Анатолий Пчелинцев, Инна Загребина. Образование и мировоззрение эксперта как факторы государственной религиоведческой экспертизы

Несмотря на то, что правовой институт государственной религиоведческой экспертизы (далее ГРЭ) был законодательно учрежден тринадцать лет назад, эта тема не нашла достаточного теоретического осмысления и до сегодняшнего дня остается малоизученной. Согласно п. 8 ст. 11 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» ⁱ, законодатель предусмотрел возможность проведения не просто религиоведческой экспертизы, а именно государственной религиоведческой экспертизы.

Государственная экспертиза проводиться в сфере, которая признается значимой с точки зрения государственных интересов и поэтому требует особых охранительных гарантий, обеспечиваемых государственным институтом ⁱⁱ. При этом, необходимо учитывать что: во-первых, ГРЭ затрагивает конституционное право на свободу совести и вероисповедания, во-вторых, выводы, сделанные в отношении того или иного религиозного образования могут повлечь за собой серьезные правовые последствия. Например, отказ в государственной регистрации религиозного объединения. А это в свою очередь затрагивает интересы многих граждан.

В последние десятилетия под влиянием самых различных факторов и обстоятельств в современной России существенно умножились типы конфессиональных и внеконфессиональных образований, как принадлежащих к традиционным верованиям, так и совсем недавно появившихся. Существенно различаются они и по численности последователей, социально-этическим программам, организационной структуре. Насыщенность религиозного пространства, непростые взаимоотношения между некоторыми конфессиями предъявляют повышенные требования к профессиональной компетентности религиоведов-экспертовⁱⁱⁱ.

Несмотря на это, требования к квалификации эксперта-религиоведа законодательно не определены, а какой-либо специальной подготовки экперта-религиоведа попросту не существует. На практике же в качестве экспертов выступают не только ученые-религиоведы, не прошедшие экспертной аттестации и не имеющие соответствующего сертификата, что, безусловно, не способствует успешному развитию практики проведения ГРЭ, но и нередко случайные люди не имеющие порой и высшего светского образования.

В этой связи закономерны вопросы: каковы признаки, позволяющие считать человека экспертом? Определены ли законодательно требования к образовательному цензу эксперта-религиоведа?

Специализированные словари по экспертной деятельности указывают несколько основных признаков, позволяющих считать человека экспертом, Безусловно, обязательным является наличие высшего образования у эксперта. Также желательной является квалификация, подтвержденная ученой степенью кандидата либо доктора наук в области религиоведения, а также опыт участия эксперта в проведении междисциплинарных исследований. Немаловажен опыт профессиональной деятельности и ее успешность. Эксперт должен быть компетентен в своей предметной сфере, его область компетенции должна быть близка к объекту экспертирования, хотя и не обязана быть точно той, в которой задается вопрос. Так, например, целесообразно привлечение специалиста по протестантизму в процессе экспертирования религиозной организации протестантского толка, или специалиста по новым религиозным движениям для экспертирования, например, религиозной организации Свидетелей Иеговы. Узкая специализация ученого предполагает наличие у него большего объема специальных знаний, необходимых для данного конкретного экспертного исследования.

В соответствии с п. 2 Порядка проведения государственной религиоведческой экспертизы, утвержденного Приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 18 февраля 2009 г. N 53 "О государственной религиоведческой экспертизе" (далее Порядок), ^iv экспертиза имеет комплексный характер.

От эксперта, принимающего участие в комплексной религиоведческой экспертизе, требуется способность делать выводы в более широком контексте, чем это традиционно принято в научной среде. Исходя из этого, было бы целесообразным, чтобы эксперт мог пройти соответствующую подготовку, по окончании которой выдавался бы специальный сертификат. Подобная практика уже существует. Например, в Российском федеральном центре судебной экспертизы сертификацию проводят специализированные лаборатории внутри самого Центра. Экспертов-лингвистов готовят и аттестуют в лингвистической лаборатории, экспертов-психологов – в лаборатории психологии и так далее. По окончании стажировки выдается сертификат который требует подтверждения прохождением аттестации раз в 3-5 лет.

