р. Отто в его учении о нуминозном. На уровне чувственных восприятий религиозный опыт может быть дан в форме визуальной (например, как видение божества), тактильной (например, как прикосновение “длани Господней”), слуховой (например, как “глас небесный”, “пение ангельское”), одористической (например, как запах серы – признака присутствия “исчадий ада”), вкусовой (например, как вкус амброзии, “пищи богов”). По способу возникновения религиозный опыт может быть спонтанным и искусственно вызванным. В первом случае, религиозный опыт возникает без преднамеренных усилий человека под влиянием каких-либо сильных внешних воздействий (великолепия природного ландшафта, угрозы для жизни, т.д.) или без таковых – в состояниях сна, болезни, клинической смерти, др. При искусственном продуцировании, религиозный опыт вызывается особыми способами психологического или культового характера – напряженной молитвенной практикой (например, повторением «умной», или Иисусовой, молитвы), медитацией, ритуальными танцами и музыкой (например, ритмическим звучанием бубна), иными религиозными психотехниками»[подробнее см.: 1, с.866-867].

Таким образом, религиозный опыт является обязательным и непременным атрибутом верующего человека или группы верующих людей , а отсюда, и важнейшей составляющей любой религии.

***

Исходя из вышеизложенного – учитывая религиоведческий, социологический, юридический, психологический подходы к пониманию религии, религиозного комплекса, типологии религиозных организаций, религиозного объединения, религиозного опыта, – можно сделать вывод о том, что религия является особой сферой жизни человека, а ее основным признаком, отличающим религиозное от не- или внерелигиозного, является наличие сверхъестественного в картине мира и веры в его реальное существование.

Для определения того, является ли та или иная организация/группа религиозной, в социологии религии широко используется понятие «религиозный комплекс», представляющий собой совокупность элементов, присущих любой религии. В структуре религиозного комплекса обычно выделяются четыре основных элемента: религиозное сознание, религиозная деятельность, религиозные отношения и религиозные организации.

Юридический подход также предполагает, в соответствии с действующим законодательством, ряд критериев, в соответствии с которыми происходит дифференциация подразделение общественных организаций на религиозные и светские (внерелигиозные), и, понятно, устанавливается религиозный (или нерелигиозный) характер организации и ее уставной деятельности.

В психологическом аспекте необходимо еще раз подчеркнуть принципиальную значимость «религиозного опыта» для характеристики личности и социальной группы в качестве религиозной, поскольку верующих, не испытавших (не испытывающих) «религиозный опыт», не существует.

Экспертная практика

Теоретические рассуждения необходимо дополнить практическими следствиями, из них проистекающими, что находит отражение, помимо прочего, в экспертной деятельности религиоведов. Очевидно, что эксперт несет юридическую ответственность за свое экспертное заключение и содержащиеся в нем выводы.

Помимо того, он несет этическую ответственность и перед «объектами» своего исследования ( зачастую это затрагивает судьбы людей, а не только организаций), и перед экспертным религиоведческим сообществом, поскольку подобная деятельность, по сути, является выходом «за рамки сугубо научного сообщества» и «презентацией» его в том сегменте общества, которое не имеет отношения к науке.

К сожалению, в последние годы появилась тенденция объявлять нерелигиозные организации религиозными, затем переводить их в «ранг» секты, при этом секты «деструктивной» со всеми названными выше признаками, которые еще и в силу размытости понятия «экстремизм», зачастую подпадают под категорию «экстремистской организации». Далее эта схема отрабатывается с опорой на такие экспертные заключения, в которых, собственно, подтверждается все названное выше специалистами в сфере религиоведения и, как правило, еще лингвистом и психологом (если речь идет об экстремизме, то экспертиза всегда бывает комплексной, комиссионной).

Представители нерелигиозных организаций в этой ситуации оказываются в сложном положении, поскольку они никакого отношения к религии не имеют, но все попытки доказать это в суде, естественно сталкиваются со значительными трудностями и, по существу, являются малоэффективными.

Религиозная организация?

Рассмотрим в качестве примера последних лет, четыре организации: Академия развития Светланы Пеуновой, Институт ритмологии Евдокии Лучезарновой (Марченко), Музей Рерихов и «Алля-Аят».

Все четыре организации, десятилетиями функционирующие в России, вдруг обрели статус религиозных, пополнив разряд «деструктивных сект».

