Роман Лункин: «Чиновники раздражены гиперактивностью православной Церкви и боятся религии»

7 июня в Москве прошла Всероссийская научно-практическая конференция "Религиозный фактор в социально-политической жизни современной России", одним из организаторов которой Вы выступили. Вы считаете, что конференции со столь широко заявленными темами, еще актуальны для России?

Роман Лункин: Я думаю, что такого рода конференции, безусловно, актуальны. Потому что уже настало время менять формат подобных научных мероприятий, конференций, семинаров, которые периодически проводятся. И приглашать на них не только религиоведов, социологов, но и представителей религиозных организаций. Я пришел к выводу, что нужно заставлять пасторов, священников, которые приходят, говорить не только приветственные слова, но и делать доклады о своих социальных проектах.

- А почему раньше они не делали таких докладов?

- Потому что у некоторых не хватает времени, у некоторых — умения, у некоторых — просто осознания важности того, что надо сделать над собой усилие и произнести такой общественный доклад. Не прочитать проповедь, а написать текст об общественно-социальной работе своей конкретной Церкви. И очень часто приходится действительно просто либо заставлять, либо уговаривать, чтобы рассказали о себе, потому что это показывает живую церковную жизнь для чиновников, правоохранительных органов и СМИ.

А что касается именно этой конференции, во вступительном слове я специально говорил о том, что в 2003 году, когда мы издавали "Атлас религиозной жизни России", все время говорили о религиозной жизни России. Сергей Борисович Филатов писал, что в России отсутствует культура разговора о религии, и обсуждения религии оп существу.

В последние годы религиозная тематика резко ворвалась в общественную жизнь и информационное пространство страны. При этом культура от этого не повысилась. И произошло несколько ключевых вещей. Во-первых, само общество возмутилось — все стали говорить о том, что мы сами знаем, какие мы православные, и сами знаем, как лучше верить, лучше, чем Патриарх Кирилл. Во-вторых, сами чиновники раздражены такой гиперактивностью православной Церкви. Сами чиновники и сотрудники правоохранительных органов скорее боятся религии. И видят в ней какую-то угрозу, поэтому возникают какие-то теории заговоров, или стремление признать экстремистской литературу, или организацию — просто на всякий случай.

Помимо этого часть правозащитного научного сообщества просто выступает против того, чтобы религия играла ведущую роль в образовании, в армии, в общественной культуре, в школе, чтобы предлагались какие-то законодательные инициативы. И при этом говорит, что это все ради защиты светского характера государства. Хотя очевидно, что, чем больше религиозных организаций и Церквей заявляет свою позицию в обществе, чем более яркую роль они играют, в социально-политической жизни, в том числе, тем лучше развито гражданское общество — это один из показателей развитого гражданского общества, не главный, а один из. Просто в этой связи это довольно важно.

- Почему после 20 лет "духовного возрождения" в России столь резко меняется в худшую сторону отношение общества к Церкви?

- Я думаю, что есть несколько причин для нового отношения к Церкви в обществе. Мне кажется, что это своего рода антирелигиозная кампания, которая происходит на новом витке истории. Она более слабая, мягкая, в других формах, где-то она гротескная, немного абсурдная, но это антирелигиозная кампания — неприятие религии как таковой.

Меня, честно говоря, коробит, когда выступают против РПЦ МП, защищаясь "светскостью", потому что для меня, как для человека, который занимается полевыми исследованиями, религиозные идеи и позиции религиозных организаций обладают безусловной ценностью. Я не могу сказать, что "этого не должно быть вообще". Просто абсурдно так заявлять.

- Каким Вы видите для Церкви выход?

- Есть несколько выходов из этой ситуации. Во-первых, это исследования социальной роли и социальной природы религий и Церквей в науке, социологии, публицистике, журналистике. Во-вторых, это широкое освещение позиций Церквей и других христианских конфессий в СМИ. И, я думаю, что в этом широком освещении должна быть заинтересована сама Московская патриархия. Поскольку эта Церковь сейчас занимает монопольное положение, поэтому она ответственна за все. Ее взаимоотношения с другими традиционными религиями или другими христианскими Церквями довольно относительны, то есть их практически нет. Поэтому она и отвечает за все, потому что других конфессий вообще нет в информационном пространстве.

- Эти конфессии просто не заявляют о себе?

- Да, они либо не заявляют о себе, либо, как для конференции, приходится просто "выцарапывать" их социальную позицию. Просто декларации недостаточно, расскажи о том, что конкретно делает твоя Церковь.

И последнее, я полагаю, что государство все-таки должно поддерживать социальное служение негосударственных организаций. Когда государство будет видеть в религиозных организациях реальных социальных партнеров, которые что-то делают — у одних ребцентр для наркоманов, другие работают с бомжами, — тогда не будет такой оголтелой, безумной борьбы с экстремизмом и нетерпимости, тогда будет наглядность.

- А в чем же тут Ваша собственная задача?

- Я бы сказал, что это одна из наших задач - привлекать все христианские Церкви и все религиозные организации вообще к обсуждению социальной роли религии: "Религия в нашем обществе". Ведь Русская Православная Церковь многообразна — в каждой епархии у каждого прихода есть своя позиция. Я бы не стал говорить, что "сейчас все хорошо, РПЦ МП открыта, и есть социальные проекты".

"Христианский межконфессиональный консультативный комитет" — это же не официальный проект, это лишь ступенька к диалогу. Это только лишь общение, а не какая-то реальная работа…

- Не мешает ли развитию социальных проектов Церкви ее слишком тесное сращение с государством, клерикализации власти?

- Представление о том, что Церковь уже сращена с государством — защищает только интересы государства — это, скорее, тот опыт, то представление, которое сложилось в сознании людей и в СМИ. А в реальности дела обстоят намного сложнее.

Нельзя сказать, что конкретным приходам или социальным, общественным проектам РПЦ МП, общественным организациям реально помогает государство.

- Они сами работают?

- Да, они сами работают. А то представление, которое создают официальные хроники на "Первом канале", например, — это совершенно другое представление. Поэтому это нельзя просто все покрасить одной краской и сказать, что все, Церковь и государство вместе решают какие-то проблемы. Но проблемы-то не решаются. Я не могу сказать, что в России сейчас происходит огосударствление Церкви.

Это все разговоры. Задача ученого как раз в этом и заключается — заглянуть за мифологию, которая складывается СМИ, и понять, что за этим стоит. А не кричать, что "нарушается светскость", "Церковь сращена с государством". Это безобразие, это просто глупо.

- Чего Вы ждете по итогам этой конференции?

- Главная задача конференции — запустить механизм обсуждения религиозно-общественной тематики взаимоотношений Церкви и государства, тех проблем, которые существуют в сфере борьбы с экстремизмом и социального служения прежде всего, потому что мы собираемся такого рода конференции проводить каждый год. И собирать религиоведов и представителей Церквей, которые могут не в целом рассказать, что такое религия, а еще и рассказать, чем занимается Церковь. Это главная задача, чтобы это было на регулярной основе.

По итогам этой конференции у нас будет издан научный сборник под эгидой Института религии и права и недавно созданной нашей Гильдии экспертов по религии и праву. В этой конференции впервые в числе соорганизаторов принимает участие эта Гильдия экспертов по религии и праву, куда вошли все те люди, с которыми мы давно сотрудничаем, работаем: религиоведы, юристы, которых мы собираемся объединить, поскольку уже назрела такая необходимость.

Беседовала Зоя Бардина