Адвокат Владимир Ряховский: «В действиях Семченко по вмененным ему эпизодам не усматривается признаков хищения или мошенничества»

"Портал-Credo.Ru": Вы являетесь адвокатом председателя Всероссийского содружества евангельских христиан епископа Александра Семченко. Как бы Вы могли, с юридической точки зрения, прокомментировать уголовное дело, которое сейчас возбуждено против него?

Владимир Ряховский: Очень сложно говорить об обоснованности или необоснованности обвинения в целом, потому что защита на данном этапе еще не имеет доступа ко всем материалам, которыми располагает следствие. То есть защитники на данный момент могут ознакомиться только с материалами следствия, которые были совершены с участием нашего подзащитного, то есть это его допросы, его участие в следственных действиях. Чем еще располагает следствие — показания других свидетелей, например, — мы к этому доступа не имеем. Мы получим этот доступ только по завершении следствия.

Но, исходя из того, чем мы располагаем на сегодняшний день, и тех фактических обстоятельств, которые, как мы считаем, были установлены следствием, и на которых настаивает наш подзащитный Александр Трофимович Семченко, мы можем говорить о необоснованности обвинений и предвзятом характере ведения следствия.

Нужно обратить внимание на то, что сейчас речь идет о двух самостоятельных делах, на сегодняшний день еще не объединенных в одно производство против Семченко. Это обвинение по статье 159, часть 4, которая предусматривает ответственность за мошенничество. Это касается фактов, связанных с исполнением контрактов по реконструкции и строительству теплотрассы Малого театра. И второе обвинение, которое было предъявлено 11 июня этого года, — по работам, связанным со строительством и реконструкции коммуникаций Большого театра.

Что я могу сказать по этим делам, исходя из того, что нам сегодня известно? По делу Малого театра: организация, которой до 2010 года руководил Семченко, действительно являлась субподрядчиком по выполнению работ, связанных со строительством теплотрассы Малого театра. О чем идет речь в этом обвинении? Ему вменяют, что он получил деньги по контракту. А часть работ по нему выполнена не была, в частности, не было выполнено строительство трех тепловых камер.

Мы с этим обвинением не согласны. Из трех вменяемых ему тепловых камер по двум камерам работы были выполнены в полном объеме. Мы обращаемся к следователю с ходатайством, чтобы выйти на место, показать эти камеры, показать эту работу. Выходили на место, но следователь и эксперт не согласились с нами, что речь в деле идет именно об этих камерах, которые мы осмотрели. Следствие располагает своими эксплуатационными чертежами, которым не соответствует нумерация проектной документации, по которой работы выполнялись, а также исполнительным чертежам, по которым они принимались. То есть у нас все расхождение со следствием в том, что мы говорим: "Вот эти камеры". А нам говорят, что нет, это другие камеры. А Семченко говорит, что те камеры, которые вы нам показываете, не имеют отношения к этому контракту. Это по двум камерам.

Что касается еще одной камеры, то Семченко признает, что эти работы не были выполнены по не зависящим ни от субподрядчика, ни от генподрядчика, ни от заказчика причинам. Эти работы нельзя было выполнить, потому что не было получено согласование делать "прокол" по зданию Щепкинского театрального училища. В то время так строилась система финансирования госзаказов, что сначала поступали деньги, даже когда еще не было достигнуто согласование, не был утвержден проект, не было получено разрешение на работу. Но необходимо рассматривать весь контракт в целом. Цена этого контракта была 153 млн.

С учетом того, что оплата по актам приемки была произведена за этот объект, который не был выполнен, то по другим объектам по тому же самому контракту были произведены соответствующие вычеты. И Семченко получил по контакту не 153 млн, а 140 млн. То есть ему не заплатили 13 млн с учетом того, что не были выполнены работы. И это подтверждает генеральный подрядчик. Но следователь отказывается рассматривать контракт в целом. Он говорит, что его не волнует контракт, его волнуют именно эти камеры.

Мы сейчас обжалуем результаты экспертизы, обжалуем отказ в нашем ходатайстве о проведении повторной экспертизы с привлечением надлежащих специалистов, которые могли бы дать ответ, сопоставив все четыре чертежа, о каких камерах здесь идет речь, какие работы не были выполнены.

Мы считаем, что по первому делу обвинение необоснованно. Там можно говорить, что имелись финансовые нарушения, то есть оплата была произведена по актам приемки еще до выполнения работ. Но речь не может идти о мошенничестве, потому что мошенничество — это один из способов хищения, то есть должно быть хищение. Хищения не было, поскольку деньги по контракту в целом были выплачены с учетом того, что не вся работа была сделана. Это что касается первого дела.

Второе дело, которое сейчас на слуху, касается Большого театра. Мы можем тоже говорить о необоснованности обвинений. По данному контракту компания, которой руководил Семченко, не выполняла никаких работ. Они были генподрядчиком по части ведения работ, связанных с реконструкцией и прокладкой коммуникаций Большого театра. Компании Семченко поступали деньги. И эти деньги он переводил субподрядчикам, которые выполняли работы, перед ним отчитывались, и он, в свою очередь, отчитывался перед заказчиком по этим работам. Поэтому, если говорить о том, что не были выполнены какие-то работы, то можно говорить об ответственности субподрядчиков, которые получили деньги, но полностью работы не были выполнены. Семченко не мог не выполнить работ, потому что вообще не он выполнял их. Они выполнялись силами субподрядных организаций.

