Документ. Решение Европейского суда по правам человека по делу Церкви Саентологии «Кимля и другие против России»

 

ДЕЛО КИМЛЯ И ДРУГИХ против РОССИИ
(Обращения №№ 76836/01 и 32782/03)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

1 октября 2009 года

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в пункте 2 Статьи 44 Конвенции. Оно может подвергнуться редакторской правке.

В деле Кимля и других против России,

Европейский суд по Правам человека (Первая Секция), проведя заседание Палаты, в состав которой входили:

Кристос Розакис, Президент,

Нина Вайич,

Анатолий Ковлер,

Элизабет Штейнер,

Ханлар Хаджиев,

Дин Шпиэльманн,

Сверре Эрик Йебенс, судьи,

и Андрэ Вампач, заместитель секретаря секции,

проведя закрытое рассмотрение 10 сентября 2009 года,

принял следующее решение, которое датировано указанным числом:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело инициировано двумя заявлениями (номера 76836/01 и 32782/03) против Российской Федерации, поданными в Суд в соответствии со Статьей 34 Конвенции о Защите Прав Человека и Основных Свобод («Конвенция») двумя российскими подданными, господином Евгением Николаевичем Кимля и господином Айдаром Рустемовичем Султановым («первый и второй заявитель»), и российской религиозной группой, Церковь Саентологии Нижнекамска («церковь-заявительница»), 17 августа 2001 года и 2 октября 2003 года соответственно.

2. Заявители были представлены перед Судом господином П. Ходкином, адвокатом, практикующим в Ист-Гринстеде, Соединенное Королевство, а также госпожой Г. Крыловой и господином М. Кузьмичевым, адвокатами, практикующими в Москвы. Российское Правительство («Правительство») было представлено господином П. Лаптевым, прежним Представителем Российской Федерации в Европейском Суде по Правам Человека.

3. Заявитель жаловались, в частности, на решения местных властей об отказе в государственной регистрации религиозных групп заявителей как юридических лиц.

4. Решением от 9 июня 2005 года Суд принял заявления и объявил их частично приемлемыми.

5. Правительство, но не заявители, подало свои замечания по существу дела (Правило 59 § 1).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Первый заявитель, господин Кимля, родился в 1977 году и живет в городе Сургут Ханты-Мансийского автономного округа. Он является президентом Церкви Саентологии города Сургута.

7. Второй заявитель, господин Султанов, родился в 1965 году и живет в городе Нижнекамск республики Татарстан. Он является соучредителем и членом Церкви Саентологии Нижнекамска, религиозной группы без статуса юридического лица, которая является третьим заявителем.

A. Предпринятая попытка регистрации Церкви Саентологии Сургута.

8. В 1994 году первый центр изучения Дианетики (вероучения Церкви Саентологии) открылся в Сургуте и получил государственную регистрацию как социальная неправительственная организация под названием «Сургутский Гуманитарный Центр Дианетики».

9. В 1995 году вступил в действие новый российский закон о негосударственных объединениях. Согласно нему требовалось, чтобы все негосударственные объединения, учрежденные до его вступления в силу были перерегистрированы до 1 июля 1999 года. Центр подал документы на перерегистрацию. Однако, на его заявление был дан отказ 23 июля 1999 года на том основании, что цели организации были религиозными по своей природе. 23 ноября 1999 года Управление юстиции Ханты-Мансийского автономного округа («Управление юстиции») пыталось добиться решения суда о закрытии центра.

10. Центр подал документы на регистрацию в качестве некоммерческое партнерства в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации. 4 октября 1999 года заместитель мэра Сургутского Муниципалитета отклонил заявление, ссылаясь на религиозные цели центра.

11. 2 января 2000 года первый заявитель, в сообществе с единоверцами принял решение об учреждении «Саентологической группы города Сургут» и проведении регулярных воскресных служб. На следующей встрече 1 июля 2000 года первый заявитель и другие единоверцы приняли решение об учреждении местной религиозной организации «Церковь Саентологии города Сургут» («Церковь Сургута»).

12. 15 августа 2000 года десять членов-учредителей, включая первого заявителя, обратились в Министерство юстиции для регистрации в качестве местной религиозной организации, имеющей статус юридического лица.

13. 14 сентября 2000 года Министерство юстиции отказало в регистрации по следующим причинам:

«Вы не представили документ, выпущенный местными властями, удостоверяющий, что религиозная группа существовала на данной территории в течение не менее 15 лет, или документ, выпущенный руководящим органом центральной религиозной организации, удостоверяющий, что религиозная группа является отделение этой организации, и это не соответствует требованиям пункта 5 статьи 11 Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях.

Отказ в регистрации не препятствует последующему новому заявлению для регистрации при условии, что основания для отказа были устранены».

