| О нас | новости | Судебная практика | Законодательство | Аналитика | Пресс-центр | Справочные материалы |
 |
"ReligioPolis.Org": Жан Тощенко. Конфессиональные гарантии общественного несогласия
19 Апреля 2010
То, что боги существуют, - это я не буду оспаривать, но буду оспаривать доказательства. Марк Туллий Цицерон, (106-43 д. н.э.), римский политический деятель, философ От редакции: Еще 21 июля 2009 президент РФ А.Медведев на встрече с представителями основных конфессий России при участии министра Минобрнауки А.Фурсенко одобрил предложение о проведении эксперимента в 18-ти субъектах федерации по преподаванию в школах уроков религиозной культуры. Школьники в течение года - во втором полугодии 4 класса и первом полугодии 5 класса - будут изучать по выбору один из курсов - религиозной культуры одной из основных религий, истории всех религий или светской этики. Долгая дискуссия по этой проблеме завершена. Однако остаются не только вопросы, поднятые А.Фурсенко - сколько потребуется новых учителей, как осуществить их подготовку и переподготовку, какие затраты будут сделаны для этого. Это всего лишь рабочие вопросы. За кадром же остается вопрос гораздо более серьезный и тревожный: к чему приведет это нововведение в отдаленной перспективе, и чего вероятнее всего ждать нам от этой инновации? Мина замедленного действия Как Вы, уважаемый читатель, относитесь к таким результатам социологических исследований, что в России считают себя православными от 60 до 75% людей, а на вопрос, верят ли они в Бога, положительно отвечает на 20-25 % меньше опрашиваемых. Как это - быть православным и не верить в бога? А возможно ли такое? Нет ли здесь какого-то противоречия или недопонимания, путаницы? Более обстоятельный анализ показал, что быть православным - это признавать свою принадлежность к русской (славянской) культуре, понимать, что ты гордишься своим народом, что ты признаешь историческую заслугу православия в формировании духовного облика своей нации. А вера в Бога - это уже другая система отсчета - личностное отношение к некоторым основополагающим мировоззренческим взглядам на мир, на природу и общество, которое в своей основе имеет религиозные, а не научные основания. Если учесть, к тому же, что те, кто признается в вере в бога, но ни разу в течение года не бывает в церкви (а таких насчитывается еще 25-30%), то можно ли считать их истинно верующими? Те же социологические исследования говорят, что воцерквлённых, т.е. постоянно и регулярно соблюдающих каноны и знающих догмы церкви, насчитывается не более 7-9% (патриарх Кирилл в июне этого года назвал цифру 10-12%). Напомним, также, что по данным статистики число последователей мусульманской религии составляет 9-11% от всего населения России (кстати, среди них тоже есть люди, не верящие в Аллаха, но отождествляющих себя с исламской культурой). Есть несколько процентов буддистов и доли процентов приверженцев остальных конфессий, которых в России превеликое множество. Думаю, что такое отношение взрослых людей к религии можно экстраполировать на их семьи, которые примерно в такой же пропорции придерживаются аналогичного отношения к религии. В этой связи возникает вопрос: к как в этой ситуации определить - кого, как и кому учить. Несомненно, что в семьях воцерквленных будет однозначный ответ: детям надо преподавать православную (мусульманскую, буддийскую) культуру. Но будет ли такой же ответ на этот вопрос семьях, которые частично (или немного) верят или просто следуют моде, ибо «так принято» в настоящее время? Исследования социологов показали, что 70-80% родителей, признающих важность ознакомления с православной традицией и поставленные перед выбором послать ли своего ребенка с 1 апреля 2010г обучаться основам православной культуры или светской этике, выбрали все же обучение светской этики. Это вызвало бурный протест в Московском патриархате. Его представитель протодиакон, профессор Московской духовной академии А.Кураев обвинил социологов и органы народного образования в фальсификации, в насаждении безбожия и насилии над выбором ребенка. Его возмущал сам факт – как это при 60% признающих важность православия (а это практически равно трем четвертым численности славянского населения России), только 20% намерены послать своих детей обучаться основам православной культуры. Он заявил, что Минобрнауки провалило процесс подготовки и родители 19 регионов, где проводиться эксперимент, лишены права выбора. Возникает вопрос - а на что собственно рассчитывают инициаторы этой акции, какие цели преследуют, чего добиваются? На первый взгляд, церковь во всех ее заявлениях и декларациях претендует на то, чтобы нести, разъяснять, пропагандировать