Анатолий Пчелинцев. Органы следствия или святая инквизиция? Правоохранители теперь определяют, кто обладает божественными знаниями.

(Фрагмент из книги «Дело «бога Кузи». Из адвокатского досье»)

Вступив в дело так называемого «бога Кузи» на стороне одной из обвиняемых женщин, я не обнаружил самостоятельного и критического мышления следователей. Интеллектуальная деятельность была подменена процессом сбора различных ауди и CD - дисков, сборников стихов и картин, автором которых являлся «бог Кузя» (Попов), которые ни сами по себе, ни в совокупности не доказывают противоправных деяний, а лишь создают видимость наличия доказательств. Тогда зачем эти сборники и картины приобщаются к делу? Увы, подобная «вода» встречается в различных уголовных делах довольно часто, таким никого не удивишь. Но, вот рассуждения следователя о вопросах «божественной сущности» и «надуманности веры» это новая страница в отечественной криминалистике. О мировоззренческой стороне дела сегодня и поговорим.

В чем же обвиняется Андрей Попов («бог Кузя») и его последователи? Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого вытекает, что созданное и руководимое А.Ю. Поповым религиозное объединение представляло собой «псевдоправославную тоталитарную секту с деструктивным культом» со следующими признаками:

- наличие в религиозном объединении (секте) «Бога Кузи» (следователь во всех документах слово «бог» пишет с большой буквы. – А.П.) учения, разработанного Поповым А.Ю., распространяемого среди участников указанного объединения (секты) и содержащее элементы, заимствованные из православия;

- наличие культа личности Попова А.Ю., насаждаемого среди вовлекаемых и вовлеченных лиц в религиозное объединение (секту), якобы наделенного «божественной силой и знаниями»;

- полного и безусловного подчинения Попову А.Ю., выполнения всех его поручений и указаний и посвящения себя служению последнему;

- организованность его участников, выразившаяся в наличии единого руководства со стороны Попова А.Ю. в единой территории и сфере преступной деятельности, в четком распределении ролей и функций каждого его участника;

- планирование деятельности организации в целом и каждого преступления в отдельности;

- в четкой отлаженной системе применения в отношении лиц, вовлекаемых в объединение (секту) психологического насилия;

- в сборе и концентрации у руководителя объединения (секты) «Бога Кузи» Попова А.Ю. денежных средств, полученных от преступной деятельности;

- наличие в религиозном объединении единых правил поведения, несоблюдение которых влекло для его участников негативные последствия;

- строгая иерархичность, выражавшаяся в том, что во главе объединения находился Попов А.Ю., взявший духовное имя «Кузя» и провозгласивший себя Богом на земле, являвшийся единственным руководителем, якобы наделенным «божественными знанием и силой»;

- сплоченность и устойчивость, выразившейся в длительности существования религиозного объединения (секты) «Бога Кузи», то есть с 2007 года в стабильности наличия у одного руководителя в лице Попова А.Ю., и руководителей среднего звена, у которых имелся единый общий умысел на совершения преступления против личности, а также в тесном взаимодействии участников религиозного объединения (секты) друг с другом, согласно ранее распределенным Поповым А.Ю. ролям и функциям;

- наличие единой финансовой и материальной базы религиозного объединения (секты) «Бога Кузи», выразившейся в концентрации и всех полученных денежных средств от проведения занятий и семинаров, продажи литературы, музыкальных произведений и предметов религиозного культа объединения (секты) у руководителя этого объединения (секты) Попова А.Ю.