14. 17 октября 2000 года первый заявитель обжаловал это решение в Городском Суде Ханты Мансийска. Он утверждал, что его конституционное право на свободу совести было нарушено и что его религиозная группа подверглась дискриминации. Из-за отсутствия статуса юридического лица, его религиозная группа не могла печатать, экспортировать или импортировать религиозные книги или статьи вероисповедания, иметь собственность, выполнить благотворительные программы или учреждать организацию с религиозными целями.

15. 25 декабря 2000 года Городской Суд Ханты Мансийска отклонил жалобу. Он посчитал, что Министерство юстиции справедливо отказало в регистрации, потому что Церковь Сургута была не в состоянии предоставить документ, подтверждающий ее существование в течение по крайней мере 15 лет в данном регионе. Относительно ссылки первого заявителя на Конституцию было указано: «эта ссылка... необоснована и не может быть учтена». Никакого дальнейшее объяснения не было предоставлено.

16. 21 февраля 2001 года Ханты-Мансийский Региональный Суд поддержал решение от 25 декабря 2000 года. Суд повторил, что ссылки заявителя на решение Конституционного суда и российской Конституции были «необоснованы».

17. По запросу первого заявителя 18 января 2002 года Президиум Ханты-Мансийского Регионального Суда назначил проведение контрольно-ревизионного слушания, аннулировал оспариваемые решения и направил дело в Городской Суд для нового рассмотрения. Он отметил, что Министерство юстиции должно было «оставить заявление без рассмотрения», пока все документы, требуемые по закону, не были бы представлены.

18. 16 мая 2002 года Городской Суд Ханты Мансийска назначил экспертное исследование религиозного учения Церкви Сургута и приостановил слушания по делу. 24 июля 2002 года Ханты-Мансийский Региональный Суд поддержал то решение по апелляции.

19. 22 ноября 2004 года Городской Суд Ханты Мансийска возобновил слушания и вынес новое решение в тот же самый день. В нем говорилось, что отказ зарегистрировать Церковь Сургута был незаконен, потому что в отсутствие свидетельства, подтверждающего его пятнадцатилетнее присутствие в регионе, Управление юстиции должно было оставить заявление о регистрации «без рассмотрения». Он постановил, чтобы Управление юстиции зарегистрировало Церковь Сургута.

20. 18 января 2005 года Ханты-Мансийский Региональный Суд аннулировал решение в том, что касалось постановления зарегистрировать Сургутскую Церковь, на том основании, что первый заявитель не предоставил все документы, требуемые законом о Религиях, обстоятельство, которое Региональный Суд посчитал препятствующим регистрации Церкви Сургута в качестве юридического лица.

B. Предпринятая попытка регистрации Церкви Саентологии Нижнекамска.

21. 28 октября 1998 года второй заявитель и единоверцы решили учредить Церковь Саентологии Нижнекамска в качестве местной религиозной группы.

22. 23 декабря 1999 года церковь-заявительница обратилась в государственную Регистрационную Палату республики Татарстан («регистрационная палата») для регистрации в качестве местной религиозной организации.

23. В письме от 17 апреля 2000 года регистрационная палата сообщила второму заявителю, что срок для регистрации был продлен на шесть месяцев с 13 января 2000, чтобы позволить государственным органам провести религиозную экспертизу.

24. В письме от 7 сентября 2001 года заместитель председателя регистрационной палаты сообщил президенту церкви-заявительницы, что заявление для регистрации было отклонено, поскольку “пока не было получено никаких заключений по религиозной экспертизе, на которую были направлены документы церкви-заявительницы”.

25. Второй заявитель обратился в суд для обжалования отказа в регистрации.

26. 21 декабря 2001 года Нижнекамский Городской Суд республики Татарстан отклонил требование второго заявителя, утверждая, что не было никакого фактического спора, поскольку власти должны были провести религиозную экспертизу, и заявление для регистрации должно было быть изучено по существу.

27. 21 января 2002 года Верховный Суд республики Татарстан («Верховный Суд») аннулировал решение от 21 декабря 2001 года и направил требование в Городской Суд на новое рассмотрение.

28. 7 марта 2002 года Городской Суд снова отклонил требование второго заявителя. Он установил, что отказ был обоснован, поскольку внутренний приказ № 254, изданный Министерством здравоохранения Российской Федерации 19 июня 1996 года запрещал использование методов Саентологии в медицинском обслуживании.

29. 18 апреля 2002 года Верховный Суд аннулировал решение от 7 марта 2002 года и перевел дело в Городской Суд. Он установил, что отсутствие религиозной экспертизы не было действительным основанием для отказа регистрации и что внутренний приказ, выпущенный министерством, был иерархически зависим от российских законов и не мог быть использован для ограничения прав граждан.

