Религиовед Роман Кобызов: "Хотелось бы, чтобы у нас в обществе эти разговоры о сектах были более толерантными, чтобы они ушли бы вообще"

18 Февраля 2011

Ведущий — Александр Ярошенко:

Добрый вечер! В эти дни в Москве проходит очередной Архиерейский собор Русской православной церкви. Лидеры в облачениях всё громче и громче высказываются о том, какие юбки носить нашим женщинам, делать им аборты или нет, бороться со СМИ или молиться о них.
Сегодня гость «Простых вопросов» – доцент кафедры религиоведения Амурского государственного университета, кандидат философских наук Роман КОБЫЗОВ.

- Здравствуйте, Роман!

- Добрый вечер.

- Вы вопросами религиоведения занимаетесь профессионально. Как вы думаете, почему вдруг у руководства Русской православной церкви назрел вопрос, как вести себя с нецерковными высказываниями СМИ. Раньше церковь об этом вообще никогда публично не высказывалась и публично не обращала на это внимания.

- Нет, публично было. В 2000 году на юбилейном Архиерейском соборе был принят документ под названием «Социальная концепция Русской православной церкви». И там есть раздел, связанный со СМИ. И сегодняшний документ, который принимается на Архиерейском соборе, можно сказать, одиннадцать лет спустя, я думаю, он является как бы продолжением, расширением и углублением этого аспекта, то есть церковь – СМИ, церковь – общество, церковь – государство.

- Как вы думаете, в каком ключе надо идти церкви по отношению к СМИ, обществу и государству? Я смотрю, забор возле нашей епархии всё выше и выше. Меня это настораживает.

- Во-первых, и Архиерейский собор сегодняшний, и другие заборы, например, Русской православной церкви (РПЦ) – это всё внутреннее дело церкви. То есть церковь – это гражданский институт, это институт общества, и у него могут быть свои собственные документы, собственные дела.
Другой вопрос, как можно оценивать эти аспекты, связанные, например, с усилением защиты церкви, с усилением её связки с государством. Как и планировалось, два года патриаршества Кирилла, как предсказывались, будут связаны с усилением связи церкви и государственных структур, что мы в принципе и видим и по законодательству, и по высказываниям. Но я напомню, что в ноябре прошедшего года закон о передаче РПЦ многих зданий, которые имеют культурное наследие, которые занимают музеи, он потряс, конечно, общество.

- Роман, я – журналист и могу быть эмоциональным, вы – учёный. Всё-таки маленько по-разному смотрим на эту жизнь. Но когда я вижу по центральному телевидению президента, премьера и патриарха, втроём, в связке, в нашей многоконфессиональной стране, меня это настораживает, мягко говоря. А вас?

- Это не может не настораживать. Мы, как специалисты в области религиоведения, тоже считаем, что здесь определённые, скажем, опасения существуют. Потому что есть 14 статья Конституции, есть 28 статья Конституции. Они все чёрным по белому провозглашают свободу совести, равенство всех религий. И самое главное, что религия, или конкретно РПЦ, отделена от государства. То же самое говорит и федеральное законодательство. Закон о свободе совести 1997 года говорит, что все религии равны и отделены от государства.
Что же мы видим? Два года у нас патриаршества Кирилла. Де-факто стало то, что Кирилл у нас уже как третье лицо государства. Мы видим новости про Медведева, про Путина, и часто за ними следуют новости про его святейшество. Это, конечно, не может не настораживать. Потому что, увеличивая приоритет одной религии, мы неминуемо увеличиваем и конфликтогенность. Потому что у религии в обществе есть, как и у любого социального института, свои функции. Это интегративная, но и не надо забывать о дезинтегративной функции. Любая религия несёт и сплочение, и дезинтеграцию общества.

- Причём грань очень тонкая, болезненная.

- Грань очень тонкая. Тем более религия – это одна из самых больших социальных групп, связанных с этносом. А сейчас, в период межэтнической напряжённости, конечно, эти моменты нужно делать тоньше. Тоньше принимать присягу, когда священники кадилом окропляют и баптистов, и неверующих…

- …и мусульман, и иудеев…

- Тоньше отправлять корабли в плавание. Тоньше нужно это делать.

- Роман, на примере Амурской области, есть у нас, на ваш взгляд, какие-то факты и примеры, когда власть и церковь просто переплетаются между собой?