и внедрять духовно-нравственные ценности. Цель, несомненно, благородная, но соответствует ли она реальным тенденциям, происходящим в общественном сознании? Не выдается ли желаемое за действительное? И может ли церковь действительно претендовать на то, что только она несет вечное и незыблемое, что она является единственным представителем добра и нравственности? Немного истории Как Вы думаете, когда возникла мысль о том, чтобы нести слово Божье в массы молодежи через систему образования? Мы не станем ворошить страницы давней истории, а проанализируем современные реалии, реалии постсоветской России, когда церковь освободили практически от всех ограничений, и у нее появилась свободная возможность высказывать свои мнения и предложения по любому интересующему ее вопросу. Напомним только, что в Советской России в 1918 году был принят декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», согласно которому граждане могли обучать своих детей религии и обучаться сами только в частном порядке. В Конституции РФ 1993 г. Россия провозглашена светским государством, что еще раз по-своему знаменовало основной принцип взаимоотношения светской школы и церкви. Но. выступая на заключительном заседании Х Международных Рождественских чтений в храме Христа Спасителя, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, заявил, что Русская православная церковь ставит вопрос о введении в средних учебных заведениях предмета «Основы православной культуры». «Каждый наш соотечественник должен знать историю своей культуры», - объяснил он свою позицию, добавив для усиления своей аргументации, что «молодежь сегодня особенно нуждается в нравственном духовном стержне» (См. Известия, 2002, 2 февраля). На наш взгляд, в такой постановке вопроса смещены и подменены многие его составляющие: является ли религия единственным и постоянным творцом духовной культуры? Является ли церковь таким же единственным источником нравственности? Как быть со свободой совести? И, наконец, как такое мнение согласуется с тем, что Россия является светским государством, в котором школа отделена от церкви, а церковь от государства и, соответственно, от государственных организаций и учреждений? Пытаясь «соответствовать времени», 22 октября 2002 года являвшийся в то время министром образования России В.Филиппов разослал по школам «Примерное содержание по учебному предмету «Основы православной культуры», что было оценено общественностью как «первая попытка Минобразования внедрить религиозный предмет в школьную программу». Реакцией на это действо стали резкие высказывания, что выразилось в активном протесте общественности против кликушествующих и подставных фигур, которые видят только свои интересы, нисколько не заботясь о перспективах развития общества, о тех последствиях, которые могут принести эти решения. И хотя Министерство пошло на попятную, вопрос остался открытым и считался лишь отчасти решенным. В 2004г Филиппов все же уточнил, что «православный компонент будут вводить в школы по желанию субъектов РФ», что «первоначально вопрос стоял довольно жестко: пускать православие в школы или нет. Сейчас, когда вопрос решен, наше дело оформить внедрение православного компонента в среднее школьное образование мягким образом». Особо удивляло то, что если раньше речь шла об «Основах православной культуры», то теперь она стала идти о курсе православного вероучения, т.е фактически о преподавании Закона Божьего. Кроме того, последовало разъяснение: если раньше речь шла о факультативном преподавании основ православия, то сейчас предмет вводится в рамках регионального компонента (т.е. может быть обязательным), без учета мнения детей и их родителей, так как решать все будет «субъект РФ», т.е. - чиновник. (См.: Недумов О. Школьников будут обучать православию /Известия, 2004, 5 февраля). Другие чиновники, вроде замминистра Минобразвания Л.Гребнева, начали произвольно трактовать некоторые идеи. Например, что «если русский язык обязателен для всех, то и с православными ценностями мы должны знакомить всех, независимо от того, какой религии они придерживаются (!?)» (Цит. по: Известия, 2004, 28 января). И это звучало из уст государственного чиновника в той стране, где школа отделена от церкви! Реакция на такие установки православных священнослужителей и позицию Минобразования не заставила должго ждать. Представители других религий (всего в России зарегистрировано по данным на 1 января 2003года 62 конфессии) поставили вопрос о допуске в школы и их организаций. Так, на республиканской научно-практической конференции в Дагестане мусульманское духовенство выразило недовольство тем, что в школьном и вузовском образовании нет места исламским богословам. Одновременно Исламское движение «НУР» в программе своей деятельности поставило своей целью внедрить за счет государства в школьное образование обучение канонам мусульманской религии. В Дагестане в ряде школ гуманитарные предметы стали вести представители духовенства (Абдулагатов З.