Вы раните меня в самое сердце

28 Сентября 2012

Нет сомнений, что Дума примет закон, вводящий уголовную ответственность за оскорбление святынь. Здравое зерно в этом предложении есть: спилить поклонный крест — не то же, что повалить фонарный столб. Законодательство многих демократических стран содержит подобные нормы. В Греции, к примеру, злостное публичное богохульство карается заключением до двух лет — но в Греции при этом православие есть государственная религия, к которой официально принадлежит 97% населения. Впрочем, в европейских странах заметна тенденция применять подобные статьи как можно реже, лишь в самых вопиющих случаях, а некоторые страны и вовсе отказываются от них (например, Британия в 2008 году).

Возьмем еще для примера уголовный кодекс Израиля. Статья 170 предусматривает до трех лет заключения для того, кто уничтожит или осквернит место или предмет, которые признаются группой других граждан как священные, причем сделает это с полным осознанием, что его действия будут восприняты как оскорбительные.

Этот закон защищает то, что существует объективно и признано некоторой частью общества, он не допускает кривотолков. Попутно замечу, что подобный закон может защищать не только религиозные святыни: всякий, кто надругается над Вечным огнем в память павших воинов или снесет памятник А.С.Пушкину, будет повинен в том же. Ведь священные места и предметы существуют не только в религиозных культах.

Cрывать майку с неправильным рисунком с тебя будут уже не горячие православные активисты, а сотрудники полиции с полным на то основанием

У нас собрались защищать нечто совершенно субъективное: чувства верующих. Есть в Иерусалиме квартал Меа-Шеарим, населенный религиозными ортодоксами. Кто зайдет туда, пусть даже в летний зной, в шортах или мини-юбке, рискует нарваться на серьезные неприятности, потому что такой вид оскорбит чувства местных жителей. Кто проедет по этому кварталу на автомобиле в субботу — тоже. Три года назад ортодоксы протестовали против открытия в Иерусалиме парковки, работающей по субботам, но полиция тогда была совсем не на их стороне. Это ведь не закон, а местный обычай, и никому из обитателей квартала не придет в голову ехать на тель-авивский пляж, чтобы побить там камнями распутников и нарушителей субботнего покоя. Если чувства этих ортодоксов оскорбляют девушки в купальниках, значит, нечего им делать на общем пляже.

А что, если, напротив, нудисты-натуристы объявят свои убеждения религиозными: скажем, они поклоняются Солнцу — и стало быть, вид одетых сограждан, скрывающих свои тела от живительных лучей даже в теплое время года, им глубоко оскорбителен. И придется заголяться, если не хочешь сесть в тюрьму.

И в самом деле, формулировка «оскорбление чувств» крайне расплывчата и субъективна. Известный проповедник протодиакон Андрей Кураев заметил: «Если подобная статья появится, я могу оказаться одним из первых, кого справедливо по ней засудят. В моих книгах и лекциях содержится много критики, задевающей чувства носителей других вероисповеданий и сектантов». Да и не нужно издавать книги, достаточно теперь будет надеть майку не с тем рисунком, чтобы кто-то оскорбился. И срывать ее с тебя будут уже не горячие православные активисты, а сотрудники полиции с полным на то основанием.

Я и сам православный христианин. Меня оскорбляет, если я вижу надругательство над крестом или иконой, — но, по счастью, видеть такое приходится нечасто. Может быть, потому, что я не высматриваю подобных оскорблений ни на улице, ни в интернете? А то ведь как бывает: три раза посмотрел человек ролик от и до — и все три раза ужасно оскорбился. Все понятно, кроме одного: зачем пересматривал?

Подозреваю, что самыми благодарными пользователями закона окажутся фундаменталисты, причем совсем не обязательно православные

Но меня оскорбляют издевательства не только над иконами, которые написаны красками. Все, наверное, видели хотя бы в кино, как в церкви диакон или священник, покадив перед иконами, затем кадит перед всеми собравшимися, ведь любой человек несет в себе образ Божий. И если его унижают, лишают правосудия и возможностей достойной жизни — это ничуть не менее оскорбительно. А такое, увы, доводится видеть намного чаще.

И я сильно подозреваю, что новый закон будет немало способствовать подобным оскорблениям. Как-то уж все одно к одному с этими новыми законами… Собрались с мужиками вечерком пивка попить и поболтать о политике — устроили, стало быть, несанкционированный митинг. Скинулись на пивко с приятелем из Харькова — вот и зарубежное финансирование для вашей незарегистрированной НКО. А если тот харьковчанин еще и разговоры ваши запомнил и распубликовал потом в каком-нибудь недружественном СМИ, пусть даже все взято из открытых источников — это уже измена Родине. Следующим утром сел ты за руль с 0,1 промилле в крови — стало быть, пьяный за рулем. Ну а если твоя маленькая дочка нарисует кота со слишком большим хвостом — сам понимаешь, повинен в растлении малолетних. Преувеличение? Несомненно. Но, как показывает судебная практика, ровно до тех пор, пока не требуется кого-нибудь конкретно посадить.

Теперь к набору добавятся еще и чувства верующих. Ну откуда, скажите мне, могу я угадать, чьи чувства заденет вот хотя бы эта моя статья? Может быть, любовь к Госдуме и всем законам ее — это тоже такая религия и попытка усомниться в ее догматах для кого-то оскорбительна? Все у нас теперь делается для того, чтобы можно было обвинить в любой момент каждого. Потому и формулировки даются с таким максимально широким охватом и без малейших попыток конкретизации.

Закон явно рассчитан на ручное управление (по старой поговорке: «Закон — что дышло»). Его составители полагают, что он будет защищать правильные чувства правильных верующих, но кто будет им вертеть через некоторое время, предсказать трудно. Подозреваю, что самыми благодарными его пользователями окажутся фундаменталисты, причем совсем не обязательно православные. У нас, в конце концов, и другие традиционные религии есть, и носители их тоже люди нежные и в чувствах своих ранимые.

Андрей Десницкий

источник: Большой Город