Автору этих строк в качестве эксперта пришлось разбираться в каждом случае с тем, что же представляют собой названные организации, используя все названные выше принципы и методики религиоведческого анализа, дополнив его социологическим опросом в форме добровольного анонимного анкетирования членов исследуемых групп и контент-анализом уставных документов и литературы названных организаций.

В итоге, во всех четырех случаях было очевидно, что ни одна из организаций не является религиозной.

Так, Академия развития Светланы Пеуновой (АРСП) представляла собой учреждение, оказывающее психологическую помощь людям в стрессовых ситуациях. Авторская методика С.М. Пеуновой, именуемемой последователями Лада-Русь, не содержит в себе элементов вероучения. Напротив, она построена на вере человека в собственные силы, личной ответственности за свою жизнь, улучшение «судьбы» собственными силами и ответственность за свои успехи и неудачи, причины которых кроются в самом человеке. Как видим, никакой апелляции к сверхъестественному источнику, надежды на Божественной вмешательство и помощь, каких-либо развернутых или хотя бы фрагментарных представлений о Боге, в учении С.М. Пеуновой и практической реализации разработанной ею методики, нет.

Собственно, нельзя назвать данный подход новым, ибо он известен специалистам, и заключается в перемещении акцентов с бытия на сознание, когда все невзгоды и беды рассматриваются не как несправедливое наказание судьбы, а преимущественно как негативная субъективная реакция на них по принципу «Хочешь изменить ситуацию, измени отношение к ней», «Хочешь быть счастливым, будь им» и др. Меняя угол зрения на ту или иную ситуацию или проблему, человек меняет и способ ее решения. Таким образом оказывается, что меняя свое отношение к миру, субъект меняет для себя и сам мир.

Подобная методика и основанная на ней практика, исходят антропоцентричной картины мира в центре которой оказывается не Бог, а сам человек, ответственный за свою жизнь и сам ее строящий. Это принципиально отличается от религиозной (теоцентричной) картины мира, в которой жизнь людей определяется Богом (или иным сверхъестественным существом).

Аналогичным образом, выглядит ситуация и с другими названными выше организациями.

Так, Институт ритмологии (ИрЛЕМ) занимается нерелигиозной деятельностью, что отчетливо отражено в его Уставе и, собственно, в самой деятельности, направленной на интеллектуальное (в понимании ритмологов) развитие слушателей, их нравственное и культурное совершенствование, распространение социально-экономических знаний и др. Основной деятельностью ИрЛЕМ является ритмология, исходящая из того, что чтение ритмов оздоравливает организм. Опять же – все руках самого человека, никакого божественного вмешательства и вообще упоминания Бога или религии.

В следующей исследуемой организации - Уставе Музея Рерихов (входит в Международный центр Рерихов - МЦР) указывается, что это «международная общественная организация культуры» (п.1.1. Устава). Перечисленные далее цели деятельности организации не оставляют сомнений в том, что религиозной деятельностью она не занимается. Несмотря на то, что религиозные организации могут иметь музеи, сам по себе музей как тип социальной – это «учреждение, занимающееся сбором, изучением, хранением и экспонированием предметов — памятников естественной истории, материальной и духовной культуры, а также просветительской и популяризаторской деятельностью»[4].

«Алля-Аят» - еще одна пострадавшая от обвинений в религиозном сектантстве организация. В основе ее деятельности лежит оздоровительная методика Фархата Абдуллаева, направленная на гармонизацию психологического состояния человека и оздоровления его организма, которая включает в себя несколько элементов. Ключевым моментом системы является оздоровление тела и души посредством восприятия солнечной энергии (которая воспринимается не как нечто сверхъестественное, аналогично древним солярным культам, а как естественные свет и тепло, без которых невозможна жизнь на Земле) и применения программы очищения организма чаем Эткен (черный чай с молоком и щепоткой соли, все ингредиенты которого продаются в любом продуктовом магазине и не запрещены к употреблению). Чтобы многократно усилить эффект методики необходимо регулярно произносить формулу жизни. Сам автор запатентованной и изучаемой врачами методики прямо заявляет, что «...запрещается утверждать, что Формула Жизни является молитвой или мантрой, а ее использование является религиозным обрядом или деятельностью секты»[3].