30. 28 мая 2002 года Городской Суд удовлетворил требование второго заявителя и установил, что отказ в регистрации церкви-заявительницы был незаконен. Он отметил, что заявление для регистрации было подано в декабре 1999 года, но «религиозная организация все еще не была зарегистрирована вследствие надуманных причин, хотя федеральный закон содержит(ал) исчерпывающий список оснований для отказа в регистрации». Он также отметил, что не было сомнений относительно «религиозной природы регистрируемой организации», что религиозная экспертиза не была обязательной и что отсутствие такой экспертизы не могло быть использовано как основание, чтобы отказать в регистрации, поскольку это ущемляет права граждан. 4 июля 2002 года Верховный Суд поддержал это решение.

31. Тем временем, 1 июля 2002 года полномочия по одобрению регистрации религиозных организаций была передана из регистрационной палаты в Главное Управление Министерства юстиции республики Татарстан («Управление юстиции»). Соответственно, 25 июля 2002 года заявление для регистрации церкви-заявительницы и связанных документов было также передано в Управление юстиции.

32. 13 августа 2002 года Городской Суд отправил копию своего решения от 28 мая 2002 года в Управление юстиции для исполнения. Однако, Министерство юстиции отказалось возобновить регистрацию на том основании, что оно не было законным преемником регистрационной палаты.

33. Второй заявитель попросил Городской Суд разъяснить решение от 28 мая 2002 в отношении того, какой орган должен был выполнить решение ввиду того факта, что полномочия регистрационной палаты по регистрации религиозных организаций была передана Управлению юстиции с 1 июля 2002 года вследствие изменения в законе.

34. 4 сентября 2002 года церковь-заявительница снова обратилась в Управление юстиции с просьбой предоставить статус юридического лица в соответствии с решением от 28 мая 2002 года.

35. 10 октября 2002 года Городской Суд постановил, что никакого разъяснения решения не требовалось, поскольку «в решении не было никакой двусмысленности». Он также отметил, что, в случае неправильного выполнения решения суда или нарушения прав второго заявителя другими государственными официальными лицами, он может направить в суд жалобу на “общих основаниях”.

36. Второй заявитель обжаловал решение от 10 октября 2002 года в Верховном Суде. Однако, как представляется, апелляция так и не была рассмотрена, поскольку к тому времени, дело было направлено президенту Верховного Суда республики Татарстан в связи с заявлением о контрольном пересмотре, направленном Управлением юстиции (см. ниже).

37. 14 октября 2002 года второй заявитель предъявил иск Управлению юстиции за его отказ выполнить окончательное решение от 28 мая 2002 года и зарегистрировать церковь-заявительницу. Представляется, что этот был также отложен в связи с контрольно-ревизионной процедурой, описанной ниже.

38. 16 октября 2002 года глава Управления юстиции написал вице-президенту Верховного Суда республики Татарстан, прося его осуществить его контрольно-ревизионные полномочия относительно решения от 28 мая 2002 года в целях его аннулирования.

39. 12 ноября 2002 года президент Верховного Суда направил заявление о контрольно-ревизионной процедуре в Президиум суда. 27 ноября 2002 года Президиум удовлетворил заявление, аннулировал решения от 28 мая и 4 июля 2002 года и вернул дело для нового рассмотрения. Он установил, что религиозная экспертиза была обязательным предварительным условием для государственной регистрации малоизвестной религиозной организации, такой как церковь-заявительница.

40. 28 ноября 2002 года Экспертный совет по Государственной религиозной оценке Совета по Религиозным Делам, орган при Кабинете Министров республики Татарстан представил свое мнение относительно церкви-заявительницы по запросу Управления юстиции. Он пришел к выводу, что Саентология была религией. Однако, он не рекомендовал регистрировать церковь-заявительницу, потому она была только недавно учреждена в республике Татарстан.

41. 8 января 2003 года Управление юстиции постановило, что заявление для регистрации нужно оставить «без рассмотрения» в отсутствие документа, подтверждающего присутствие церкви-заявительницы в Татарстане в течение 15 лет.

42. 25 февраля 2003 года Городской Суд выполнил новое определение требования второго заявителя. Это нашло следующим образом:

«[Второй заявитель] полагает, что отказ регистрации был незаконен и что он нарушил его право на свободу совести и религии. Суд не может согласиться... Ни [второму заявителю], ни кому-либо еще не запрещено или не препятствуется исповедовать Саентологию индивидуально или в сообществе с другими. Отказ предоставить статус юридического лица организации может нарушить только право гражданина на свободу объединений...