- Конечно, есть. Я выше говорил, что есть примеры, когда приглашают священнослужителей на светские, на общественные мероприятия. Там, может быть, даже есть те, кому неприятно видеть – как бы это не страшно было слышать – священнослужителя той или иной конфессии. Это первое.
А второе. Я приведу конкретный пример. У меня есть план правительства Амурской области за сентябрь. В графе мероприятий – крестный ход с чудотворной Албазинской иконой Божией Матери. Ответственный – министр культуры Самарин.

- Замечательно! Министр культуры отвечает за чудеса в Амурской области.

- Можно немного по-другому сказать. Но у нас церковь отделена от государства.

- Абсолютно! Не дело министерства культуры крестные ходы проводить. Это понятно.
У вас, как у учёного, занимающегося вопросами религиоведения, есть точки соприкосновения с нашей епархией? Взаимопонимания много?

- Мы заинтересованы. Мы, как та кафедра, которая ещё и учит студентов, конечно, заинтересованы. Мы не только наукой занимаемся, мы ещё и преподаванием занимаемся. Мы стараемся со всеми конфессиями найти общий язык, приглашаем их. Но, к сожалению, в последнее время контакты с нашей Русской православной церковью немножко ушли на нет. Хотелось бы лучше. Потому что у нас развёрнуты несколько проектов – и научных, и образовательных, связанных с историей православия на Дальнем Востоке, в Приамурье. И хотелось бы, чтобы эти контакты только усиливались. Сейчас, к сожалению, они имеют тёпленький градус. Хотелось бы, чтобы жарче было.

- Почему не горячие? Казалось бы, общее дело делаем, что делить? Понимания нет зачастую?

- Не хотелось бы отвечать за епархию Русской православной церкви, но просто позиция нашей кафедры толерантная по отношению ко всем конфессиям. Может быть, это, конечно, не сильно нравится руководству Русской православной церкви. Но наша позиция такая, что нет разницы между религиями, нет разницы между пятидесятником, который искренне кричит глоссолалию, и кому-то это может показаться страшным и смешным. Но кому-то может показаться страшным и смешным, когда он заходит в православный храм и видит на коленях бьющегося человека, целующего икону. Это тоже кому-то покажется страшным. Религий много. И все они для человека.

- Роман, сегодня звучит почти бранное слово «секта». Слова «сектанты», «сектанты» мы слышим на каждом углу. Что такое секта? Чем она страшна или не страшна, с точки зрения науки?

- К сожалению, да, действительно, этот термин имеет чёткую научную терминологию. Секта – это определённый тип религиозной организации, отличающийся по социальным параметрам десятью-пятнадцатью критериями. Как дифференцировать? Это и количество членов, и количество структуры управления, и так далее.
И если мы посмотрим на конфессиональный ландшафт Амурской области, то увидим, что у нас ни «Новое поколение», ни «Благая весть», ни католики, ни мусульмане не являются сектами. Поэтому, конечно, хотелось бы, чтобы у нас в обществе эти разговоры о сектах были более толерантными, чтобы они ушли бы вообще, и просто применялся бы термин, например, «религиозное объединение».

- Понятно. Роман, вы член коммунистической партии. И ваши предшественники долгие десятилетия были ярыми атеистами. История об этом знает. Вам сегодня партбилет и принадлежность к этой партии не мешают объективно заниматься вопросами религиоведения?

- Нет, объективно не мешают. Во-первых, в КПРФ этот вопрос так же, как и частная собственность, уже давно поставлен на плюралистические рельсы, то есть можешь верить, можешь не верить. И вообще к вере современная идеология КПРФ относится положительно.
А во-вторых, немножко вульгарно это звучит. Потому что когда Маркс говорил, что религия – опиум для народа, вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, он говорил о её позитивных функциях.

- Как вы думаете, сегодняшние коммунисты осудили своих предшественников за те десятилетия кровавого безбожия?

- Ну, конечно, где это было так, как вы сказали, то это, конечно, было.

- Последний, совершенно простой вопрос коммунисту Кобызову. Как вы думаете, бог есть на свете?

- Конечно, есть. Для каждого этот вопрос решается индивидуально.

- Но ваше мнение, частное?

- Бог есть. Но я не воцерковленный человек. Я не воцерковленный, я светский, и преподаю религиоведение, и исследую его.

- Понятно.
Это были «Простые вопросы» для кандидата философских наук Романа Кобызова. Мы говорили о церкви, боге, вере и высоких заборах.

Я желаю вам самого доброго. До свидания. И берегите себя!

Источник: "Амур-инфо"