Посещение (используя метод включенного наблюдения названных организаций) подтвердило, что их деятельность развивается в соответствии с сформулированными целями и задачами и не является религиозной.

Проведенный в каждом случае автором этих строк социологический опрос в форме анкетирования членов названных выше организаций подтвердил гипотезу эксперта. Целью опроса было выявить наличие или отсутствие признаков религиозной деятельности в перечисленных выше общественных организациях.

В случае АРСП и «Алля-Аят» анкета была достаточно краткой и содержала, соответственно, 9 и 7 вопросов. При опросе же слушателей ИрЛЕМ и постоянных членов МЦР вопросов в анкете было, соответственно, 25 и 27, они были разбиты на три блока.

Результаты опроса не выявили каких-либо признаков религиозной деятельности в АРСП. Слушатели Академии при посещении организации не нацелены на удовлетворение религиозных потребностей, не считают Академию религиозной организацией и не рассматривают ее как священный храм (100 %). Большинство опрошенных считают себя верующими и принадлежат к традиционным религиозным направлениям России (православие, ислам, буддизм; суммарно 84,5 %). Респонденты не воспринимают С.М. Ладу-Русь в качестве святой (сакральной) личности (94 %; 6 % затруднились ответить).

Можно сделать вывод, что целью посещения слушателями АРСП является решение их личных задач – обретения психологических навыков межличностного общения, изучения методики противостояния социальным стрессам(62,0%), обретения здоровья и хорошего самочувствия(34,9%; 3,1 % выбрали ответ «другое»),. Все эти задачи никак не связаны с их религиозными убеждениями (или их отсутствием), а участие в деятельности АРСП не является участием в религиозной деятельности того или иного религиозного объединения.

Аналогичным образом выглядят результаты опросов представителей других упомянутых выше организаций. Так, анкетирование слушателнй ИрЛЕМ показало, что в большинстве случаев они посещают организацию в целях личностного роста, обретения новых знаний (88,4 %) и с целью улучшения состояния здоровья, достижения хорошего и комфортного самочувствия - физического, душевного, социального (10,2 %). 1,0 % опрошенных отметили пункт «Другое», расшифровав как «понимание смысла жизни», «познание себя», «саморазвитие», «знание временных законов», «развитие личности, самосовершенствование, расширение познания мира и себя» и т.п. 0,4 % опрошенных ответить на данный вопрос затруднились. Примечательно, что ни один из респондентов не отметил, что посещает ИрЛЕМ с целью удовлетворения своих религиозных потребностей (0 %).

Абсолютное большинство (99,4 %) опрошенных не считают ИрЛЕМ религиозной организацией. 0,6 % затруднились ответить на данный вопрос. Для 97,2 % респондентов посещение ИрЛЕМ не аналогично посещению ими религиозного храма (церкви, мечети и т.д.), 1,8 % - затруднились ответить.

Посещение ИрЛЕМ у подавляющего большинства опрошенных слушателей ИрЛЕМ не ассоциируется с посещением культового учреждения (храма, мечети) и какого-либо религиозного объекта. Институт ставит и решает вполне земные задачи, и люди приходят в него, чтобы находить ответы на вопросы, которые волнуют их в рамках «земной жизни».

При этом ИрЛЕМ посещают люди, независимо от того, являются ли они верующими или неверующими. Религиозность индивида в данном случае никоим образом не сопряжена с его статусом слушателя ИрЛЕМ. Подавляющее большинство верующих, посещающих ИрЛЕМ, являются сторонниками исторических религий, в первую очередь, православия и, судя по всему, не видят никаких препятствий к одновременному посещению православного храма в качестве верующего человека и занятий в ИрЛЕМ. Из всего массива опрошенных, практически каждый третий (35,6 %) позиционирует себя в качестве православного. При этом, 3,2 % опрошенных (общий массив) заявили, что они мусульмане, 0,4 % - буддисты, 0,2 % - протестанты и 2,0 выделили позицию «Другое», как правило, имея в виду внекофессиональную веру в Бога.

Абсолютное большинство опрошенных (97,8 %) не воспринимают Евдокию Лучезарнову (Марченко) в качестве святой (сакральной) личности; 2,2 % - затруднились ответить. Некоторые респонденты разъясняли, что воспринимают ее в качестве «уникальной личности», «уникального человека», «талантливого ученого», «прекрасного человека», «замечательной матери и бабушки» и т.д., то есть давали ей исключительно «земные» личностные характеристики.