М. Современная религиозная ситуация в Дагестане (процессы мусульманского возрождения) //Этнографическое обозрение, 2002, №6, С.66, 88.). Раздражение и противодействие внедрению «Основ православной культуры» оказали и представители других конфессий. «Обучать детей православию на том основании, что большинство людей в стране исповедует эту веру, - считает главный раввин Б.Лазар, - неправильно. А преподавать теологические основы всех религий, которые исповедуют люди в России, нереально». Председатель российской ассоциации буддистов А. Койбагаров полагал, что «введение религиозного обучения в школе под любыми соусами, притом с предпочтением одной-двух религий, загоняет нас в Средние века, отбрасывает от идеала неидеологизированного и веротерпимого государства». Протестовал против такой односторонности и глава российских католиков Тадеуш Кондрусевич, однозначно придерживающийся того, что надо «строго различать знание и веру, преподавание истории религий и катехизацию», достаточно резко возразив против преподавания в школах «Основ православной культуры» (НГ-религии, 2005, 13 июля.). Не менее отчетливо прозвучали слова другого официального представителя российского католицизма о. Игоря Ковалевского, убежденного, что государство должно способствовать развитию религиозного образования в конфессиональных, а не в общеобразовательных школах, как настаивает на том РПЦ (Известия, 2005, 9 июня.). Еще более жестко и определенно высказался ректор Московского исламского университета Марат Муртазин, сказав, что одностороннее введение одной религиозной культуры без учета другой культуры делает мусульман «вторым сортом». При этом он подчеркнул, что против того, чтобы детям преподавалась религия, так как, по его мнению, «в школе не должно быть никакой религиозной пропаганды» (НГ-религии, 2005, 15 июня). Самое печальное в этой ситуации состояло в том, что такое решение вело «к использованию религиозных чувств граждан в идеологических, а, значит, в конечном счете, и в политических целях» (Бажанов В., Учайкин В. Где Бог, а где порог? //Поиск, 2001, 2 марта). Кроме того, возникал еще один принципиальный вопрос: что делать с неверующими, атеистами? Называть их диссидентами? Или насильно обращать в религию? Но это вряд ли удастся, если и сейчас открыто признают себя неверующими от 30 до 40% населения. Да и как решать вопрос - кому преподавать? Спрашивать родителей? Или самих детей? В этой ситуации потребовалось вмешательство науки. После многочисленных и достаточно острых дискуссий все больше стало утверждаться мнение, что если и вводить в школы что-то о религии, то нужно создать курс «Основы мировых религий». По заявлению академика А. Чубарьяна, группа специалистов подготовила учебник, который вводит ученика в сложный мир конфессиональных отношений и дает представление об основных (мировых и национальных) религиях. Однако клерикалы не унимались. Помимо громкоголосых заявлений, резолюций и настояний они попытались получить поддержку от зарубежных политических деятелей. Однако, хотя верховный комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес и поддержал в основном идею по введению курса «Основы православной культуры», но добавил, что «необходимо одновременно изучать основы и других основных религий». Это не устроило Алексия II, который обратил внимание на то, что «православные составляют абсолютное большинство населения, поэтому необходимо, чтобы дети прежде всего изучали ведущую религиозную традицию своей страны». Ту же позицию он подтвердил в январе 2006 года, выступая на ежегодной конференции, посвященной проблемам православия. Параллельно патриарх нелестно отозвался о готовящемся учебнике по мировым религиям, который, по его мнению, как и подобные ему, «мало чем будут отличаться от пособий по научному атеизму советского времени» (26). Его поддержали другие представители РПЦ. По словам епископа Егорьевского Марка «преподавание абстрактной «истории религий» не приводит к результатам, которые церковь вправе ожидать от религиозного воспитания подрастающего поколения». И вот, спор вроде бы закончен. Осознав опасность вспышки религиозной вражды, обострения отношений в обществе на конфессиональной основе, в настоящее время принято решение, что преподавать в школе только одну православную культуру не будут. Будет представлен выбор из трех вариантов - изучать одну из основных религиозных культур, знакомится с историей всех религий одновременно или сосредоточиться на светской этике. Священников в школе не будет - будут специально подготовленные учителя. Вроде бы благоразумие восторжествовало. Школа по-прежнему отделена от церкви. Представлена свобода выбора. Урезаны притязания РПЦ, удовлетворены пожелания других религий. Выбирать будут ученики или их родители. Но все ли так благостно и радостно, как видится на первый взгляд? Давайте представим себе последствия этого новшества - как в краткосрочной, так и долгосрочной перспективе. Краткосрочные, ближайшие проблемы При решении судеб образования следует обратить внимание на данные всероссийских социологических исследований, которые следовало бы ыидеть и учитывать как государственным чиновникам, так и религиозным деятелям. Как реагирует население на предложение о введении в школьные программы преподавания знаний о религии? В ИСПИ РАН были получены следующие ответы: 7% высказались за то, что по желанию школьники могут изучать основы любой религии по выбору, 24% - за преподавание предмета «История религий», 12% настаивают на том, чтобы ни в какой форме религия не должна быть в школе. Показательно (и об этом нелишне знать клерикалам) всего лишь 6% высказались за то, что школьники должны изучать «Основы православной культуры» и еще 17% допускали такую возможность, но только при желании школьника или его родителей. Получается парадокс: духовенство и некоторые государственные мужи жаждут доказать «мудрость и правильность» клерикализации школы при очень неоднозначном отношении населения к их инициативе. Иначе говоря, действительные данные вовсе не совпадают с характеристикой уровня и степени религиозности - отношение к преподаванию религиозной культуры самое противоречивое. При этом следует учесть, что только в теории, в абстрактном представлении школьников можно поделить на достаточно четкие группы по принадлежности к религии или отношению к ней. В реальности большинство российских школ представляют собой пестрый по составу контингент учащихся, среди которых склонные к какой-то определенной религии могут составить единицы. Возникает вопрос, а как в таком случае организовывать уроки? Только для преобладающего большинства? А с какого количества начинать комплектовать соответствующие группы? А если, например, среди русских школ будут единицы мусульман, как среди мусульманских (например, в Дагестане) единицы русских, то как поступать с ними? И не будет ли оказано непозволительного по закону давления на эти единицы, чтоб присоединить их к большинству? Тем более, что такие ситуации были, были и протесты родителей против насильственного принуждения детей посещать (как в Белгородской и Воронежской областях) уроки основной, православной конфессии. Кроме того, надо учесть приверженцев малочисленных религиозных ориентаций: а с ними как быть? Что им посещать? Или вообще ничего не посещать? Но где тогда реализация гарантированного права на свободу совести? Не менее сложной проблемой является вопрос об учительских кадрах. Перед началом 2003/2004 учебного года был проведен анализ того, как относятся к предложению Министерства о введении курса «ОПК» сами организаторы народного образования - директора и учителя школ. Опрос показал, что в большинстве областей этот курс не вводился, так как родители не делали заявок и изъявляли желаний. В ряде школ он реализовывался факультативно, по выбору. Даже в тех регионах, где, как например, в Екатеринбурге, не смотря на подписанное с епархией соглашение о сотрудничестве – в том числе, о преподавании детям православия, фактически отказались от этого эксперимента. Как заявил министр образования Свердловской области В.Нестеров, «воинствующее православие ничем не лучше воинствующего атеизма». В Калининградской области из 281 школы согласились ввести это новшество лишь 55, но и здесь остается вопрос о том, кто поддержал клерикальную инициативу: директора-клерикалы, приспособленцы, лицемеры или родители? Именно демонстративно клерикально настроенные руководители Волгоградской области приступили ко внедрению это решение Министерства – организовали спецподготовку учителей, которые должны были вести преподавание этого предмета, создали методические центры. Но и они признали, что часть подготовленных учителей так и остались невостребованными. Другие сторонники клерикализма в школе искали возможности добиться желаемого, трактуя, что данная дисциплина – ОПК – это не факультативный, а вариативный компонент учебного процесса. И добивались иногда, как, например, в Белгородской области, где они решили продемонстрировать себя приверженцами православных