Суд установил, что люди, исповедующие Саентологию, появились в городе Нижнекамске в конце 1990-ых. В 1999 году группа, включающая [второго заявителя], решила учредить религиозную организацию «Церковь Саентологии Нижнекамска» и зарегистрировать ее как юридическое лицо... Регистрационная палата отказала в регистрации, ссылаясь на отсутствия заключения религиозной экспертизы. [Второй заявитель] жаловался суду... В то время как дело было на рассмотрении, полномочия по одобрению регистрации религиозной организации были переданы Управлению юстиции, которое... оставило заявление для регистрации без рассмотрения, ссылаясь на то, что религиозная группа существовала в городе Нижнекамске меньше 15 лет...

Основанием для отказа в регистрация является тот факт, что религиозная группа существовала меньше 15 лет. Надо сказать, что в соответствии со статьей 11 закона о Религиях, это основание может быть призвано, чтобы оставить заявление без рассмотрения, а не отказывать в регистрации; однако, в любом случае регистрация организации невозможна. Следовательно, при условии, что решение регистрационной палаты правильно (организация не может быть зарегистрирована), суд не может использовать формальный предлог, чтобы потребовать, чтобы Управление юстиции нарушило закон о Религиях и зарегистрировало организацию, особенно принимая во внимание, что [Управление юстиции] уже исправило ошибку регистрационной палаты и выпустило решение в соответствии с законом о Религиях.»

43. 3 апреля 2003 года Верховный Суд поддержал это решение.

44. 28 мая 2003 года Городской Суд отклонил иск второго заявителя против Управления юстиции относительно его отказа выполнить решение от 28 мая 2002 года (см. выше). Суд нашел, что решение в пользу второго заявителя было отменено контрольно-ревизионными слушаниями и что окончательное решение Верховного Суда от 3 апреля 2002 года исключило любое основание для требования, чтобы Управление юстиции зарегистрировало церковь-заявительницу. 3 июля 2003 года Верховный Суд республики Татарстан при рассмотрении апелляции поддержал решение от 28 мая 2003 года.

45. В октябре 2004 года юрисдикция по регистрации религиозных организаций была передана недавно созданному Федеральной Регистрационной Службе. Второй заявитель пытался осуществить регистрацию в местном отделении этого нового органа. 18 февраля 2005 года Главное управление Федеральной Регистрационной Службы Татарстана отказался рассматривать вопрос, ссылаясь на более ранние отказы Управления юстиции зарегистрировать церковь-заявительницу на основе «пятнадцатилетнего правила».

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО И ПРАКТИКА

A. Конституция Российской Федерации

46. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от личных признаков, в т.ч. и религиозных убеждений. Конституция запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ст. 19).

47. Ст. 28 гарантирует свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

B. Закон о свободе совести и о религиозных объединениях

1. Принятие нового закона о свободе совести и о религиозных объединениях

48. 1 октября 1997 г. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» № 125-ФЗ от 26 сентября 1997 г. («Закон») вступил в силу. Закон заменил Закон СССР «О свободе вероисповедания и религиозных организациях» от 1 октября 1990 г. и Закон РСФСР того же названия от 25 октября 1990 г.

49. В преамбуле Закона признается «особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», а также уважается «христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Пункт 3 ст. 2 предусматривает, что «ничто в законодательстве о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях не должно истолковываться в смысле умаления или ущемления прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, гарантированных Конституцией Российской Федерации или вытекающих из международных договоров Российской Федерации».

50. 19 сентября 1997 г. на заседании Государственной Думы Российской Федерации (нижняя палата российского парламента) председатель Думского Комитета по делам общественных и религиозных организаций (и один из авторов Закона) В. Зоркальцев выступил со следующими словами перед голосованием по принятию Закона:

 

«И все же я напомню суть этого закона. Она состоит в том, что закон создает барьер на пути религиозной экспансии в Россию, препятствует развитию тоталитарных сект, ограничивает действие иностранных миссионеров и при всем этом создает условия для деятельности наших традиционных религий и конфессий…   Уверены, что практика применения этого закона поможет решить проблемы, которые стоят сейчас и перед обществом, и перед государством, и перед [Русской православной] церковью... Я хотел бы сослаться и на то, что примечательно, что все конфессии, представители которых [возражали против отдельных положений Закона] имеют свои руководящие центры за рубежом. Я это говорю для тех, кто сегодня считает наш закон неприемлемым и собирается голосовать против него. И я хочу поставить вопрос: с кем вы, дорогие коллеги?»

2. Религиозные группы и религиозные организации: определения и права

51. Пункт 1 ст. 6 определяет «религиозное объединение» как общий термин для любого добровольного объединения граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованного в целях совместного исповедания и распространения веры, которое совершает богослужения, другие религиозные обряды и церемонии и обучает религии и дает религиозное воспитание своим последователям. Пункт 2 ст. 6 устанавливает, что религиозные объединения могут создаваться в форме религиозных групп или религиозных организаций.