Проведенный социологический опрос среди членов МЦР обнаружил, что в большинстве случаев слушатели посещают организацию в целях знакомства с достижениями культуры, в частности, творческим наследием, созданным семьей Рерихов и другими произведениями искусства (95,32 %), а также, в значительно меньшей степени с целью ознакомления с учением Е.И. Рерих (2,13 %). Еще 2,13 % опрошенных отметили пункт «Другое», расшифровав как «интересуюсь различными гранями творческого наследия семьи Рерихов» «изучаю наследие семьи Рерихов для самоусовершенствования», «мне интересно изобразительное творчество и философское наследие Рерихов», «изучение жизни и творчества семьи Рерих». 0,42 % опрошенных ответить на данный вопрос затруднились. Ни один из респондентов не отметил, что посещает МЦР с целью удовлетворения своих религиозных потребностей. МЦР не воспринимается респондентами как религиозная организация (100 %). Для всех опрошенных (100 %) респондентов посещение МЦР не аналогично посещению ими религиозного храма (церкви, мечети и т.д.).

Три четверти респондентов (75,7%) ответили, что являются верующими людьми; значительно меньшая группа опрошенных заявила себя в качестве неверующих (18,4 % ). 5,9 % с ответом затруднились.

Из всего массива опрошенных, практически более половины респондентов (61,70 %) позиционирует себя в качестве православных. При этом, 2,13 % опрошенных (общий массив) заявили, что они мусульмане, 1,70 % - буддисты и 10,21 % выделили позицию «Другое», как правило, имея в виду внеконфессиональную «веру в Единого Бога».

Никто из опрошенных (100 %) не воспринимают семью Рерихов или отдельных ее членов качестве святых личностей, небожителей или божеств.

Результаты анкетирования показали, что в подавляющем большинстве случаев последователи Фархата Абдуллаева посещают «Алля Аят», чтобы обрести здоровье и хорошее самочувствие (физическое, душевное, социальное) (98,3%). 1,1 % видят целью своего посещения Аят-центров обретение психологических навыков межличностного общения и изучение методики противостояния социальным стрессам. Ни один из респондентов не отметил, что посещает «Алля Аят» с целью удовлетворения своих религиозных потребностей (0 %). 0,6% опрошенных затруднились с ответом.

Респонденты не считают «Алля Аят» религией (99,6% ), 0,4% затруднились ответить.

Для 99,0% респондентов посещение «Алля Аят» не аналогично посещению религиозного храма (церкви, мечети, дацана и т.д.), 0,6% - затруднились ответить, и только у 0,4% опрошенных возникает подобное сравнение.

Лишь 7,4% опрошенных являются верующими людьми (сторонниками православия, ислама и буддизма), в то время как 87,7% – неверующие, а 4,9% – затруднились ответить.

Абсолютное большинство опрошенных (97,2%) не воспринимают Фархата Абдуллаева, его жену и детей в качестве святых (сакральных) личностей, 2,6% - затруднились ответить, 0,2% дали положительный ответ.

«Деструктивная секта»?

Как уже отмечалась, при опросе двух из названных организаций - ИрЛЕМ и МЦР в анкету были включены дополнительные вопросы, связанные с сектоведческими обвинениями в деструктивности.

В результате опроса удалось выяснить, что слушатели ИрЛЕМ не ощущают в отношении себя никакого давления со стороны ИрЛЕМ – ни в плане их стремления к получению образования и интеллектуальному росту, ни в аспекте их знакомства с достижениями науки, искусства, культуры, литературы, возможными поездками и путешествиями, ни в плане привычного дружеского окружения и семейных взаимоотношений, которые у многих слушателей ИрЛЕм только улучшились за последние годы, ни в плане заботы о своем личном здоровье и здоровье своих близких, т.к. никаких препятствий для обращения к традиционной медицине и квалифицированным врачам руководство и сотрудники ИрЛЕМ не создают.

Чрезвычайно важными оказались полученные в результате социологического опроса данные, согласно которым абсолютное большинство слушателей ИрЛЕМ (99,4 %) не ощущают контроля за своей повседневной жизнью со стороны ИрЛЕМ и не отчитываются перед сотрудниками и руководством ИрЛЕМ о событиях собственной жизни, принятых решениях, поступках и т.д.