ценностей, закрепив это специальным распоряжением губернатора. Но, что же из этого получилось? Я согласен с мнениями В. Белова - преподавателя религии, человека глубоко верующего и читателя В. Столярова, которые протестовали против огульного охвата всех и вся преподаванием Закона Божьего или «Основ православной культуры», на чем особенно настаивают клерикалы. Они считают, что основные проблемы религии достаточно полно освещаются на уроках истории, а проблемы этики – на уроках литературы. Для тех же, кто хотел бы получить в большем объеме знания, касающиеся религии, есть православные гимназии, воскресные школы. Кроме того, возникает вопрос - а кто будет преподавать? Кадров, способных к выполнению этого задания, практически нет. («Зная уровень школьных учителей и местных священников, - пишет В.Столяров, - можно предвидеть, какое они устроят махровое занудство»). Ну и, наконец, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что при насильственном внедрении эти начинания «могут породить атеизм, который будет пострашнее воинствующего безбожия 20-30-х годов прошлого столетия» (Известия. 2002, 31 августа.). Поэтому справедливы слова министра образования Москвы Л. Кезиной: «Вот когда появится закон, соединяющий церковь и школу, тогда вопрос о преподавании православной культуры можно рассматривать». О том, насколько велики «аппетиты» клерикалов, говорит и такой факт: для преподавания ОПК рекомендовалось выделить в школьной программе 544 часа, хотя историю в российской школе изучают в объеме 68 часов в год или 476 часов за весь школьный курс. (Новые известия, 2002, 10 декабря). В связи с наступлением клерикалов на светскую школу стоит постоянно напоминать, что Россия является светским государством, что особо оговорено в Конституции РФ. В России нет места для государственной религии, так как страна многоконфессиональна. Поэтому обучение основам религиозной культуры обязано носить познавательный, воспитывающий в духе толерантности характер, о чем достаточно определенно оговорился на упомянутой встрече президент РФ. Иначе говоря, граждане страны, включая, конечно, и школьников должны иметь возможность получать основы знаний о религии, но «какому Богу» верить и в соответствии с какой верой молиться, пусть люди выбирают сами, без принуждения – ведь, на то и существует гарантированная Конституцией РФ свобода совести, свобода вероисповедания. Православной церкви в такой ситуации подобало бы проявить максимальную деликатность и не давать оснований представителям других конфессий относиться к православию, как к врагу. Непонятная настойчивость, с которой православные иерархи старались внедрить весьма сомнительный в научном отношении учебник Аллы Бородиной «Основы православной культуры», обернулась против них самих, нанеся имиджу православия большой вред во всех отношениях, в том числе и нравственном. Тем более, как справедливо замечает А.Архангельский, в этом учебнике «разжиженное православие смешано с полунационализмом». Однако реальность опровергла все разумные доводы и предупреждения: мнение народа клерикалам не указ, поэтому уже с 2006/2007 учебного года в 4 областях России в обязательном, а 11 – в факультативном порядке начали преподавать «Основы православной культуры». Показательно в этом отношении требование «Послания Всемирного саммита религиозных лидеров», принятого в июле 2006 года, на Московском международном форуме религиозных деятелей мира: «Вернуть полноту знаний религиозных традиций должна школа». Считалось, что принятие этого пункта поможет РПЦ настоять на преподавании основ православной культуры, чему сопротивлялись многие представители общественности, но чьи возражения и сомнения церковь надеялась преодолеть при помощи авторитета международного документа (Известия, 2006, 5 июля). Свою оценку происходящему в образовании дал академик В. Гинзбург, отметив, что в школе учащиеся должны «получить связанные с религиями сведения, необходимые для понимания художественной и иной литературы, особенно прошлых веков». И делать это требуется на уроках истории, обществоведения или специальных уроках культурологии. Но, замечает академик, «православные круги и - под их давлением - Министерство образования, упорно пытались и пытаются ввести в школах фактически «закон божий» с православным акцентом». Апеллируя к воспитанию высокой нравственности и духа, церковь стремится распространить религиозное мировоззрение в молодежной среде, т.