52. Религиозной группой признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица (п. 1 ст. 7). Образование религиозной группы, если имеется намерение в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, требует уведомления местной администрации (п. 2 ст. 7). Религиозные группы имеют право совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей (п. 3 ст. 7).

53. В отличие от религиозной группы, религиозной организацией признается добровольное объединение граждан Российской Федерации и иных лиц, постоянно проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица (п. 1 ст. 8).

54. Религиозные организации наделены следующими правами:

· право на налоговые и иные льготы, финансовую и иную помощь в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории, а также преподавание в образовательных учреждениях (п. 3 ст. 4);

· право на создание образовательных учреждений и, с согласия родителей и детей, возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы (п.п. 3, 4 ст. 5);

· право на основание и содержание культовых зданий и сооружений, предназначенных для богослужений или паломничества (п. 1 ст. 16);

· право на проведение религиозных обрядов - по просьбам находящихся в них граждан – в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы (п. 3 ст. 16);

· право на производство, приобретение, экспорт, импорт и распространение религиозной литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов и иных предметов религиозного назначения (п. 1 ст. 17);

· право на осуществление благотворительной деятельности как непосредственно, так и путем учреждения благотворительных организаций (п. 1 ст. 18);

· право на создание межэтнических организаций, образовательных учреждений, а также учреждение средств массовой информации (п. 2 ст. 18);

· право на установление и поддержание международных связей и контактов в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, приглашения для этих целей иностранных граждан (п. 1 ст. 20);

· право иметь в собственности здания, земельные участки, объекты производственного, социального, благотворительного, иное имущество, денежные средства и предметы религиозного назначения, включая право на безвозмездное получение имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, на которое не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов (п.п. 1-5 ст. 21);

· право на использование государственной и иной собственности для религиозных целей безвозмездно (ст. 22);

· право на создание собственных предприятий и осуществление предпринимательской деятельности (ст. 23); и

· право на заключение трудовых договоров с работниками (ст. 24).

55. Кроме того, следующие права предоставляются исключительно религиозным организациям:

· право на учреждение организаций, издающих богослужебную литературу и производящих предметы культового назначения (п. 2 ст. 17);

· право на создание учреждений профессионального религиозного образования для подготовки служителей и религиозного персонала (п. 1 ст. 19); и

· право на приглашение иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью (п. 2 ст. 20).

3. Регистрация религиозных организаций

56. Пункт 1 ст. 9 предусматривает, что учредителями религиозной организации могут быть не менее десяти граждан Российской Федерации, объединенных в религиозную группу, у которой имеется подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, выданное органами местного самоуправления, или подтверждение о вхождении в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания, выданное указанной организацией. Религиозная организация подает заявление о государственной регистрации в местное управление юстиции (п. 2 ст. 11).

57. В случае непредставления учредителями религиозной организации документов, предусмотренных законом, в том числе и подтверждение, указанное в п. 1 ст. 9, орган, принимающий решение о государственной регистрации вправе оставить заявление без рассмотрения с уведомлением об этом заявителя (п. 9 ст. 11).

58. Религиозной организации может быть отказано в государственной регистрации, в частности, если ее цели и деятельность противоречат Конституции Российской Федерации и законодательству или устав и другие учредительные документы организации не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации. Отказ может быть обжалован в суд (ст. 12).

C. Судебная практика российских судов

1. Конституционный суд Российской Федерации

59. При рассмотрении вопроса соответствия Конституции РФ требования Закона о том, что все религиозные организации созданные до его вступления в силу должны подтвердить свое существование на протяжение не менее 15 лет, Конституционный Суд установил следующее (Постановление № 16-П от 23 ноября 1999 г. по делу Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь прославления»):

 

«Из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства, в силу чего федеральный законодатель… вправе урегулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений, в том числе условия признания религиозного объединения в качестве юридического лица, порядок его учреждения, создания, государственной регистрации, определить содержание правоспособности религиозных объединений.

 

При этом законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение статьи 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации о том, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям.

 

В демократическом обществе с присущим ему религиозным плюрализмом, как следует из… статьи 9 (пункт 2) Конвенции… ограничения могут быть предусмотрены законом, если это необходимо в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Государство вправе предусмотреть определенные преграды, с тем чтобы не предоставлять статус [религиозным объединениям] автоматически, не допускать легализации [объединений граждан], нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности (в том числе в связи с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других и к иным конституционным правам и свободам, а именно сопровождается предложением материальных или социальных выгод с целью вербовки новых членов в церковь, неправомерным воздействием на людей, находящихся в нужде или в бедственном положении, психологическим давлением или угрозой применения насилия и т.п. На это, в частности, обращается внимание в Постановлении Европейского парламента от 12 февраля 1996 года «О сектах в Европе» и в рекомендации Совета Европы N 1178 (1992) «О сектах и новых религиозных движениях», а также в Постановлениях Европейского суда по правам человека от 25 мая 1993 года ([дело «Коккинакис против Греции»] Series А no.260-А) и от 26 сентября 1996 года ([дело «Мануссакис против Греции»] Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV), разъяснивших характер и масштаб обязательств государства, вытекающих из статьи 9 названной Конвенции…

