Самым логичным и закономерным следствием реставрации советских стереотипов в России в последнее десятилетие стало изменение отношения к религии. Массовый интерес к вере в 1990-е годы должен был смениться охлаждением и спадом, что и произошло. Но мало кто мог предположить, что в обществе в итоге сложится совершенно необычное сознание, построенное на отрицании религии.
Как это могло произойти в стране, которая пережила атеистические репрессии и миссионерский бум после распада СССР? Социолог Дмитрий Фурман еще в 2007 году в книге «Новые Церкви, старые верующие, старые Церкви, новые верующие» писал о том, что в стране слишком велик разрыв между официально навязываемой идеологией «традиционных религий» и невежеством населения в сфере практической религиозности. Потенциальные конфликты, заложенные этой ситуацией, в настоящее время становятся реальностью.
Конфликт с институциональным православием – с РПЦ – приобрел странные формы, поскольку рост влияния Церкви все нулевые и 10-е годы происходил по возрастающей, особенно с приходом патриарха Кирилла. Верующих – в смысле членов Церкви – действительно становится больше, обновляется состав приходов, но рост почти в тысячу общин в год при нынешнем патриархе (с 11 тыс. в 2009 году до 16 тыс. в текущем году) был бы невозможен без жесткого административного вмешательства. В России не возникает автоматически столько православных общин со своими активистами, тогда как стремление власти поддерживать РПЦ и мнение ее лидеров на государственном уровне растет.
Конфликт с инаковерующими стал постоянным и значительно усилился в связи с антизападными настроениями, страхом перед радикализмом на религиозной почве. Однако у ведущейся с завидным постоянством борьбы с неведомыми «сектантами» один источник – неудовлетворенность собственной «традиционной» религией (конечно, прежде всего православием) и отсутствие знаний о ней. Отсюда беспокойство о том, что кто-то еще соберет больше денег, будет успешнее в привлечении людей, современнее и добрее, будет вести социальную работу и даже проповедовать. Вряд ли сенатор Елена Мизулина, которая выступила 17 ноября с.г. с предложением законодательно закрепить понятие «деструктивная секта», смогла бы объяснить, кого и за что она хочет наказать с правовых позиций, но она уверена в том, что кого-то наказать надо. В Госдуме РФ есть группа депутатов по защите христианских ценностей, которая беспокоится не о проповеди Христа и 10 заповедей, но также о «сектах».
Фактически руководство РПЦ не знает, что делать со стихийным общественным протестом, учитывая, что он приобретает порой довольно абсурдные формы. Люди, которые называют себя православными, выступают против строительства храмов, но столь эмоциональные пикеты против новых церквей так же неразумны, как и массовые задержания противников РПЦ (в ноябре-декабре с.г. прошли обыски и аресты активистов протеста против строительства православного храма в парке «Торфянка»). Скандалы вокруг оперы «Тангейзер» в Новосибирске в 2015 году, рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» в Омске минувшей осенью и им подобные показали, что общество не понимает, почему верующим неприятно видеть Иисуса Христа в экстравагантных образах.
Представителям власти ничего не остается, как поддерживать монолитную конструкцию идеологии «традиционных религий» во что бы то ни стало. Чиновники и политики не хотят признавать свои ошибки и ссориться с православными активистами. Единственный выход, который нашло государство, – объявить всю религиозную сферу потенциально опасной.
В Доктрине информационной безопасности России (утверждена указом президента РФ 5 декабря с.г.) закреплено положение о том, что религиозные организации могут использоваться спецслужбами «отдельных государств средств оказания информационно-психологического воздействия, направленного на дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в различных регионах мира и приводящего к подрыву суверенитета и нарушению территориальной целостности других государств… Наращивается информационное воздействие на население России, в первую очередь на молодежь, в целях размывания традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (III. 12). Ранее только Концепция национальной безопасности РФ 2000 года провозглашала необходимость противодействия иностранным миссионерам и «культурно-религиозной экспансии на территорию России со стороны других государств».
В «Пособии для работников органов исполнительной власти и правоохранительных органов по вопросам взаимодействия государства и религиозных организаций» (разработано ФАДН России, МВД России и Минюстом России 28 ноября с.г.) отмечается, что усвоение иных религий для граждан вредно, а православие не отрывает человека от коллектива, хоть и может вызвать «психологическое напряжение».
Наконец, законодательные нововведения, ставшие частью так называемого «пакета Яровой» от 6 июля с.г., привнесли максимально широкие основания для привлечения верующих к ответственности за миссионерство (до 50 тыс. руб. штрафа для граждан, до 1 млн – для организаций). Этот закон затронул всех: за период с 20 июля, когда он вступил в силу, до настоящего момента зарегистрировано более 20 судебных дел. Оштрафовали пастора в Марий Эл за выступление на празднике в деревне, евангелиста из США в Орле за то, что приглашал людей в свою квартиру читать Библию, гражданку Украины в Кемерове за то, что выступила во время богослужения, баптистов в Ноябрьске и в Оренбургской области за организацию детских площадок и т.п. (в большинстве случаев видеосъемку «преступлений» производили сотрудники ФСБ). Прямым следствием «закона Яровой» стало привлечение иностранцев за нарушение визового режима, если они принимали участие в богослужении какой-либо Церкви. Чиновники на местах в массовом порядке стали принуждать религиозные группы регистрироваться или уведомлять о своем существовании, хотя закон не обязывает их это делать (в Севастополе ответственный за отношения с религиозными организациями чиновник в интервью автору этой статьи заявил, что если группа не соглашается, то власть «находит рычаги», обращаясь в силовые структуры).
Произвол по отношению к одним (нетрадиционным) и при этом равнодушие к реальным интересам других (традиционных) – это сама по себе опасная политика, лишь внешне похожая на поддержание баланса интересов большинства и меньшинства. Большая ошибка чиновников и спецслужб состоит в убеждении, что неправославные не могут развиваться сами по себе, без зарубежной помощи. Помимо приходов РПЦ в России растут в основном мусульманские и протестантские общины (в стране до 10 тыс. общин каждой из религий), но они скрывают более половины своих групп от органов юстиции, так как этому их научила жизнь (строгая отчетность, проверки).
Но даже и в такой ситуации религиозные объединения могут существовать, а политика рано или поздно привела бы к либерализации и законодательства, и реальной политики в регионах (что уже происходит на Северо-Западе, на Дальнем Востоке и в Сибири). Но есть фактор, который не позволяет ждать еще одно или два десятилетия. Это угроза экстремизма на религиозной почве. Современное отношение государства к религии делает власть слепой и бессмысленно жестокой в сфере борьбы с религиозными радикалами (это не экстремисты, но фундаменталисты по убеждениям) и с нетрадиционными верующими.
Законодательство запугивает даже законопослушных верующих и их движения. С конца нулевых годов региональную религиозную политику стали на практике осуществлять силовые структуры, а не исполнительная власть. В связи с этим произошел переворот в политической сфере: Конституция и Закон о свободе совести перестали действовать, а чиновники на местах, даже добросовестные, вынуждены игнорировать всех неправославных (о чем не раз заявляли в интервью автору статьи). Полиция и сотрудники спецслужб не видят оттенков разных течений, их особенностей, не понимают сетевого характера современной религиозности, психологии фундаменталистов, находясь в поисках потенциальной угрозы. В какой-то мере силовые структуры так и должны себя вести в любом государстве, которое заботится о своей безопасности. Но отдавать им в руки все отношения с религиозными объединениями в регионах и подстраивать под их страхи законодательство – это путь к новым непредсказуемым конфликтам.