Подобную аттестацию экспертов-религиоведов можно было бы осуществлять также в крупнейших религиоведческих центрах России – Центре изучения религий РГГУ, кафедре религиоведения МГУ им. М.В. Ломоносова и др.

Другой немаловажный аспект –на сегодняшний день попросту не существует каких-либо методических стандартов по проведению ГРЭ. Что несомненно является существенным недостатком при проведении данного рода экспертизы. Между тем, от медицинской и психиатрической экспертиз требуют строгого соответствия определенным методическим стандартам. В религиоведческой экспертизе, как правило, специалист используется только как эрудит в соответствующей области ^v.

В этой связи сегодня актуальна задача выработки соответствующих методических рекомендаций и методик по проведению ГРЭ.

Исследователи Д.А. Леонтьев и Г.В. Иванченко полагают, что в специальной российской литературе последних лет фигура эксперта принимает практически сакральный характер¹.

В качестве примера скрупулезности в подборе эксперта-религиоведа уместно привести допрос в американском суде одного из выдающихся религиоведов современности Джона Гордона Мэлтона. Речь идет о типологически сходной судебной религиоведческой экспертизе. Так, судья вначале тщательно выясняет уровень образования эксперта, его научный и педагогический стаж, количество и содержание написанных им книг, в том числе подробно о книге «Энциклопедия американских религий», вплоть до количества книг в библиотеке эксперта. «Судья: Не могли бы Вы сообщить суду, какое приблизительно у Вас в библиотеке количество религиозных книг? Д-р Мэлтон: в момент выхода книги («Американская энциклопедия религий» - Авт.) в моей библиотеке насчитывалось около 18000 книг. Сейчас их около 25 тысяч» ^vi.

Именно такой скрупулезный подход должен лежать в подборе экспертов для работы в экспертных советах по проведению ГРЭ.

В соответствии с п. 2 Положения об Экспертном совете по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации утвержденного Приказом Минюста РФ от 18 февраля 2009 N 53 "О государственной религиоведческой экспертизе" Совет формируется из должностных лиц, государственных служащих органов государственной власти, ученых-религиоведов, специалистов в области отношений государства и религиозных объединений, включение которых в его состав осуществляется по согласованию. К работе Совета могут привлекаться консультанты. В качестве консультантов привлекаются специалисты, не являющиеся его членами, а также представители религиозных организаций.

Проведенное авторами выборочное исследование состава Экспертных Советов по проведению ГРЭ в различных субъектах Федерации, показало, что количество религиоведов в них не превышает 25 процентов. Даже в Экспертном Совете по проведению ГРЭ при Министерстве юстиции РФ из 25 членов Экспертного Совета религиоведов с высшим образованием 5 человек, то есть 20 процентов, а один из членов не имеет вообще никакого высшего образования и является свободным журналистом.

Анализ также показывает, что в составе Экспертных Советом немало государственных служащих и представителей органов юстиции, в ведении которых и находится вопрос государственной регистрации религиозных организаций.

Авторы солидарны с мнением ряда ученых и юристов, которые считают, что привлечение в качестве экспертов государственных служащих органов государственной власти нарушает принцип объективности и независимости эксперта. Поскольку слишком велика вероятность его административной зависимости от органа, в котором он служит.

Также вряд ли целесообразно привлечение к работе советов в качестве консультантов представителей религиозных организаций. В том случае, если речь идет о регистрации входящих в централизованную религиозную организацию местных религиозных организаций участие в качестве консультанта представителя данного религиозного объединения бессмысленно. Поскольку в данном случае представитель будет выступать как заинтересованное лицо. Если же регистрируется религиозная организация с иным вероучением, нежели исповедует представитель религиозной организации, привлекаемый в качестве консультанта, то со стороны такого консультанта возможно противодействие в регистрации. В обоих случаях решение такого консультанта не будет объективным ^vii.

Образовательный уровень эксперта-религиоведа тесно связан с такими базисными принципами ГРЭ, как принцип мировоззренческой нейтральности и воздержания от оценочных суждений эксперта об истинности или неистинности того или иного религиозного мировоззрения, толерантности и объективности.

