Одиночество Патриарха. Фигура предстоятеля РПЦ как символ будущего православия

В религиозной жизни России сегодня есть яркое явление, которое в значительной степени определяет роль и значение проблематики религии, и главным образом, православия, в общественных дискуссиях, во властных структурах, на кухнях во время интеллигентских разговоров, в СМИ, внутри страны и за рубежом. Это явление – разносторонняя деятельность патриарха Кирилла, два года назад ставшего предстоятелем Русской Православной Церкви, по выстраиванию нового образа Церкви и по утверждению церковных интересов в обществе и государстве. Резкие, даже эпатажные выступления и инициативы предстоятеля закладывают основы будущего развития церковных сил.

Выступления главы РПЦ столь всеобъемлющи, а сфера его интересов столь широка, что воля и слово патриарха чувствуются везде, он как Людовик XIV – король-Солнце, который говорил, что государство — это я. Патриарх Кирилл — это Церковь, а современный образ РПЦ — это во многом патриарх Кирилл. Проведенные социологами к двухлетней годовщине избрания патриарха опросы ясно показывают, что большинство людей связывают изменения РПЦ с именем и деятельностью главы Церкви. Пусть даже самих изменений люди не видели и не знают, но фигура Кирилла для почти 50% опрошенных — это зримый символ самых неожиданных событий, произошедших в Церкви с благословения патриарха, как отметил протоиерей Всеволод Чаплин, «многое за эти 2 года произошло впервые» в истории Русской Церкви.

В информационной сфере лишь один патриарх, особенно, в глазах широкой общественности, отражает мнение Церкви, лишь он один является символом новой социальной и государственной роли православия.

Большая заслуга главы РПЦ заключается в том, что общество наконец заговорило о православии как о вере, а церковные структуры задумались о миссионерстве и социальном служении. С одной стороны, Московская патриархия не является тем институтом, для которого важны, прежде всего, рейтинг упоминаемости в СМИ и пиар основных персон. С другой стороны, можно видеть, что этого стремятся добиться многие представители РПЦ, забывая о сути и смысле того, что они говорят, но для Церкви как целостного организма этого не просто недостаточно, но и губительно.

Церковный пиар или как его еще именуют «церковный гламур» не является неотъемлемым элементом РПЦ. Как раз наоборот, он зачастую противоречит или же никак не отражает реальной приходской, монастырской, епархиальной жизни. Именно поэтому РПЦ никогда не будет просто «партийно-идеологической структурой» или госкорпорацией, как бы об этом ни писали правозащитники и как бы глянцево не расписывали Церковь по центральным телеканалам. Спасение православия — в его многообразии, сложности, которая неподотчетна высшему начальству. И в этом же состоит трагедия патриарха Кирилла как глубоко одинокого общественного деятеля.

Быть на Олимпе, всегда на виду, говорить так, что тебя слушает и слышит вся страна — это тяжелый труд, для которого надо иметь особый талант. И хотя этим талантом патриарх обладает, этого оказывается недостаточно для обновления православия и налаживания диалога с обществом, со своими же потенциальными прихожанами в масштабе всей России.

В информационной сфере лишь один патриарх, особенно, в глазах широкой общественности, отражает мнение Церкви, лишь он один является символом новой социальной и государственной роли православия. В реальных епархиях и в конкретных приходах все меняется далеко не так быстро, как в речах предстоятеля. Люди, ничего не ждущие и не требующие от Церкви, по существу не видят и тех достижений и той роли РПЦ, о которой постоянно говорит патриарх. Вследствие этого они замечают то, что для них более реально — стремление православия присутствовать в школах, в армии, воплощенное в жизнь желание Церкви получить свое дореволюционное имущество и финансовую поддержку ее социальных проектов властью.

Сам глава РПЦ к своему двухлетнему юбилею прямо заявил, что никакой смены церковного курса не будет из-за либеральной критики, которая заявляет о вмешательстве Церкви в те сферы, в которых ее никогда не было.

