Париж как центр русского мира. Внешняя политика патриарха Кирилла

Прежде всего, надо отметить огромные, поистине титанические усилия, которые предприняло руководство РПЦ и лично патриарх Кирилл для того, чтобы международная деятельность Церкви в таком масштабе вообще состоялась. Патриарх должен был решить, по крайней мере, две важных задачи – чтобы его принимали на высшем уровне и с актуальной повесткой дня, и чтобы его визиты не проходили под демонстрации противников Путина и возмущенной «агрессией России» украинской диаспорой. Поскольку патриарх Кирилл всю жизнь занимался международными отношениями, то все задачи, как показало время, были выполнены. 

Встреча с папой Франциском показала всему миру, что у православия и католицизма много общего в сфере защиты христианских ценностей и в целом христиан от разного рода гонений. Кроме того, очевидно, что внутри России и за ее пределами политиками, чиновниками, обществом был осознан масштаб личности патриарха Кирилла – в России рейтинг патриарха повысился в светском обществе, за рубежом многие впервые поняли, что в «табели о рангах» мировых религиозных лидеров есть патриарх Московский. 

При этом, российскому руководству и президенту Путину вряд ли нужен внутри страны независимый духовный лидер мирового масштаба.

Существует три основных повода, к которым сводится повестка дня международных контактов РПЦ, если это не касается богословских вопросов. Первый повод для обсуждений – это кризис на Ближнем Востоке и война в Сирии в связи с защитой прав христиан и противостоянием террористической угрозе. В данном случае объективно Церковь помогает российской внешней политике, оправдывая участие России в сирийском конфликте. Но в целом позиция РПЦ совпадает с мнением Ватикана – древние восточные церкви, действующие на Ближнем Востоке, подчиняются именно папе. С этой точки зрения, РПЦ может помогать христианам на Ближнем Востоке, в основном, через католиков. Ни православные, ни католики не защищают лично Асада, но они понимают, что вместо него могут быть только разного рода «исламисты».

Посещая Францию, в то время как президент Путин отказался встречаться с Олландом, патриарх Кирилл поставил Церковь над политическими разногласиями. По итогам встреч с президентом Франции Франсуа Олландом патриарх отметил в беседе с журналистами: «Известно, что Русская Церковь с самого начала очень ясно выражала свою позицию, призывала общественность определить происходящее с христианами на Ближнем Востоке как геноцид. Думаю, во многом продвижению этих мыслей помогло наше совместное с Папой Римским Франциском заявление, потому что две стороны были полностью единомысленны в своих подходах к ближневосточной проблеме. Нужно также отметить, что весной 2016 года (кстати, вскоре после моей встречи с Папой Франциском) Франция внесла в Совет безопасности ООН очень важные предложения, касающиеся положения христианских меньшинств».
Второй повод – это гражданский конфликт в Украине, в ходе которого РПЦ удалось доказать, что она занимает миротворческую позицию, а Украинская православная церковь, входящая в состав РПЦ МП, заняла «надпартийную позицию» - условно говоря, священники УПЦ благословляют бойцов АТО на защиту Родины, но не проклинают Россию и русских. Безусловно, отсутствие позиции РПЦ по Донбассу и Крыму, неучастие в патриотических ток-шоу на телевидении, стало большим ударом для официальной позиции Кремля по Украине. И в своих зарубежных поездках патриарх Кирилл вряд ли доказывает правоту России «в защите русского населения и культуры» на Востоке Украины и Крыму. Для патриарха – это епархии УПЦ. 

В разговоре с Олландом глава РПЦ также «рассказал о миротворческой позиции, которую занимает Церковь. Она ни с одними, ни с другими, и считает своим долгом сделать все для того, чтобы примирить людей, чтобы прекратился этот глубокий гражданский конфликт».