Общественной науке известно немало работ по проблемам свободы вероисповедания и деятельности религиозных объединений, содержание и выводы которых определялись мировозренческой позицией авторов. Так, например, было в советский период, когда доминировал атеистический подход. Работы с явно выраженной мировоззренческой позицией нередко встречаются и сейчас.

Если говорить коротко, то все многообразие мировоззренческих аспектов методологии экспертной деятельности по данной тематике сводится к двум основным, принципиально отличающимся друг от друга формам культуры мышления исследователя – апологетике как иррациональному приему исследования и особой форме восприятия окружающего мира и научному рационализму как наиболее универсальному методу познания.

А. Апологетический подход (от греч. apologia – защита) в свою очередь можно разделить на религиозный и атеистический.

Религиозный апологетический подход характерен тем, что ученый являющийся носителем религиозного мировоззрения, не всегда ограничивается одним лишь разумным аспектом. Он верит в определенные вещи и воспринимает их сквозь призму собственного религиозного опыта. Верующий полностью предан своим религиозным взглядам и религиозному миропониманию и, как правило, стремится разделить свою веру с другими людьми. Однако он не может сделать это иначе, как на основе идей, присущих вероучению, которое он разделяет.

Получается, что эксперт-религиовед той или иной религии свободен в научном поиске только в тех рамках, которые предоставляет ему вероучение и религиозная традиция. Если же взгляды ученого на тот или иной предмет общественной жизни серьезно расходятся с официальной религиозной позицией, то он оказывается в сложной ситуации религиозного отступника. Эта достаточно сложная морально-этическая проблема и решается она по-разному. Некоторые религиозно ориентированные эксперты в целях избежания осложнений стараются обходить острые углы и не касаться в своих исследованиях спорных положений. Другие наоборот, становятся пропагандистами уже принятой религиозной доктрины. В этом плане можно говорить о религиозной деформации исследователя, которая может быть весьма заметной в его экспертной деятельности и содержать неприятие любых иных точек зрения. Лексика таких экспертных оценок может иметь эмоционально-окрашенный характер, со ссылками на высшие духовные авторитеты и священные Писания.

Отсюда неизбежно напрашивается вывод о том, что результаты экспертного исследования у последователей разных религий иногда могут серьезно отличаться и носить конфессионально ангажированный характер. Этим часто грешат, например, заключения экспертов-сектоведов, который также включаются в состав экспертных советов по проведению ГРЭ .

Атеистический подход.

Нетрудно предположить, что сугубо атеистический догматический подход также не является объективным и научным. Господствующая в течение длительного времени теория "отмирания" религии и «вреда», который она якобы приносит коммунистическому строительству, выступала в качестве объективного препятствия развития государственно-конфессиональных отношений, сковывала свободу научного поиска.

Воинственный атеистический подход ученых был обусловлен логикой мировоззрения правящей партии, видевшей свою основную задачу в искоренении «религиозных предрассудков». Научным и объективным назвать его никак нельзя. В определенной мере он породил недоверие и к современной религиоведческой науке. В то же время необходимо отметить, что даже в условиях коммунистической идеологии были ученые-эксперты с принципиальной гражданской позицией, которые невзирая на все трудности объективно и всесторонне исследовали проблемы религии и государственно-конфессиональных отношений.

Б. Научный рационалистически подход. В наши дни наука рассматривается как система развивающихся знаний, достигаемых посредством рациональных методик познания и выражаемых в точных понятиях, истинность которых проверяется и доказывается общественной практикой. При этом любая наука, за исключением, пожалуй, теологии, является рациональной. Рациональное мышление предполагает тщательное и всестороннее исследование какого-либо явления общественной и правовой жизни с применением широкого набора научного инструментария, включая общие принципы и методы научного познания.

Вместе с тем следует заметить, что приведенная схема, в определенной степени, условна. Рационализм как метод научного познания в абсолютно чистом виде практически не встречается. В философии науки мировоззрение рассматривается как сложнейшая методологическая составляющая любого исследования с весьма непростой системой взаимозависимых связей и отношений ^viii. В основе мировоззренческого компонента исследования можно выделить немало промежуточных факторов, которые прямо или косвенно влияют на результаты экспертизы.