Семейная жизнь и родственные отношения абсолютного большинства слушателей ИрЛЕМ, принявших участие в опросе (95,0 %), с начала их посещения Института ритмологии, либо не изменились, либо улучшились (при том, что родственники опрошенных не являются слушателями ИрЛЕМ)

61,0 % респондентов подчеркнули, что в ИрЛЕм люди делятся событиями своей повседневной жизни (тем, что они едят, пьют и т.д.) исключительно по их собственной инициативе. ИрЛЕм эти процессы не контролирует; 38,8 % отметили, что такие обсуждения в ИрЛЕм вообще не практикуются; 0,2 % отметили позицию «Другое», объяснив, что ИрЛЕм не контролирует жизнь своих слушателей, что в ИрЛЕм не дается оценок «хорошо или «плохо». Поступкам людей просто находится объяснение, а человек делает свой выбор сознательно и самостоятельно. Собственно, аналогичным образом дело обстоит в большинстве других организаций, где сделавшие выбор стать их членами следуют тому, что в этих организациях им предлагается (а если их это не устраивает, то выходят из организаций), либо нет. Выбор остается за самими людьми лично.

Абсолютное большинство респондентов (92,2 %) полагают, что ИрЛЕМ не препятствует, а напротив, призывает к получению образования, в том числе высшего. Ни один из респондентов (0 %) не ответил, что членство в ИрЛЕМ препятствует знакомству с достижениями науки, искусства, культуры, литературы, поездкам и путешествиям, по той причине, что слушатели должны постоянно читать ритмы и книги Евдокии Лучезарновой (Марченко), слушать кассеты с записями ее выступлений, и ни на что другое у них не остается времени. Также ни один из респондентов (0%) не считает, что ИрЛЕМ препятствует, в том числе и не явно, всему вышеназванному, поскольку подобные занятия и поездки не рекомендует и не одобряет.

Подавляющее большинство респондентов (80,2 %) на вопрос о том, что они делают, если заболевают они сами либо их близкие, ответили, что обращаются в медицинское учреждение и одновременно читают ритмы для исцеления; 13,4 % указали, что обращаются только к врачам для назначения традиционного лечения; 4,2 % отметили, что для улучшения состояния здоровья читают ритмы, не прибегая к медицинской помощи квалифицированных врачей; 1,4 % выделили позицию «Другое», написав, что «И до занятий в ИрЛем являлась сторонником нетрадиционной медицины…»

Ни один из респондентов (0 %) не отметил, что в ИрЛЕМ понуждают делать взносы и пожертвования для существования и развития организации. Ответы на данный вопрос разделились следующим образом: абсолютное большинство респондентов (96,4 %) ответило, что никаких взносов или пожертвований в ИрЛЕМ не практикуется, хотя как в любом частном институте, в соответствии с Уставом организации, здесь существует платное обучение и практикум; 3,0 % отметили, что никаких понуждений нет, но случаются просьбы о помощи со стороны слушателей ИрЛЕМ; 0,6 % с ответом затруднились.

Не менее важным является вопрос о возможностях слушателей беспрепятственно покинуть ИрЛЕМ. Неоднократно в публикациях СМИ утверждается, что слушателей в ИрЛЕМ запугивают и угрожают, не позволяя им покинуть эту организацию, и они остаются в ней из-за страха. Как выяснилось из ответов опрошенных слушателей ИрЛЕМ, абсолютное большинство респондентов (99,0 %) считают это невероятным, поскольку если кому-либо что-то не нравится, то он свободно покидает ИрЛЕМ, в чем ему никто не препятствует, а тем более, в связи с этим не угрожает; 0,6 % затруднились дать ответ на данный вопрос; 0,4 % отметили позицию «Другое», написав: «Ничего подобного», «Не ожидаю никаких препятствий» и т.п. Отметившие пункт «Другое» по существу засвидетельствовали то же, что абсолютное большинство, и потому эти результаты могут быть суммированы, составляя вкупе 99,4 %. При этом ни один из респондентов (0 %) не заявил о том, что опасается сценария с угрозами и запугиванием, а потому не выходит из числа слушателей ИрЛЕМ.

