Пример схиигумена Сергия вовсе не заразителен

Период самоизоляции и карантина в очередной раз поставил церковь в центр общественного внимания. Переоценка роли православия на крутых политических поворотах российской истории происходила всегда, но начиная с 2010-х годов это явление стало постоянной тенденцией. Причем критика в адрес РПЦ со стороны общества и – шаг за шагом – представителей власти только нарастает. Православная общественность и даже церковные деятели все более открыто отвечают тем же. Накапливается политическое напряжение.

Разногласия внутри РПЦ из-за санитарных ограничений в борьбе с коронавирусом практически сразу привели к обвинениям в архаичности и асоциальности Московского патриархата. Однако на протяжении всего карантина было сложно найти что-либо дискредитирующее церковь (после Пасхи новой волны заболеваний не случилось, священники и епископы умирали, но не так массово, как в Италии). Не изменила ситуации даже полемика вокруг главного храма Вооруженных сил. Она показала, что церковные активисты вполне способны убрать из собора изображения Сталина и Путина (а с президентом и всю мозаику, посвященную возвращению Крыма).

Совершенно естественно, что в этой ситуации главной фигурой – dues ex machine – стал схиигумен Сергий (Романов) из Екатеринбурга. Он олицетворял собой все то, что критики РПЦ и хотели увидеть в Московском патриархате. По существу, этот набор черт идеально отражает то, как карикатурно рисуют образ православия некоторые радикальные недоброжелатели церкви: невежественный тип с уголовным прошлым авторитарно и жестко порабощает слабых и экзальтированных верующих, для них вера – это борьба со всем новым и прогрессивным, а также непрестанный поиск заговоров.

Поразительно, насколько легко общество воспринимает именно такой образ Русской церкви, а не какой-то иной, связанный с внутрицерковным развитием, социальным служением и христианской миссией. Между тем церковь объективно начинает играть новую политическую роль в обществе, и это отнюдь не связано с конституционной поправкой о Боге или особыми отношениями с властью.

Во-первых, большую роль в церковной жизни стали играть социально-политические инициативы и заявления священнослужителей, что говорит о процессах демократизации внутри РПЦ. В социальных сетях клирики высказываются вполне свободно об олигархах, коррупции, о судьбе малого и среднего бизнеса. Рано или поздно все это выльется в более широкое публичное пространство. Епископы ярко проявили себя также во время карантина, критикуя власть (таких было около десятка). Один из противников жестких санитарных мер, митрополит Саратовский Лонгин (Корчагин), выступая 25 июня перед выпускниками духовной семинарии, отметил: «Мы увидели, как невысоко оценивается окружающим нас миром место церкви и веры в человеческой жизни. Выяснилось, что многие видят в этом нечто третьестепенное… И, судя по всем признакам, сложности в жизни церкви со временем будут только увеличиваться… Спокойные периоды в жизни церкви длятся обычно недолго, и в нашей с вами жизни этот период заканчивается. Это вовсе не значит, что надо бежать сломя голову с церковного корабля. Это значит, что надо быть более внимательными, более ответственными и самоотверженными».

Причина политического подъема в церковной среде состоит не только в появлении молодого поколения духовенства, которое часто может быть даже более послушным, чем предыдущие поколения. Главное изменение касается самого прогресса христианской общины как института в большинстве епархий РПЦ по сравнению с отсутствием общинной жизни в советский период и стагнацией в этой сфере в 1990-е годы. Именно это потребовало независимости и смелости от духовенства, за которым теперь стоят прихожане и их проекты. Попутным фактором демократизации верхушки РПЦ стали административные реформы патриарха Кирилла. Возможно, он и хотел создать вертикаль власти, но, по сути, разрушил прежнюю кланово-родовую структуру. В центре глава церкви взял управление на себя лично, а на местах поставил полторы сотни новых епископов, обязанных патриарху, но де-факто самостоятельных. Недооцененным остается фактор церковного суда – только с приходом к власти патриарха Кирилла он стал собираться, а его решения - публиковаться. Это означает, что каждый священник может пожаловаться на епископа. Дело будет предано огласке, как и его неблаговидные подробности, на сайте РПЦ и в массмедиа (а теперь еще и в Telegram-каналах и видеоблогах, которые ведут сами священнослужители).

Во-вторых, широкий спектр церковных и околоцерковных сил, связанных с РПЦ, в политическом смысле не является абсолютно лояльным власти. Заметная часть этих сил – консерваторы. Уважая президента Владимира Путина как носителя государственнической идеи, они выступают против «либерального правительства и олигархов» и против коррумпированной бюрократии.