У истоков этого дела стоит обращение в правоохранительные органы одного из субподрядчиков, который заявил, что ему не была произведена в полном объеме оплата за якобы выполненную работу. На что Семченко говорит, что оплата ему не была произведена полностью, потому что не все работы были выполнены. То есть деньги, проходя через генподрядчика, поступали субподрядчикам, которые делали работу и отчитывались за выполненную работу. В любом случае здесь хищения — а ему вменяется именно хищение в сфере предпринимательской деятельности — как такового нет.

- Невольно возникает вопрос: кто стоит за этим делом? Кому это выгодно? Кто является заказчиком этого дела?

- Конечно, мы можем только высказывать свои предположения, оценочные суждения. Может быть, это связано с тем, чтобы устранить конкурирующую компанию из строительного бизнеса в Москве. Хотя Семченко уже больше двух лет не возглавляет эту компанию. И можно сказать, что конкурентная борьба направлена лично против него, а уголовную ответственность у нас несут не юридические лица, а физически или должностные лица. Но, тем не менее, говорить о переделе строительного рынка в Москве все равно можно.

В то же время уже сейчас по обстоятельствам дела мы не исключаем такую версию, что, может быть, одной из целейэтого дела является компрометация Александра Семченко как известного религиозного лидера, протестантского епископа, известного своим меценатством. И не только в строительстве молитвенных зданий - он даже занимался постройкой двух православных храмов. Мы можем высказывать суждения, предположения, что дело в этом, но с полной ответственностью об этом говорить, конечно, мы не можем.

И здесь бы я хотел обратить внимание на то, что 11 июня было задержание Семченко на 48 часов. 13 июня состоялось заседание Останкинского районного суда города Москвы. И в отношении его была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста. В прессе прозвучали суждения о том, что в отношении его избрали не такую суровую меру — могли взять его под стражу. Нет, не могли его взять под стражу, поскольку он привлечен по статье 159.4, часть 3 - "мошенничество в сфере предпринимательской деятельности", а по этой статье заключение до суда под стражу не предусмотрено. Поэтому в отношении него была избранная самая суровая из возможных мера пресечения.

- В чем состоит режим домашнего ареста Семченко?

- Избирая данную меру пресечения, суд устанавливает ограничения, которые налагаются на лицо, в отношении которого избрана данная мера пресечения. В отношении его избраны следующие ограничения: он не может покидать место своего проживания, то есть квартиру, где он проживает, за исключением экстренных случаев. Давайте сразу дадим оценку обоснованности этого. С учетом возраста, состояния здоровья для Семченко не предусмотрена возможность совершать какие-то прогулки, выходить на улицу, пусть даже на какое-то фиксированное ограниченное время.

Семченко большую часть времени сейчас находится в квартире один. Его жена должна будет выехать где-то на месяц к дочери, которая должна рожать, то есть он вообще будет один. Как представить обоснованность, целесообразность и справедливость такого ограничения, что он не может даже выйти в магазин шаговой доступности, чтобы купить себе продукты?

Также на него наложено такое ограничение как запрет на телефонные звонки и использование каких-либо средств связи, включая Интернет, кроме экстренных вызовов. В то же время по закону предусмотрено, что не может быть наложено ограничение на пользование телефонной связью для вызова экстренных служб, аварийных служб, для разговоров со следователем, для разговоров с контролирующим органом. Суд не делает никакого исключения по телефонным разговорам. Хорошо, он не может общаться с иными участниками его уголовного дела, а почему я как адвокат не могу с ним общаться по телефону?

Ему наложены ограничения на общение с участниками процесса, кроме адвокатов. Можно было бы согласиться с ограничениями на общение с иными обвиняемыми, если таковые будут, может быть, со свидетелями со стороны обвинения. А свидетели со стороны защиты разве не могут с ним общаться?

Также ему запрещено получать и отправлять почтовые сообщения, в том числе и по электронной почте. Почему он не может общаться, в том числе и по электронной почте, со своими родственниками, с адвокатом?

Он также не вправе делать какие-либо заявления, обращения, давать какие-либо комментарии по настоящему делу через СМИ. Это ограничение не установлено законом. И, более того, мы говорим о том, что данное ограничение ставит его в неравное положение со стороной обвинения. А у нас по закону сторона защиты и сторона обвинения пользуются равными правами. Получается, что следствие может выражать свое отношение к делу, может клеймить его, может выражать свое мнение о том, что он чуть ли уже ни виновен в совершении преступления, а он не вправе давать никаких комментариев. Мы считаем, что это незаконно и нарушает принцип равенства участников процесса, ограничивает конституционное право на выражение своего мнения и ограничивает его право на защиту.

- Вы будете обжаловать эти ограничения?

- Мы уже подали апелляционную жалобу на постановление суда о мере пресечения и об этих ограничениях. Там сокращенный срок и мы надеемся, что в ближайшие дни будут слушания в Московском городском суде по нашей апелляционной жалобе на меру пресечения.

- Кроме того, что Вы адвокат, Вы еще и верующий человек. Как Вы оцениваете всю эту травлю Семченко именно как протестантского епископа?

- Я уже сказал, что мы сейчас можем только предполагать, с чем это связано. Связано с его бизнесом? Из бизнеса он уже ушел. Связано с религиозной деятельностью? Попытка его дискредитировать? Конечно, если это так, то мы просто можем тогда говорить о дискриминации по религиозному признаку, что запрещено в Конституции.

Беседовал Владимир Ойвин,

источник: Портал-Credo.Ru