Аналогичным образом выглядят результаты социологического опроса слушателей МЦР. Так, абсолютное большинство слушателей (99,58 %) не ощущают контроля за своей повседневной личной жизнью со стороны МЦР и не отчитываются перед сотрудниками и руководством о событиях собственной жизни, принятых решениях, поступках и т.д. Ни один из респондентов (0 %) не заявил о том, что в МЦР призывают не получать образования, изучая только основы мировоззрение и учение семьи Рерихов.

Ни один респондент (0 %) не отметил, что после того, как он стал посещать МЦР, ему пришлось расстаться с супругом(ой), испортились отношения с другими близкими родственниками или, что его семья в данный момент существует, но отношения в ней значительно ухудшились.

Точно также, ни один из опрошенных (0 %) не ответил, что он постоянно отчитывается перед сотрудниками МЦР в том, что он съел, выпил и по поводу своих интимных отношений. Также никто не затруднился с ответом на данный вопрос (0%). Аналогичным образом, обвинения в тотальном контроле за повседневной жизнью слушателей со стороны руководства МЦР фактами не подтверждается (100 % отметили, что такого не существует и это просто немыслимо!) и выглядит не более, чем вымыслом конфессионально ориентированных сектоведов и транслирующих их мнения журналистов.

Ответы на вопрос о возможных препятствиях, которые чинит своим членам МЦР в сфере знакомства с различными мировоззренческими системами (за исключения собственно учения семьи Рерихов), с достижениями науки, искусства, культуры, литературы, а также в плане возможности их поездок и путешествий формируют вполне определенную картину. Так, более половины респондентов (59,74 %) ответили, что со стороны МЦР нет никаких препятствий к тому, чтобы они посвящали свое время тому, что их интересует – изучению различных мировоззренческих систем, науке, искусству, литературе, поездкам и путешествиям по своему усмотрению; 42,98 % опрошенных ответили, что то, как и где посетители МЦР проводят свое свободное время, в МЦР не обсуждается; 1,28 % респондентов выделили пункт «Другое», сообщив, что МЦР «наоборот, повышает интерес к другим культурным традициям, мировоззрениям»,. «поощряет изучение достижений науки, искусства, культуры, литературы, культурно-просветительские поездки и путешествия», «посещение МЦР и расширение сознания только способствуют знакомству с другими мировоззренческими системами, достижениями науки, культуры» и т.п.

Принципиально важно для каждого человека, чтобы он сам и его близкие были здоровы, хорошо чувствовали себя в любом возрасте. Не секрет, что современная медицина, несмотря на неуклонное развитие и совершенствование, далеко не во всех случаях может помочь в преодолении болезней и полном излечении больных. Поэтому зачастую, люди, разочаровавшись в официальной медицине и безрезультатно отсиживающие многие часы в очередях поликлиник, испробовав дорогостоящие лекарства, которые, в лучшем случае не принесли облегчения, разочаровываются и, в силу недостаточной эффективности или неэффективности подобного лечения ищут какую-либо альтернативу. Подобная альтернатива может оказаться как содержащей риски (например, при использовании не прошедших клинических испытаний средств и препаратов, сомнительных процедур и т.д., способных нанести вред здоровью), так и безвредной (например, формальное повторение словесных формул – мантр, молитв и др.) или даже полезной, в случае безусловной веры человека в исцеляющую силу таких формул (аутосуггестия, психосоматика). Оптимальным в подобных случаях допустимо считать четвертый вариант – сочетание «исцеляющей молитвы» с обращением в медицинское учреждение, к квалифицированным врачам.

Абсолютное большинство респондентов (97,45 %) на вопрос о том, что они делают, если заболевают сами либо их близкие, ответили, что обращаются в медицинское учреждение, к профессиональным врачам для назначения традиционного лечения; 0,42 % затруднились с ответом; 2,13 % выделили позицию «Другое», написав следующее: «Я сама по профессии врач…», «Являясь медработником, конечно, при необходимости обращаюсь за помощью к врачам нашей больницы. Также пользуюсь нетрадиционными методами лечения», «Всегда целесообразно, когда необходимо - в мед, учреждение, а когда требует ситуация - к мудрости наших предков», «Выбираю самостоятельно то лечение, которое считаю нужным и обращаюсь к врачам, которым доверяю»,

С учетом расшифровки ответов респондентов, которые отметили пункт «Другое», можно сделать вывод, что их позиция относительно собственного здоровья и здоровья своих близких, коррелирует с позицией большинства – обращение к традиционной медицине (суммарно – 99,58 %).