Совершенно очевидно, что в демократическом и плюралистическом обществе в среде экспертов-религиоведов будут всегда представлены различные мировоззрения. Единого мировоззрения для всех с системой обязывающих нормативных предписаний как руководства к экспертной деятельности, общественная наука не знает. В этой связи важно выделить те принципы ГРЭ, следование которым делает любую экспертную деятельность свободной от некой заранее сформулированной заданности.

По мнению авторов, целенаправленная деятельность по формированию и развитию научного знания в сфере ГРЭ осуществляется на основе трех специфических мировоззренческих принципов методологии исследования.

Принцип объективности. Важнейшей предпосылкой объективности при проведении экспертизы является беспристрастность. В то же время необходимо осознавать, что полностью беспристрастным не может быть не один эксперт.

Говоря о светских людях, пишущих на темы религии, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата протоиерей Всеволод Чаплин замечает, что «светская позиция по отношению к религии не беспристрастна. Светское мировоззрение это одна из сторон спора. Сторонники мировоззрения, которое считает, что все религии в равной степени истинны или в равной степени неистинны, мировоззрения скептического – не являются нейтральной стороной в религиозных спорах» ^ix. Мнение о. Всеволода разделяет евангельский христианин профессор В.А. Бачинин. Он в более категоричной форме утверждает, что "ученые, обладающие атеистическим сознанием (а они составляют абсолютное большинство в Академии наук и в системе высшего образования), ни сами не желают выходить из привычного состояния богоотрицания, ни своему народу этого не рекомендуют. Используемые ими доктрины прогресса, трансформации, модернизации выступают лишь идеологическими инструментами, способствующими переходам экономики, политики, права от одних форм социального зла к другим, как правило, еще более отталкивающим и опасным…» ^x.

Однако в равной степени небеспочвенны и опасения ученых, высказывающих тревогу по поводу клерикализации науки и образования, что также не способствует объективному научному знанию. Достаточно вспомнить открытое письмо по этому поводу десяти академиков РАН, среди которых были нобелевские лауреаты Ж. Алферов и В. Гинзбург, направленное летом 2007 г. в адрес Президента Российской Федерации. В апреле 2008 г. в тот же адрес последовало письмо за подписью более 1700 кандидатов и докторов наук из большинства регионов России.^xi.

Представляется, что путь к объективному научному знанию и преодолению взаимного недоверия науки и религии лежит в плоскости широкого и открытого диалога. Для настоящего эксперта непредвзятая и беспристрастная оценка правовых явлений общественной и религиозной жизни являются важнейшими критериями достижения научной истины. Объективный и не связанный ни с каким известным вероучением научный результат сам по себе уже есть некая абсолютная величина сродни божественному откровению, к которой должен стремиться любой эксперт.

С принципом объективности тесно связан принцип воздержания от оценочных суждений об истинности того или иного религиозного мировоззрения. Объективным экспертное заключение может быть в том случае, если оно свободно от оценочных суждений. «Попытка утвердить свои оценочные суждения вовне, - считает М.Вебер, имеет смысл лишь в том случае, если этому предпослана вера в ценности. Однако судить о значимости этих ценностей – дело веры, быть может, также задача спекулятивного рассмотрения и толкования жизни и мира с точки зрения их смысла, но уже, безусловно, не предмет эмпирической науки в том смысле, как мы ее здесь понимаем» ^xii.

Это вовсе не означает, что эксперт должен отказаться от собственных мировоззренческих убеждений и оценок. Просто он должен оставить их за пределами религиоведческой экспертизы.

Таким образом, если мы соглашаемся с тем, что религиозное мировоззрение способно повлиять на ГРЭ, то, следовательно, юридическая наука не может игнорировать мировоззренческих позиций ученого. Особенно это касается фактов религиозного фанатизма в среде экспертов. Известны случаи, когда отдельные исследователи пытаются свое религиозное понимание окружающего мира перенести на тот или иной юридический предмет и придать ему некий сакральный смысл, который не подлежит обсуждению. Пытаясь быть современными и «прогрессивными», они предлагают свою религиозно окрашенную методологию экспертного исследования выступающего с позиции не научного религиоведения, а с позиции борьбы с так называемым религиозным инакомыслием, принося в жертву принцип научной беспристрастности. Такие упрощенно-вульгарные подходы, а также попытки деления на «наших» и не «наших», хотя и востребованы среди незначительной части религиоведов, по сути, являются спекулятивными и малопродуктивными. Более того, они вредны для науки, поисковым инструментом которой не могут являться оценочные суждения ученого. В равной степени данное замечание относится и к той части атеистически настроенных ученых, которые оценивают религию и веру исключительно с отрицательной стороны.