е. насадить теистическое восприятие мира, органически связанное с верой в чудеса. По мнению ученого, все это однозначно противоречит центральной задаче школы – дать основы современного научного знания. Следует учесть и позицию Российской академии наук, присоединившейся в мае 2009 года к заявлению (декларации) 68 Академий мира, что в преподавании надо придерживаться эволюционистской картины мира, которая имеет огромное количество доказательств в обличие от креационисткой, базирующейся только на конфессиональной доктрине. Долгосрочные последствия Их анализ хотелось бы начать с приведения некоторых параллелей После потрясшей страну кровавой войны в Нагорном Карабахе я встретился с молодым коллегой из Азербайджана и на вопрос об его отношении к ней, услышал ответ: «Я воевал, стрелял, выполнял все, что положено солдату в войне с врагом. Но я думаю, что если бы оставался СССР и у меня не отобрали право называться советским человеком, то никакой бы войны с Арменией у нас бы не было. А кто я сейчас? Я сейчас азербайджанец. И как таковой я должен защищать интересы своей страны, своей нации». Говоря языком науки, человека лишили гражданской наднациональной идентичности – быть советским человеком, что было в его жизни главным, ведущим ориентиром. Как и для большинства. Но свято место пусто не бывает. Человек должен найти ответ на вопрос – кто я сейчас? Очень многие люди такой ответ нашли в том, что принадлежность к тому или иному народу стала самой важной чертой их мировоззрения. Иначе говоря, люди раскололись по национальному признаку. Пусть в паспортах и убрали пятый пункт, но на деле, в действительности, в реальной жизни он стал преобладающей, главенствующей характеристикой. Этнонационализм расцвел пышным цветом и восторжествовал во всех отношениях и во всех сферах. На производстве появились национальные бригады. В армии стали набирать силы группы, соблюдающие в первую очередь традиции и обычаи конкретных народов. В вузах постепенно складывается тенденция формирования объединений по национальным квартирам, которые, как на производстве или в армии олицетворяют стабильность положения человека этой группы, обеспечивают защиту и взаимопомощь по этническому принципу. На повестку дня выдвигаются проблемы совместного проживания в городах людей определенной национальности. Возникают группы, проповедующие расистские, шовинистические и даже фашистские взгляды. Апофеозом стало политическое размежевание по национальному признаку, когда принадлежность к «титульной» нации гарантирует продвижение по службе, использование привилегий, обеспечивает социальное положение, предоставляет определенные привилегии по сравнению с другими людьми. Иначе говоря, в обществе произошел еще один раскол, который дополнил раскол по социальному, материальному, демографическому, культурному критериям. Этот раскол все больше и больше расширялся, стал влиять на решение всех без исключения общественных, групповых и личных проблем. Начала складываться чрезвычайно опасная ситуация, так как ни одна из названных идентичностей - ни этническая, ни социально-экономическая, ни демографическая - не может быть ведущей в обществе, претендующем на то, чтобы обеспечивать существование единого, целеустремленного, сплоченного организма. И вот, теперь нам рекомендуют уже на официальном уровне узаконить еще один раскол - по конфессиональному признаку. Но он не может привести ни к чему иному, как к еще большему обострению ситуации - противопоставлению людей друг другу по религиозному принципу, росту недоверия и ксенофобии. На наш взгляд, в нормальном обществе должна господствовать одна - гражданская - идентичность. То есть, такая, которая объединяла бы и примиряла людей, помогала согласовывать их интересы и, в конечном счете, способствовала бы ощущению себя единым сообществом. Религиозная идентичность этого сделать не может никогда. Она может только усилить раздор и привести к прямо противоположному результату. В свое время в нашей стране такую объединяющую функцию выполняло понятие и представление о «советском человеке» - что бы о нем бы ни говорили и как бы не корили нас представлениями о совке, в котором были собраны усилиями некоторых «специалистов» самые негативные черты, встречающиеся в человеческом сообществе. Эта идентичность выполняла функции гражданские, объединяющие, общие, характерные для подавляющего большинства народа. Именно эта главная, гражданская идентичность и является основой существования и функционирования общества, и если ее нет – нет единства общества. Гражданская идентичность делает людей сопричастными и заинтересованными персонами данной страны. При всех недостатках и издержках формулы «советский человек», это определение играло огромную наднациональную роль, позволяло чувствовать и признавать нечто общее, что объединяло этих людей в единое целое. В период Великой Отечественной войны все воины выступали