 

Согласно… Закон[у] РСФСР «О свободе вероисповеданий» (в редакции Федерального закона от 27 января 1995 года) все религиозные объединения, как региональные, так и централизованные, в качестве юридических лиц на равных основаниях уже имели права, которые затем были закреплены и Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях»…

 

При таких обстоятельствах законодатель не мог лишить определенную часть учрежденных и обладающих полной правоспособностью религиозных организаций возможности пользоваться уже принадлежавшими им правами на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования. Применительно к ранее созданным религиозным организациям это было бы несовместимо с принципом равенства, конкретизированным в статьях 13 (часть 4), 14 (часть 2) и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, и явилось бы недопустимым ограничением свободы вероисповедания (статья 28), а также свободы учреждения и деятельности общественных объединений (статья 30)…»

60. Конституционный Суд позже подтвердил вышеуказанную позицию в своем определении № 46-О от 13 апреля 2000 г. по делу религиозного объединения «Независимый российский регион Общества Иисуса», а также в определении от 7 февраля 2002 г. № 7-О по делу религиозного объединения «Московское отделение Армии спасения».

61. 9 апреля 2002 г. Конституционный Суд вынес определение № 113‑О по делу «Зайковой и других». Заявители по указанному делу входили в религиозную группу «Саентологической церкви города Ижевска», на чье заявление о приобретении статуса юридического лица был получен отказ в связи с отсутствием документа, подтверждающего ее существование в Ижевске на протяжении 15 лет. Конституционный Суд отметил, что нет препятствий для создания и осуществления деятельности религиозного объединения без государственной регистрации, но в этом случае оно не будет пользоваться правами и льготами, предусмотренными пунктами 3 и 4 статьи 5, пунктом 5 статьи 13, статьями 15–24 Закона только для религиозных организаций (п. 2 определения). Однако суд не рассматривал вопрос о соответствии данной нормы Конституции, т.к. заявители не обжаловали отказ в суд общей юрисдикции.

2. Челябинский областной суд

62. При рассмотрении жалобы одного г-на К. на отказ территориального управления юстиции в регистрации местной организации Свидетелей Иеговы в качестве юридического лица (гр. дело № 4507), Судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда установил следующее:

 

«Из статьи 28 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 13 (часть 4), 14, 19 (части 1 и 2) и 30 (часть 1) следует, что свобода вероисповедания предполагает свободу создания религиозных объединений и свободу их деятельности на основе принципа юридического равенства…

 

Религиозные группы осуществляют свою деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица, однако если граждане образовали религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, то они уведомляют о ее создании и начале деятельности органы местного самоуправления…

 

Из приведенных положений следует, что не существует юридических препятствий для того, чтобы религиозное объединение - в целях совместного исповедания и распространения веры - создавалось и действовало без государственной регистрации, однако при этом оно не будет обладать статусом юридического лица и пользоваться обусловленными им правами и льготами, предусмотренными названным Федеральным законом для религиозных организаций (пункты 3 и 4 статьи 5, пункт 5 статьи 13, статьи 15 - 24), т.е. такими коллективными правами, которые граждане реализуют совместно с другими гражданами и именно через религиозную организацию, наделенную статусом юридического лица, но не каждый в отдельности или через религиозную группу.

 

Поэтому, уже сам факт того, что местной религиозной организации было незаконно отказано в регистрации, создает препятствия для г-на К. и его соверующих в осуществлении конституционных прав…»

D. Заключения Уполномоченного по правам человека в РФ

63. 22 апреля 1999 Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, профессор О. Миронов опубликовал свое Заключение «О проверке соответствия федерального закона „О свободе совести и о религиозных объединениях“ международно-правовым обязательствам Российской Федерации» от 25 марта 1999 г. В заключение, среди прочего, заявляется:

 

«… ряд положений Закона вступает в противоречие с принципами, установленными упомянутыми международно-правовыми документами, и, соответственно, может быть опротестован гражданами при подаче жалоб в Европейский Суд по правам человека. По сути дела эти нормы и не могут действовать на территории Российской Федерации, исходя из примата над внутренним законодательством правил, установленных международными договорами, что предусмотрено Конституцией РФ (ч. 4 ст. 15)…

 

Противоречит как Европейской конвенции, так и прецедентам органов Совета Европы, являющимся важным источником «европейского» права, проводимое в Законе (ст. ст. 6 и 7) разграничение между религиозными объединениями и религиозными группами. В соответствии с п. 1 ст. 7 Закона религиозные группы, в отличие от религиозных [организаций], не подлежат государственной регистрации и не пользуются правами юридического лица.