И это вызывает естественную критику из-за того, что сама Московская патриархия дает для этого повод — большинство официальных представителей РПЦ в Москве и в епархиях, помимо патриарха, выступают резко и агрессивно, информационная политика зачастую выстраивается как раз на заострении интересов РПЦ как корпорации, на отрицании имеющихся проблем, а значит на игнорировании мнения общества. Однако стоит отметить, что внятное православное понимание современных проблем можно встретить уже намного чаще, чем в начале 2000-х, к примеру, на интернет-портале «Православие и мир», в публикациях сотрудников Патриаршего центра при Даниловом монастыре и др.

Новую социальную политику большинство архиереев понимает именно как возможность оказать давление на власти, потребовать чего-нибудь еще, а также заявить, что враги Церкви не смогут ее снова загнать в гетто. Сам глава РПЦ к своему двухлетнему юбилею прямо заявил, что никакой смены церковного курса не будет из-за либеральной критики, которая заявляет о вмешательстве Церкви в те сферы, в которых ее никогда не было.

В конце 2010 года патриарх Кирилл несколько раз признавал, что существует враждебность общества по отношению к Церкви, и призывал «срывать маски» с врагов РПЦ. В этих словах есть существенная доля правды, поскольку в значительной степени критики инициатив Кирилла выступают против того, чтобы православие играло ведущую роль, заявляло свои претензии на что-либо, то есть под знаменем борьбы с «клерикализацией» оказывается абсурдная война с церковью как одной из самых активных частей гражданского общества в России сегодня. Другое дело, что воцерковление обществу часто навязывают сами чиновники, но проходит этот процесс крайне вяло, а при малейшем сопротивлении откатывается назад.

Информационное поле вокруг патриарха закрывается лишь некоторыми избранными людьми — протоиереем Всеволодом Чаплиным, протодиаконом Андреем Кураевым, Владимиром Легойдой.

Проблема патриарха Кирилла состоит и в том, что в гетто можно оказаться даже будучи в тесном союзе с чиновниками и обладая материальными благами. И пока что РПЦ находится в таком своеобразном гетто.

Отсутствие кадров, враждебность общества, наличие массы внутрицерковных проблем заставило патриарха Кирилла выстраивать жесткую административную систему, где главный стержень – это он сам. С 2009 года, с момента своего избрания, патриарх Кирилл сделал ставку на создание эффективного аппарата Московской патриархии с системой отделов, патриарших советов, Межсоборного присутствия, начавшего функционировать церковного суда. Глава РПЦ лично контролирует работу всего аппарата. Из речей патриарха очевидно, что он сам вникает во все проблемные вопросы, не выпуская ни одной нити из своих рук. Информационное поле вокруг патриарха закрывается лишь некоторыми избранными людьми — протоиереем Всеволодом Чаплиным, протодиаконом Андреем Кураевым, Владимиром Легойдой.

Эта система сложилась совершенно естественно в силу слабости РПЦ как основы и фундамента общества, его нравственности и гармонии (как раз то, о чем более всего говорят священнослужители), малочисленности больших дружных приходов и социальных инициатив. К примеру, во время заключения договора с Госнаркоконтролем РФ патриарх Кирилл сказал, что в РПЦ около 30 реабилитационных центров для наркозависимых. Это при том, что в епархиях вообще не принято заниматься наркоманами и алкоголиками — это требует даже не денег, а просто живых православных энтузиастов (у баптистов и пятидесятников, к примеру, около 400 реабилитационных центров по России).

Хороший пример реального положения дел в Церкви и ее влияние на общество — ситуация в Москве, по праву считающаяся центром, который предстоятель РПЦ в свою очередь контролирует абсолютно и полностью.

Как образно отметил социолог Сергей Филатов, если патриарх Кирилл хочет воплотить все свои идеи в жизнь, ему не обойтись без ОМОНа.

В своем докладе на Епархиальном собрании духовенства города Москвы в декабре 2010 года глава РПЦ озвучил целый ряд красноречивых цифр. Так, приходы оказались не готовы к тому, чтобы в общине были катехизаторы, социальные работники или специалисты по молодежной миссии. Это требование патриарха исполняется лишь формально. По Москве ответственные за молодежную работу имеются в 201 храме. Синодальный отдел по религиозному образованию осуществляет контроль над исполнением настоятелями московских храмов решения о включении в штат приходов педагогов-катехизаторов, и таких уже около 250 человек.