не под именем одной из наций, ни под именем одной из религий, ни даже под именем одного из классов, а под именем красноармейца – советского солдата, образ и облик которого олицетворяли представители любой из более 250-ти наций и народностей Советского Союза. Эта идентичность - советский человек - помогала в решении огромного количества текущих и главных проблем жизни нашего общества. Являясь одним из участников комсомольских строек Сибири, могу засвидетельствовать факт, что на этих стройках принадлежность к той или иной нации демонстрировалась уже за пределами рабочего времени - при праздновании особых дней своего народа, в рамках художественной самодеятельности и иногда при демонстрации особенностей национальной кухни. В остальном господствовал один критерий - кто ты как работник. И именно по этому параметру выносилась оценка человеку, строились его взаимоотношения с окружающими тебя людьми. В этой связи хотелось бы напомнить еще об одном немаловажном выводе, сделанном комиссией по экономическому росту Всемирного банка, состоящей из бывших президентов, премьер-министров и видных экономистов. Обсуждая успехи стран, добившихся серьезных достижений в экономике, в социальной и политической стабильности, они сделали вывод, что «эти страны отличаются общей чертой – которая есть отчетливый общенациональный консенсус по поводу долгосрочных целей развития». (Новая газета, 2009, 16 июня). Исходя из всех этих предпосылок и условий, на наш взгляд, наступило время, когда мы должны определиться - кто же мы. Понятие о россиянине, хотя и не ставится под сомнение, особенно не приветствуется и, тем более, не пропагандируется и не разъясняется. На него не обращают внимания и СМИ. Но, вместо этого нам предлагают определиться, кто мы по религиозной принадлежности. Более того - настаивают на этом, и даже угрожают, что неприятие этой идентичности приведет к духовно-нравственному кризису. Для этого предпринимаются далеко идущие попытки оправдать и осуществить вмешательство в процесс обучения, в результате чего появился абсурдный гибрид, озвучиваемый в устах клерикалов и людей, поверивших им: мы, мол, создаем принципиально новый вид образования – «светское религиозное образование» (?!). Такого «кентавра» не знали еще ни наука, ни религия. Но претензии клерикалов безмерны и беспредельны, а в ряде случаев откровенно направлены против государственных интересов. Потому что, как свидетельствует о том опыт, они ложны и в стратегическом отношении, ибо уже сейчас подрывают будущее народов, формируя взаимную неприязнь, недоверие и ненависть. К чему может привести пропаганда так называемой религиозной культуры через школьные учебники, показывает деятельность имама Багаутдина Мухаммада - идеолога вторжения Басаева в Дагестан. Он еще в 1992 году написал учебник арабского языка для самых маленьких детей, построенный по принципу «подкорочного запоминания». В простых для запоминания текстах (поход в зоопарк, заготовку сена, про папу и маму) разбросаны идеологические постулаты про перманентную войну с гяурами, про «государство Ислама», про устройство оружия и т.д. Вот некоторые образчики этого текста: «Ислам – лучший строй. Все остальные строи – строи сатаны», «Свобода только в Исламе», «Большим и маленьким государствам необходимо объединиться во всем мире и создать Великую Исламскую Державу», «Да поможет Аллах нам против врагов Ислама». Даже из этих лозунгов понятно, почему этот деятель объявил джихад России, зачем пригласил деятелей ваххабизма в республику и по какой причине сам организовал и возглавил ваххабистскую общину в селах Карамахи и Чабанмахи, которые российским войскам пришлось брать штурмом как прекрасно оборудованные в военном отношении крепости. Правда, возникает и такой вопрос: тот учебник был выпущен стотысячным тиражом организацией, зарегистрированной в печально известном Кизляре, связанном с походом Радуева. Финансировала же это издание «Международная организация поддержки Тайбах» со штаб-квартирой в Вашингтоне (Известия, 2000, 25 декабря). До тех пор, пока на него не обратили внимание, учебник использовался в Дагестане почти 10 лет и, несомненно, сыграл свою достаточно зловещую роль в том, что Дагестан превратился в зону напряженности и террора - в первую очередь против светской власти как «власти гяуров». Вот такие учебники и способны формировать не только ложное, но и враждебно активное сознание, направленное против светскости государства и общества, строить единство только на основе религиозных ценностей одной конфессии. Обучение религии и настойчивость инициатив преподавании религиозной культуры чреваты и тем, что историей неоднократно подтверждалось. Это