Анализируя эти признаки, нетрудно спроецировать их на самые крупные религиозные объединения России и прийти к выводу, что по версии следователей Главного следственного управления МВД по г. Москве все они также являются тоталитарными сектами. Ведь указанные признаки - «строгая иерархичность», «наличие учения», «наличие единого руководства», «распределение ролей и функций», «единые правила поведения», «планирование деятельности», «сплоченность и устойчивость, выразившейся в длительности существования», «наличие одного руководителя и руководителей среднего звена», «наличие единой финансовой и материальной базы» и другие, присущи всем без исключения крупным конфессиям. Между тем, как это не покажется странным, именно эти признаки положены следствием в основу обвинения. Думается, что следователям не помешало бы предварительно проконсультироваться по этому вопросу со специалистами в области религиоведения, дабы не допускать столь досадных ошибок и недоразумений.

Не менее архаичным выглядит и обвинение Андрея Попова в том, что он заявлял, что «обладает божественными знаниями и силой, которыми в действительности не обладал» - именно в такой формулировке обвинение многократно повторяется в обвинительном заключении. Очевидно, что подобный вопрос не может являться предметом доказывания по уголовному делу, да и кто и как может достоверно доказать наличие или отсутствие божественного знания и силы, таких экспертов в природе попросту не существует. Вера категория иррациональная и не она является предметом доказывания по уголовному делу, как бы мы ее субъективно не оценивали - истинная или неистинная, хорошая или плохая. Доказыванию в нашем случае подлежали факты посягательства на права и свободы личности и хищения денежных средств путем обмана и злоупотребления доверием, если таковые имели место. Поэтому обладает Попов «божественными знаниями и силой» или не обладает – ни доказано, ни опровергнуто не может быть в принципе и рассуждать в этой плоскости бессмысленно, ибо нам неведома Божья воля, и мы не знаем Божьего промысла, а современный научный инструментарий этого сделать не позволяет. Органы предварительного расследования, равно как и правосудия, не могут являться инструментом для выявления божественной истины и изобличения ереси, если только они не решили взять на себя функцию средневековой Святой инквизиции.

Совершенно очевидно и то, что в праве не все поддается ограничению. В противном случае запреты могут привести к монополизации феномена религиозного чуда традиционными конфессиями. В любом случае следует констатировать, что в России, а возможно и в современной мировой судебной практике, это первый и уникальный случай, когда «отсутствие божественных знаний и силы» вменяется как признак состава уголовно-наказуемого деяния в виде мошенничества.

Как представляется, сотрудниками полиции изначально была занята мировоззренческая позиция, которая нарушила всю конструкцию следствия, не позволив объективно и беспристрастно расследовать обстоятельства дела. Между тем, обязанность органов следствия по сохранению нейтралитета и беспристрастности несовместима с любыми попытками по оценке легитимности религиозных убеждений. Согласно ст. 14 Конституции РФ – «Россия светское государство, никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной». Статья 7 Федерального закона «О полиции» называется «Беспристрастность» и гласит, что сотрудник полиции должен учитывать культурные и иные особенности различных религиозных организаций, обязан воздерживаться от любых действий, которые могут вызвать сомнение в его беспристрастности. В нашем случае сотрудники полиции вместо объективного расследования дела изначально взялись за решение задачи определения истинности вероучения и решения вопроса, обладал ли «божественными знаниями и силой» Андрей Попов. А поскольку такими качествами он, по мнению следствия не обладал, то все его действия носили мошеннический характер. Интересно, каким образом прокурор или судья проверят умозаключение следователя в этой части. А вдруг обладал? Может они заставят его пройти испытание - опустить руку в кипяток или пройти босиком по горячим углям, как это делалось во времена инквизиции. Если конечности не пострадают, стало быть, такой силой он обладал, а если пострадают, значит, не обладал. Печально, что прокуратура, на которую возложен надзор за законностью расследования уголовного дела, на это явное недоразумение и профессиональный прокол не обратила внимания и никак не отреагировала. Между тем, на стадии предварительного следствия в своих обращениях мы обращали внимание прокуратуры г. Москвы на данные нарушения закона, однако услышаны не были.