Принцип толерантности (от лат. tolerantia – терпимость) является важным социально-культурным механизмом в условиях идеологического и конфессионального многообразия общественной жизни. Толерантность требует уважения достоинства личности и отличных от религиозных взглядов другого и, следовательно, смягчения собственных нередко чрезмерных требований соответствующих своему вероисповеданию представлений.

Подобное качество межконфессионального общения достигается с помощью целенаправленных усилий со стороны государственных институтов и гражданского общества, которые должны быть заинтересованы в межконфессиональной стабильности, мире и согласии.

В основу понимания данной модели общения положено признание Декларации принципов толерантности, принятой на 28-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 16 ноября 1995 г. в Париже 185 государствами, в том числе и Россией. Данная Декларация определяет толерантность как «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность – это свобода в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Толерантность – это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира» ^xiii.

Как видим, современное понимание толерантности не сводится только к терпимости, поскольку такой узкий подход плохо согласуется с реалиями жизни и необходимостью решения проблем по кардинальному искоренению ксенофобии и дискриминации. Это более емкое понятие. Применительно к ГРЭ, это не только веротерпимость, а, прежде всего открытость для диалога различных религий, уважение к достоинству личности верующих.

Эксперты-религиоведы способны сыграть конструктивную роль, содействуя свободному и открытому диалогу и обсуждению, распространяя ценности терпимости и взаимоуважения, разъясняя опасность ксенофобии и различных идеологий, проповедующих религиозную неприязнь.

Несмотря на то, что требование толерантности все более декларируется как один из принципов международного и российского конституционного права, религиозная нетерпимость и дискриминация по признаку отношения к религии сохраняются во многих российских регионах. В этой связи и в научном, и в практическом дискурсах важнейшей задачей настоящего периода является выработка конкретных правовых и социальных механизмов, направленных на развитие и утверждение в обществе норм толерантности. В частности, было бы целесообразно в действующем законодательстве вернуться к формулировке, содержащейся в Законе СССР от 10 октября 1990 г. «О свободе совести и религиозных организациях». Ст.5 данного Закона, в частности, гласила: «Государство способствует установлению отношений взаимной терпимости и уважения между гражданами, исповедующими религию и не исповедующими ее, между религиозными организациями различных вероисповеданий, а также между их последователями». Подобная формулировка могла бы украсить и Конституцию России.

Итак, толерантность в сфере ГРЭ – есть принцип правового порядка, который обязывает выполнение со стороны экспертного сообщества своего гражданского долга путем терпимого отношения к существованию различных религий и мировозрений и уважения личного достоинства их последователей, а также предполагает соответствующее ему поведение.

Безусловно, предложенный перечень принципов остается открытым и может быть расширен и углублен. Однако, по нашему мнению, уже сегодня эти принципы составляют ядро мировоззренческой парадигмы в методологии ГРЭ и должны быть взяты на вооружение экспертами.

Таким образом, объективная беспристрастная ГРЭ может с одной стороны, защитить религиозные объединения от необоснованных обвинений, нередко инициированных религиозными конкурентами, либо ангажированными деятелями, с другой стороны, может защитить общество от неблагоприятных последствий, которые может нести в себе то или иное религиозное движение.

А.В. Пчелинцев, профессор

Российского государственного

гуманитарного университета,

кандидат юридических наук,

главный редактор журнала «Религия и право»,

И.В. Загребина, – юрист,

председатель правления Гильдии экспертов по религии и праву

Журнал «Право и образование».

1 ^ Леонтьев Д.А., Иванченко Г.В. Комплексная гуманитарная экспертиза: Методология и смысл / М.: Смысл, 2008. С. 37.