 

Закон, кроме того, проводит различие между «традиционными» религиозными организациями и религиозными организациями, у которых отсутствует «документ, подтверждающий их существование на соответствующей территории не менее 15 лет» (п. 1 ст. 9 Закона). «Нетрадиционные» религиозные организации лишены многих прав…»

 

64. 20 мая 2002 года Уполномоченный по правам человека выпустил специальный отчет относительно соблюдения Россией ее обязательств, принятых в связи с вступлением в Совет Европы. В отчете говорится, среди прочего:

«Одним из обязательств, принятых Россией при вступлении в Совет Европы, было приведение ее законодательства о свободе совести и религии в соответствии с европейскими нормами. В [Законе о религиях], принятом 26 сентября 1997 года после вступления Российской Федерации в Совет Европы, не учтены существующие правила или общепризнанные принципы международного права.

Как участник Европейской Конвенции по правам человека, Россия приняла недвусмысленные обязательства в сфере свободы совести и религии. Ряд положений [Закона о религиях] противоречит принципам, установленным в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и, соответственно, может оспариваться гражданами с подачей заявлений в Европейский суд по правам человека...

Ряд положений Закона устанавливают правила, которые по сути приводят практически к дискриминации определенных религий. Различие между религиозными организациями и религиозными группами, предусмотренное в законе, противоречит и Европейской Конвенции и судебной практике участников Конвенции, которые являются важным источником Европейского законодательства. Кроме того, Закон проводит различие между «традиционными» религиозными организациями и религиозными организациями, которые не обладают документом, доказывающим их существование на данной территории в течение по крайней мере 15 лет (пункт 1 статьи 9). «Нетрадиционные» религии лишены многих прав...

В текущей ситуации нельзя исключить [возможность] решений Европейского суда по правам человека против России в делах, связанных со свободой религии и религиозных верований».

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ДОКУМЕНТЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ

65. В Информационном докладе Комитета по выполнению обязательств государствами-членами Совета Европы (док. № 8127 от 2 июня 1998 г.) о соблюдении обязательств Российской Федерации в соответствующей части заявлялось следующее:

 

«26. Еще одно обязательство, которое Россия на себя приняла – принятие нового закона о свободе религии. Новый закон действительно был принят, но к сожалению он далеко не соответствует стандартам Совета Европы по данному вопросу…

27. Новый закон о свободе совести и о религиозных объединениях вступил в силу 1 октября 1997 г. после внесений изменений после президентского вето, наложенного на первую редакцию. Хотя закон предоставляет подходящую защиту права личности исповедовать или не исповедовать религию по собственному выбору, он также содержит другие положения, которые представляются несовместимыми с международными стандартами и обязательствами России по международным договорам. В частности, закон устанавливает две категории религиозных объединений: более привилегированные «религиозные организации» и менее привилегированные «религиозные группы». Религиозные группы, в отличие от религиозных организаций, не обладают статусом юридического лица и не пользуются правами, связанными с этим статусом, например, право иметь в собственность имущество, заключать договоры и нанимать работников. Кроме того, им конкретно отказывается в праве содержать образовательные учреждения или приглашать иностранных гостей в Россию. Религиозная организация имеет эти права, но для того, чтобы быть признанной в качестве таковой нужно либо быть классифицированной как «традиционная религия», либо существовать в качестве зарегистрированной религиозной группы на территории России не менее 15 лет, в коем случае это должно удостовериться местными властями. На самом деле, при вступлении в силу данного закона создавалась третья категория религиозных объединений: религиозные группы, зарегистрированные на этот день [принятие закона] (менее 15 лет), которые уже пользовались статусом юридического лица – они могут сохранить данные статус и связанные с ним правами при условии их ежегодной перерегистрации у местных властей. Данные положения способны привести к дискриминации, особенно в отношении нетрадиционных религий и тем самым подрывать принцип равноправия религий перед законом. Пересмотр некоторых из этих положений может понадобиться для того, чтобы обеспечить соответствие [закона] стандартам Совета Европы…»

66. В Докладе Комитета по выполнению обязательств государствами-членами Совета Европы (Комитет по мониторингу, док. № 9396 от 26 марта 2002 г.) в отношении Российской Федерации в соответствующей части заявлялось следующее:

 

«95. Конституция России охраняет свободу совести и религии (ст. 28); равноправие религиозных объединений перед законом и отделение церкви и государства (ст. 14); а также защищает от дискриминации по признаку религии (ст. 19). Закон о свободе религии от декабря 1990 г. привел к значительному возобновлению религиозной деятельности в России. По словам [представителей] религиозных организаций в Москве, данный закон открыл новую эру, и привел к оживлению церквей. Закон был заменен 26 сентября 1997 г. новым федеральным законом о свободе совести и религиозных объединениях. Указанный закон подвергался критике как внутри России, так и за ее пределами на том основании, что он пренебрегает принципом равноправия религий.