Третий повод – это продвижение христианских ценностей в светском обществе, которое проснулось от своего атеистического сна. Благоприятная ситуация для заявления о библейских принципах сложилась, благодаря общественному возмущению – лицемерной политкорректностью политиков, бесконтрольным проникновением мигрантов, неумением лидеров стран сделать что-либо с террористической угрозой, а также объяснить, где хороший ислам, а где опасный «исламизм». А патриарх Кирилл – один из лидеров, которые дают четкие ответы на такого рода вопросы обеспокоенного общества.
В рамках реализации моральной программы Русская Церковь проводит свою собственную линию, которую нигде во властных коридорах ей не смогли бы подсказать. Более того, российское правительство и Госдума РФ, еще в 2012 году слушавшая выступление патриарха, не пошли навстречу Церкви и не приняли инициативы главы РПЦ, например, об ограничении абортов. Но массовых демонстраций православных в Москве не было, а сотни тысяч католиков, возмущенных абортами и однополыми браками, выходили на улицы Парижа. Об этом патриарх говорил с архиепископом Парижским кардиналом Андре Вен-Труа. Российская власть скорее боится того, что сформируется активное мотивированное сообщество верующих. А в странах Евросоюза патриарх Московский может беспрепятственно призывать граждан к общественным акциям.

В Швейцарии патриарх призвал христиан не прогибаться под «мейнстрим» общественных вкусов, а по примеру мучеников свидетельствовать о неизменной Божьей правде: «Современное общество склонно видеть в Церкви некую систему, которая обслуживает его потребности и даже его вкусы. …Мы призваны с вами свидетельствовать Божью правду и не прогибаться перед этими вкусами». Контекст этого свидетельства, может быть очень разным и сложным - это и сфера общественных отношений, и масс-медиа, и соцсети, и собственные семьи. 

Следует отметить, что единственная тема, которая выпала из международной повестки дня – вопрос общего православного братства на постсоветском пространстве, тема СНГ и РПЦ, восточнославянской православной цивилизации. Без Украины все эти темы лишены смысла, а повторять официальную позицию МИДа РФ Русская Церковь не может и, стоит надеяться, что не хочет. Если Церковь думает о своем будущем, то полностью ассоциировать себя в глазах постсоветских республик с точкой зрения Кремля, значит – потерять эти республики. Остается еще один мир, где православие играет большую роль, связывая эмигрантов и Россию, старых и новых эмигрантов, западную культуру с Русской Церковью. Это Русское зарубежье, где понятие «русский мир» звучит совсем иначе, чем на берегах Днепра (хотя само это словосочетание «русский мир» патриарх практически перестал употреблять). В своих проповедях в Париже патриарх делал акцент на том, что Церковь объединяет соотечественников и помогает им сохранять язык и культуру.

Новый образ Церкви, далеко не всегда воспринимаемый в России и российскими властями, патриарх Кирилл нарисовал в интервью изданию «Фигаро» 3 декабря 2016 года: «Русская Православная Церковь не представляет Россию, как не представляет она и другие страны, относящиеся к сфере ее пастырской ответственности, в том числе Белоруссию, Украину, Молдавию, Японию, Китай. Церковь представляет только Христа, несет Слово Истины, возвещенное Им людям. И тут никого не обманешь. Если происходит иначе, то это уже не Церковь, а организация по проведению выставок на религиозную тему. Поверьте мне, в такую организацию никто не пойдет молиться, как не ходили молиться в музеи атеизма в советское время, хотя там могли быть размещены прекрасные иконы и богослужебные предметы.

Разумеется, каждый собор за границей — это олицетворение самобытного восточного христианства, бережно хранимого народами исторической Руси, у каждого из которых один «крестный отец» — равноапостольный князь Владимир Киевский, крестивший Русь в водах Днепра.

У Церкви не может быть никакой иной стратегии, кроме свидетельства о Христе и Евангелии. Политические отношения могут быть лучше или хуже, но храм всегда будет открыт для православных людей любой национальности и политических убеждений, объединяя их в молитве к Богу».

Патриарху легче всего говорить эти слова о вселенском православии за рубежом (в частности, на французской земле), а не на территории «исторической Руси», где Украина и Россия делят «крестного отца», а политический нейтралитет РПЦ давно (с 2012 года) под вопросом. В связи с этим вполне логично, что центром русского мира стал Париж.

Роман Лункин,
главный редактор портала «Религия и право»

Фото: Патриархия.Ру