Показательно, что ни один из респондентов (0 %) не указал, что он никогда не обращается к квалифицированным врачам за медицинской помощью, ибо это не одобряется в МЦР.

Ни один из респондентов (0 %) не отметил, что в МЦР понуждают делать взносы и пожертвования для существования и развития организации. Характерно, что ни один из респондентов, описывая то, в чем он помогает МЦР, не упомянул «религиозной деятельности МЦР», а говорил, что, по желанию и возможности, сугубо добровольно помогает культурной, культурно-просветительской, музейной, общественной, научной деятельности, что является еще одним косвенным подтверждением отсутствия в МЦР религиозной деятельности

Как выяснилось из ответов опрошенных слушателей МЦР на вопрос о том, ожидают ли они, если решат покинуть МЦР, со стороны его руководства какие-то препятствия либо угрозы - абсолютное большинство респондентов (96,60 %) считают это невероятным, поскольку если кому-либо что-то не нравится, то он свободно покидает МЦР , в чем ему никто не препятствует, а тем более, в связи с этим не угрожает; 3,40 % отметили позицию «Другое», написав: « Я свободный человек», «МЦР покинуть можно двумя способами – это просто не приходить или, если ты член организации, то не нарушать Устав, чтобы не подводить коллектив, который имеет право при нарушении Устава проголосовать против дальнейшего пребывания в этом коллективе. Но любой может посещать мероприятия МЦР» и т.п.

Таким образом, в результате социологических опросов (в форме анонимного добровольного анкетирования) членов ИрЛЕМ и МЦР удалось выяснить, что посетители ИрЛЕМ и МЦР не ощущают в отношении себя никакого давления со стороны – ни в плане их стремления к получению образования и интеллектуальному росту, ни в аспекте их знакомства с достижениями науки, искусства, культуры, литературы, изучения различных мировоззренческих систем (т.е. не только учения семьи Рерихов), возможных поездок и путешествий, ни в плане привычного дружеского окружения и семейных взаимоотношений, которые у многих слушателей только улучшились за последние годы, ни в плане заботы о своем личном здоровье и здоровье своих близких, т.к. никаких препятствий для обращения к традиционной медицине и квалифицированным врачам руководство и сотрудники ИрЛЕМ и МЦР не создают.

Чрезвычайно важными оказались полученные в результате социологического опроса данные, согласно которым абсолютное большинство опрошенных не ощущают никакого контроля со стороны за их повседневной жизнью, за их питанием и интимными отношениями. Возможности каких-либо препятствий со стороны руководства ИрЛЕМ и МЦР в случае решения слушателя покинуть эту организацию, оцениваются абсолютным большинством респондентов как невероятные. Подавляющее большинство членов ИрЛЕМ и МЦР отметило также, что никаких принуждений к внесению взносов и пожертвований на нужды ИрЛЕМ и МЦР, в этих организациях не практикуется. Вся деятельность осуществляется в строгом соответствии с положениями их Уставов, включая добровольные пожертвования.

Таким образом, сторонние обвинения, носящие огульный характер, стремящиеся наделить ИрЛЕМ и МЦР признаками «деструктивной секты» при конкретном их рассмотрении, не нашли никакого обоснованного подтверждения.

Экстремистская организация?

Рассмотрение обвинений в экстремистской деятельности не является предметом настоящей статьи, однако хотелось бы обратить внимание, что в социологических опросах членов АРСП и МЦР мною были поставлены два вопроса относительно экстремизма. И в том, и в другом случае, ответы оказались отрицательными.

Так, на вопрос «Слышали ли Вы, находясь в МЦР, от его сотрудников или постоянных посетителей, высказывания, содержащие резко негативную оценку или выражение неприязненного, враждебного отношения к какой-либо национальной, религиозной (в т.ч. конфессиональной) социальной группе либо ее представителям по сравнению с другими группами или их представителями, а также аналогичным образом окрашенные утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивные оценки, суждения и др.?» был получен однозначный ответ респондентов – 100 % ответили, что подобного в стенах МЦР не слышали. Точно также выглядит ответ на второй вопрос «экстремистского блока»: «Возникало ли у вас после посещения МЦР чувство неприязни, ненависти либо вражды по отношению к какой-либо национальной, религиозной (конфессиональной) или иной социальной группе либо ее представителям?» - ни у одного из опрошенных (100 %) ни разу не возникало чувства неприязни, ненависти либо вражды по отношению к какой-либо национальной, религиозной (конфессиональной) или иной социальной группе либо ее представителям после посещения МЦР.