Консервативные силы представляют собой разношерстное сообщество с довольно причудливым и аморфным миром идей. Среди них есть фундаменталисты, отстаивающие чистоту веры от натиска либерализма, выступающие против введения ИНН и в целом «цифрового концлагеря». Есть те, кто боготворит Распутина, Сталина или Жукова, есть монархисты и почитатели царя Николая II и его семьи (движение «Двуглавый орел» и «За веру и Отечество» – его духовник игумен Никон (Белавенец). Политическим сообществом можно назвать и портал «Русская народная линия», который выступает с консервативно-патриотических (иногда с оправданием «советских побед») позиций, иногда критикуя церковное начальство за экуменизм без личных нападок на патриарха. В большей степени в социальную повестку вовлечено единственное общероссийское движение с отделениями в регионах «Сорок сороков» (лидер – Андрей Кормухин): они устраивали акции против закона о семейном насилии, за запрет абортов, выступали против закрытия церквей во время карантина и т.д. «Сорок сороков» прославились «выявлением антицерковных министров и депутатов», выступающих против семейных инициатив патриарха, а в ходе борьбы с коронавирусом и «антицерковных губернаторов». Несмотря на то что некоторые идеи Сергия (Романова) консерваторы разных категорий разделяют (в том числе и о «заговоре» Запада против России), и «Сорок сороков», и «Русская народная линия» сочли резкие заявления схиигумена об анафеме властям и требование отставки патриарха провокацией против РПЦ и дискредитацией патриотического движения. Почва, на которую опираются консерваторы, и так довольно неустойчивая – у каждого православного сообщества в епархиях свой набор идей и свои духовники.

Одним из самых мощных общероссийских течений является, к примеру, братство святого Иоанна Кронштадтского с центром в Петербурге (духовник – протоиерей Николай Беляев).

Либеральные политические силы внутри РПЦ так же фрагментированы, как и в российском обществе в целом. Существует круг журналистов и публицистов, священников и мирян, которые критикуют руководство Московского патриархата за советский стиль, авторитаризм, игнорирование христианских ценностей и отсутствие демократии. Практически любое явление, возникающее в недрах патриархии, рассматривается только с этой точки зрения. Поскольку РПЦ приписываются все черты государственной власти и «путинского режима», то они вместе выступают в качестве объектов критики. Критика власти и осуждение «системы РПЦ» со стороны таких деятелей совпадает с требованиями схиигумена Сергия и его маргинальной группы. Основой влияния либералов в церковной среде служат разоблачения несправедливости и аморального поведения клириков внутри РПЦ, что, например, «Сорок сороков» игнорирует. Их обвинения в адрес патриарха и «режима» – скорее для внешнего пользования. Условно либеральными с позиций консерваторов считаются те группы внутри РПЦ, кто выступает сторонниками перевода богослужения на русский язык, евангельской миссии и всеобщего покаяния за советское безбожие. Но по существу, их мировоззрение – это и есть фундаментализм, то есть возвращение к основам, а вовсе не либерализм.

Источником церковного либерализма в смысле провоцирования внутренних реформ в РПЦ служит все же не маленькая группа недовольных, а социальное движение. Молодежные, добровольческие и просто приходские социальные и благотворительные проекты, православные НКО по всей стране изменили облик церкви уже в 2010-е годы. Это косвенная политическая сила, которая объективно поддерживает самостоятельный характер служения своих духовников, стремится получить больше независимости от епископской власти, видит несправедливость и нужды людей на местах. Социальное движение – самая массовая сила, которая не заинтересована ни в сломе государства, ни в разрушении патриархийной системы, ни в жизни в окружении заговоров и врагов с Запада или «пятой колонны». Это та самая конструктивная оппозиция власти и «золотой запас» РПЦ, отражающий самые здравые чаяния гражданского общества в России.

Несмотря на малочисленность церковных движений, их гражданский потенциал достаточно велик – десятки тысяч активистов очень много значат в неопределившемся и дезориентированном обществе. При незаметном для большинства росте церковной демократии (а многие в это и не поверят никогда) критика в адрес РПЦ и ее руководства будет только нарастать. Православие занимает значительное место в представлениях россиян о своей культуре, истории и идентичности, и они к нему неравнодушны. К Московскому патриархату россияне пристрастны, так как многие не видят в нем воплощения чаемого образа церкви, ожиданий и надежд на будущее. Фундаменталисты – это естественное явление в любой конфессии (в новейшей истории РПЦ уже были изверженный из сана епископ Диомид Дзюбан или пензенские «закопанцы», ожидавшие конца света в землянках в 2008 году). На этом фоне такие, как Сергий (Романов), выстраивают свою тоталитарную идеологию по образцу советской. С другой стороны, у части общества, исходя из исторического опыта, возникает вполне объяснимое стремление вообще очистить церковь от связей с государством и любыми идеологическими символами ради евангельской миссии и чистой проповеди. В этом отношении патриарху Кириллу достался совсем не простой отрезок истории.

Однако есть повод и для оптимизма. С учетом того что в российском обществе ничтожно мало количество атеистов и сторонников полного уничтожения православия, для большинства граждан даже критика церкви и ее руководства – это подсознательное стремление увидеть в РПЦ свое будущее в более честном и справедливом, а главное – более понятном и определенном виде, чем то, что периодически предлагает гражданам власть. О социальной справедливости, коррупции, лицемерном отношении чиновников к простым людям и к самой РПЦ все чаще говорят представители рядового духовенства и некоторые епископы. Преимущества этой церковной фронды в том, что ее практически невозможно обвинить в непатриотичности, в предательстве национальных интересов и связях с Западом.

Роман Николаевич Лункин
доктор политических наук, заместитель директора Института Европы РАН.

Источник: НГ Религии