Другой «самый лучший показатель» приходской активности – это количество воскресных школ и учащихся в них: в 2010 году — в Москве уже 226 воскресных школ и 10 738 детей. Патриарх не зря сослался в своем итоговом докладе на слова епископа Орехово-Зуевского Пантелеимона (Шатова) о том, что миссионерским полем для Церкви должен стать именно приход, через который проходит чуть ли не ежедневно масса невоцерковленных людей.

Но все перечисленное — не свидетельство слабости Церкви, а лишь возможное начало большого пути. Деятельность патриарха Кирилла уже предопределила перспективы развития РПЦ в самых различных аспектах, по крайней мере, на десятилетие вперед.

Прежде всего, Православная церковь уже не сможет обходиться без поддержки государства, так как воплощение всех ее инициатив связано со светской властью, ее силой, влиянием, ее аппаратом. Церковь отделена от государства, но она не в силах отказаться от уже сделанных заявок на окормление сферы образования, армии, заботу о музейных ценностях и памятниках культуры, охрану нравственности в СМИ. Как образно отметил социолог Сергей Филатов, если патриарх Кирилл хочет воплотить все свои идеи в жизнь, ему не обойтись без ОМОНа. РПЦ пользуется политической ситуацией и тем, что у чиновников и политиков нет иных «базисных ценностей», помимо православия и «традиционных» религий. Кроме того, иерархи РПЦ, как и политики, не считают демократические ценности чем-то обязательным и возможным в России, и действуют в связке друг с другом. От этой взаимозависимости очень сложно отказаться.

В определенной степени в существующих обстоятельствах Кирилл приносит себя в жертву ситуации, общественным настроениям, становится заложником своих громких инициатив и отношений с властью.

Еще один момент заключается в том, что РПЦ, благодаря патриарху Кириллу, стала вести себя как гражданская сила, оценивая социально-экономические события, отстаивая свои права и доказывая свою значимость. Так должен вести себя каждый институт гражданского общества и его лидеры. Главный показатель новой развивающейся социальной роли Церкви — это растущий шквал критики в ее адрес. Усиление РПЦ заставило и другие христианские конфессии задуматься о своей роли в обществе и более активном отстаивании своих прав, так как они в отличие от «традиционных» религий до сих пор являются «сектантами».

С той или иной степенью болезненности патриарх и общество воспитывают друг друга и это тот здоровый процесс, который происходил в российском обществе, наверное, только в начале ХХ века, очень короткое время церковного пробуждения и диалога с интеллигенцией. Сейчас и церковь не та, что раньше, и интеллигенция уже в меньшей степени готова к здравой критике, а скорее либо видит в РПЦ лоббиста и авторитарную структуру, либо сакральный символ. В определенной степени в существующих обстоятельствах Кирилл приносит себя в жертву ситуации, общественным настроениям, становится заложником своих громких инициатив и отношений с властью. Кроме того, патриарх является заложником своего яркого и политически активного поведения, весьма непривычного в глазах россиян.

Цели и задачи, которые ставит перед гражданским обществом патриарх Кирилл, объективно ломают представление о православии как о застывшей традиции. Возмущение граждан, саботаж чиновников постепенно учат Церковь жить в рамках закона, и чем дальше, тем больше РПЦ надо будет привыкать к демократическим нормам. А патриарх Кирилл как первый в России патриарх-проповедник общероссийского масштаба (как телевизионные проповедники в США, такие как Билли Грэм, которые дают свою оценку всем сферам жизни и актуальным событиям) учит общество тому, что православие освящает повседневную жизнь. Показывает, что оно способно давать ответы на многие вопросы, может многое объяснить. И не только про то, что такое хорошо, а что такое плохо, но способно во многом успокоить и даже повлиять на глобальные изменения в стране. К лучшему, разумеется.

Роман Лункин.

Источник: Religo.Ru