Любопытны также дефиниции, применяемые следствием в обвинительном заключении в отношении учения Попова, - «надуманное», «вымышленное». Возникает вопрос: «А имеется ли хотя бы у одной конфессии строго научное обоснование вероучения и объективные научно обоснованные доказательства его правильности, а не надуманности с точки зрения светской науки?» Строго говоря, исходя из религиозной апологетики, любая религия является надуманной по отношению к другой. Опять же возникает вопрос: «А какая религия в таком случае является не надуманной?» К примеру, попробуйте ответить на вопрос: «Какое из трех направлений христианства – католицизм, православие и протестантизм является надуманным и вымышленным, если таковым является?» Или какая деноминация в протестантизме является надуманной и вымышленной – лютеране или кальвинисты и меннониты? Ответа на эти вопросы в природе не существует. Если же вы попытаетесь публично дискутировать на эту тему и ответить на поставленные вопросы, то вас могут обвинить в пропаганде исключительности и религиозного превосходства, а это уже статья 282 Уголовного кодекса о разжигании религиозной ненависти и вражды. Здесь можно рассуждать об истории возникновения той или иной конфессии, особенностях ее вероучения, насколько ее практика соответствует закону, но не о надуманности и вымышленности.

Как нонсенс и непонимание элементарных основ религиоведения и собственно религиозной жизни выглядит также другое типологически схожее утверждение. Например, взятое следствием в основу обвинения из амбулаторной судебной комплексной психолого-лингвистической экспертизы от 15 июня 2016 г. утверждение: «В представленных материалах… присутствуют высказывания, указывающие на недопустимость сочетать исповедание и практику данного учения с одновременным исповеданием и практикой других учений». Назовите хоть одну религию в России, которая допускает подобную практику? Таких попросту не существует.

Конечно, не дело органов следствия вступать в мировоззренческие дискуссии. Их задача состоит в том, чтобы оценивать действия потенциальных правонарушителей не с точки зрения Священных текстов, а исключительно с точки зрения Конституции России и действующих законов. Поэтому любая попытка вмешательства уголовного закона в вопросы веры может привести к опасным последствиям. Собственно, мы опять возвращаемся к принципу беспристрастности сотрудников полиции: нельзя устраивать на основе уголовного закона войну разума и веры, светской науки и религии. Такие попытки работают на ликвидацию религии и веры в принципе и серьезно подрывают авторитет правоохранительных органов.

В утвержденном прокурором обвинительном заключении следователь неоднократно указывает и на то, что Попов создал «незаконное религиозное объединение (секту)», что также является неверным посылом. Во-первых, согласно статьям 6-8 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № ФЗ-125 «О свободе совести и о религиозных объединениях» религиозные объединения делятся на две организационно-правовые формы – религиозные группы (без образования юридического лица) и религиозные организации (со статусом юридического лица). В нашем случае следствие должно было указать конкретную форму – религиозную группу, существование которой само по себе не может не являться незаконным. Незаконной организация может быть признана только по решению суда, которое по настоящему делу не выносилось. Во-вторых, весьма сомнительным выглядит употребление в юридическом документе термина «секта», который отсутствует в законодательстве и не имеет четкого нормативного определения. Этот термин вполне допустим в дискуссиях и публикациях журналистов, но не в формализованном юридическом документе, язык которого должен быть строго официальным и по возможности исключать сниженную и просторечную лексику.

Таким образом, правоохранительные органы, заявив об отсутствии «божественных знаний и силы» у А.Ю. Попова, «надуманности и вымышленности» вероучения возглавляемой им религиозной группы, по сути, вступили на зыбкую тропу мировоззренческого дискурса. По нашему мнению следствие тем самым уклонилось от предмета доказывания по уголовному делу, что серьезно отразилось на качестве предварительного следствия и правах обвиняемых.

К сожалению, все попытки защиты на стадии предварительного следствия показать абсурдность предъявленных в этой части обвинений, оказались безрезультатными. Последнее слово за судом.

(Продолжение следует)