проверенная опытом человечества истина: чем больше церковники давили на общественное сознание, тем в большей мере они встречали сопротивление, тем больше появлялось тех, кто не пассивно, а активно боролся с религией. Поэтому стоит прислушаться к тому, что клерикализация школы не может быть ничем иным, как миной замедленного действия, прологом все увеличивающейся ксенофобии, предтечей обострения взаимоотношений вплоть до религиозных столкновений. Где же выход? Главный недостаток (и опасность) решения о внедрении религиозного образования в светскую школу заключается в том, что оно закладывает еще один мощный и возможно главный фактор для раскола российского общества – раскола по принципу религиозной веры. Наряду с другими – социальным, экономическим или этническим, этот раскол несет в себе разрушительные начала в гораздо большей мере, чем остальные. Вера опирается не на разум, а на чувства, предпочтения, внушение. Именно они, проникая в массовое сознание, способны вызвать недоверчивость и подозрительность, фобии в гораздо большей мере, чем любой другой раскол. Эта опасность сегодня не умозрительна, а реальна. Напомню, что северокавказский сепаратизм во всех его проявлениях от этнического противостояния перешел к религиозному. Облик вооруженного сопротивления в этом регионе носит ярко выраженный исламский характер в его ваххабистской версии. Именно религиозная нетерпимость питает экстремистские акции у наших соседей в республиках Средней Азии. Да и в России не все спокойно с точки зрения веры: ведь именно религиозные экстремисты в Татарстане и Башкортостане воспитывали неприязнь к носителям других религий, но в ряде случаев стали пособниками и участниками чеченских боевых действий. Хотелось бы привести еще один интересный вывод, сделанный профессором С.Филатовым (Институт Европы РАН). На основе представительных социологических исследований он пришел к заключению, что в Советском Союзе был «замутнен» атеизм, потому что он являлся официальной установкой и исключительным идеологическим ориентиром, когда люди записывались в атеисты потому, что «так надо». Теперь, по его мнению, «замутнена» вера, так как большинство тех, кто частично верил, частично не верил, с тем же легким сердцем покинули ряды «атеистов» и провозгласили себя «верующими». На наш взгляд, если мы хотим сплотить подрастающее поколение, мы должны предложить ему обучение всех его представителей объединяющей их всех единой светской духовно-нравственной этике,, которая характерна для всего человечества. Только тогда, когда усвоены эти основополагающие нормы и требования, можно перейти к отдельным особенностям этой этики (нравственности), сообщая ученикам при их желании о специфических чертах, характерных для той или иной религиозной культуры. Учителей тогда потребуется готовить, в основном, по общеобъединяющему предмету, что снимет многочисленные претензии, которые, несомненно, будут исходить от представителей основных и малочисленных конфессий, не говоря о других религиозных группах и течениях. В заключение, добавим к этому еще один штрих. Церковь, на наш взгляд, приобрела бы больший авторитет и поддержку, занимаясь тем, что уберегает душу и ум человека от всяческих соблазнов, занимаясь такими общественно значимыми делами как благотворительность, помощь сирым и обиженным, шефство над больницами и детскими домами, помощь в культурной идентификации, участие в укреплении нравственных норм, содействие социальной интеграции. Поэтому тревожно то, что церковь пытается слиться с действиями государства, идет на поддержку всех его акций, не поднимает голоса против весьма спорных начинаний (например, в истории с монетизацией льгот). Исторический опыт показывает, что если церковь слишком «прислоняется» к власти, не следует собственной позиции, то она может разделить ее судьбу так же, как случилось в 1917 году, ибо и тогда церковь не выглядела самостоятельным и самодостаточным феноменом в общественной жизни России. Иначе говоря, религиям и ее институтам в виде церкви следовало бы усвоить уже имеющийся исторический урок: у них есть дела, которые выше политики и идеологии. Автор: Жан Терентьевич Тощенко, член-корреспондент РАН Литература:
|
2000 - 2020 © Интернет-портал «Религия и право» Учредитель: Некоммерческое партнёрство "Славянский правовой центр". Распространяется бесплатно. При перепечатке необходимо указание на источник «Религия и право» с гиперссылкой, а также указание названия и автора материала.
115035, Москва, 3-й Кадашевский пер., д. 5, стр. 5,
Тел. 495-951-1011, Факс 495-953-7563, sclj@sclj.ru, r u s c l j @ g m a i l . com |
адвокаты:
Ряховский В.В., Пчелинцев А.В., Чугунов С.В., Кулов С.С. |