Аналогичным образом выглядит ответ на тот же вопрос и со стороны слушателей АРСП (при ответах на оба вопроса 100 % опрошенных ответили отрицательно).

Таким образом, члены МЦР и АРСП однозначно свидетельствуют от отсутствии признаков экстремистской деятельности, выраженной в высказываниях, содержащих резко негативную оценку или выражение неприязненного, враждебного отношения к какой-либо национальной, религиозной (в т. ч. конфессиональной) социальной группе либо ее представителям по сравнению с другими группами или их представителями, а также аналогичным образом окрашенные утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивные оценки, суждения и др., а также в возникновении чувства неприязни, ненависти либо вражды по отношению к какой-либо национальной, религиозной (конфессиональной) или иной социальной группе либо ее представителям после посещения МЦР. Ответ на данный вопрос коррелирует с ответом на предыдущий (восьмой) вопрос.

***

Итак, принципиально важно понимать и учитывать критерии религиозного (внерелигиозного). Это тем более важно, что имеет не только теоретический интерес, но и весьма конкретные практические следствия, когда не имеющие никакого отношения к религии организации, в силу тех или иных «внешних» причин, оказываются вдруг религиозными, да не просто религиозными, а сектантскими, и даже не просто сектантскими, а напрямую именуются «деструктивными сектами» - причем не только в относительно узком кругу сектоведов, но и в СМИ, информацию из которых получает неподготовленный человек. Это, в свою очередь, априорно создает негативное восприятие тех или иных организаций, а порой и весьма агрессивное отношение к ним, что оказывает влияние, в том числе, на возрастание потенциала конфликтогенности ситуации в том или ином регионе, да и в российском обществе в целом.

Библиографический список

1. Забияко А.П. Религиозный опыт // Религиоведение: энциклопедический словарь / под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакян. М.: «Академический проект», 2006. С. 866-867.

2. Забияко А.П. Сверхъестественное // Религиоведение. Энциклопедический словарь/Под ред. Забияко А.П., Красникова А.Н. Элбакян Е.С. М.: «Академический проект», 2006. С.956

3. Заявление об авторских правах Абдуллаева Ф.М на Формулу Жизни от 16 февраля 2007 //[URL] http://unionayat.blogspot.com/2012/01/blog-post_29.html

4. Значение слова «музей» // [URL] https://kartaslov.ru/%D0%B7%D0%BD%0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0/%D0%BC%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B9

5. Интервью с доктором социологических наук, религиоведом М.Ю. Смирновым в публикации : Башмакова М. А вы, часом, не экстремист? / Новая газета. 22 октября 2017 г. // [URL] http://novayagazeta.spb.ru/articles/11310/

6. Кантеров И.Я. «Деструктивные секты и культы» //Религиоведение. Энциклопедический словарь / Под ред. Забияко А.П., Красникова А.Н., Элбакян Е.С. М.: «Академический проект», 2006. С. 283.

7. Кантеров И.Я. «Тоталитарные секты и культы» //Религиоведение. Энциклопедический словарь / Под ред. Забияко А.П., Красникова А.Н., Элбакян Е.С. М.: «Академический проект», 2006. С. 1073.

8. Лейбин В.М. Деструктивность /Социология: Энциклопедия //[URL] https://sociology_encyclopedy.academic.ru/288

9. Мартинович В.А. Введение в понятийный аппарат сектоведения. Минск.: БГУ, 2008. С.11-24.

10. Элбакян Е.С. Деноминация // Элбакян Е.С. Религии России. Словарь-справочник. М.: «Энциклопедия», 2014. С. 52-53.

11. Элбакян Е.С. Секта // Элбакян Е.С. Религии России. Словарь-справочник. М.: «Энциклопедия», 2014. С. 245.

12. Элбакян Е.С. Церковь // Элбакян Е.С. Религии России. Словарь-справочник. М.: «Энциклопедия», 2014. С. 313.