 

96. 6 ноября 1997 г. г-н Аткинсон и другие заявили предложение о принятии резолюции (док. 7957, который был направлен Комитет по правовым вопросам Представлением № 2238), в котором они утверждали, что новое законодательство о свободе совести и религиозных объединениях противоречило Европейской Конвенции о правах человека, Конституции России и обязательствам, принятым на себя Россией при вступлении [в Совет Европы]. В феврале 2001 г. Уполномоченный по правам человека Олег Миронов также признал, что многие статьи закона 1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях» не соответствуют международным обязательствам России в сфере прав человека. По его словам, некоторые из положений закона привели к дискриминации против разных религиозных конфессий и поэтому в закон должны быть внесены изменения.

 

97. В преамбуле закона признается «особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», а также уважается «христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Закон далее проводит различие между «религиозными организациями» по признаку их существования или нет с 1982 г., а также третьей категорией под названием «религиозной группы». Права религиозных организаций, существовавших менее 15 лет, а также права религиозных групп, ущербны в юридической и налоговой сферах и их деятельность подвергается ограничениям».

67. В Резолюции Парламентской Ассамблеи Совет Европы № 1278 (2002) от 23 апреля 2002 г. «О российском законе о религии» отмечалось, среди прочего, следующее:

 

1. Новый российский закон о религии вступил с силу 1 октября 1997 года, заменяя и отменяя закон от 1990 года, который в целом характеризовался как весьма либеральный. Высказывалась определенная озабоченность в отношении содержания нового закона и практики его применения. Решения Конституционного Суда Российской Федерации от 23 ноября 1999 года, 13 апреля 2000 года и 7 февраля 2002 года, а также перерегистрация религиозных объединений на федеральном уровне, успешно завершенная Министерством юстиции 1 января 2001 года, способствовали решению лишь некоторых из этих проблем.

 

2. Закон, хотя и является приемлемой основой для деятельности большинства религиозных объединений, тем не менее, может быть усовершенствован. Несмотря на то, что Конституционный Суд РФ уже ограничил применение так называемого «правила 15-ти лет», которое первоначально серьезно урезало права религиозных групп, оказавшихся не в состоянии доказать факт своего существования на территории РФ в течение пятнадцати лет до вступления в силу нового закона, полная отмена этой нормы, по мнению ряда таких групп, способствовала бы значительному улучшению законодательной базы…

IV. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

68. Отчет «Свобода религии или убеждений: Законы, влияющие на структуризацию религиозных общин», который был подготовлен при содействии Бюро по демократическим институтам и правам человека Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе для участников Конференции по обзору ОБСЕ 1999 г., среди прочего упомянул следующее:

 

«Наиболее спорным в последнее время является положение о сроках, предусмотренное Российским Законом 1997 г. о свободе совести и религиозных объединениях. Если религиозная группа не связана ни с одной централизованной религиозной организацией, то, в соответствии с этим законом, она не может получить полноправный юридический статус, если она действует в стране менее 15 лет. Наиболее удивительным в этом положении является то, что, насколько нам известно, во время принятия этого закона ни одно другое государство-участник ОБСЕ не предусматривало подобного срока ожидания (за исключением времени, необходимого для рассмотрения документов) по отношению к субъектам базового уровня… Российская Федерация приняла определенные меры для уменьшения дискриминации по отношению к небольшим группам, в частности, уменьшив количество требуемых доказательств пребывания в стране в предусмотренный период, и создав ограниченный юридический статус для религиозных групп до истечения 15-летнего срока. Однако проблемы остаются нерешенными в отношении небольших групп и конгрегаций, отколовшихся от Московского патриархата. И хотя ограниченный юридический статус лучше, чем ничего, он возводит значительные препятствии на пути расширения группы.

 

Такого рода положения о сроках рассмотрения и ожидания, очевидно, находятся в противоречии с обязательствами ОБСЕ о предоставлении религиозным группам юридического статуса хотя бы базового уровня. Формулировка этого обязательства в Венском итоговом документе (Принцип 16.3) означает, что конкретная форма юридического лица зависит от правовой системы, но возможность получать какую-нибудь из таких форм, абсолютно необходима для согласия с принципами ОБСЕ. Отказ регистрировать религиозные группы, не удовлетворяющие данному 15-летнему требованию, очевидно, нарушает последнее. Авторы российского законодательства, судя по всему, пытались устранить этот дефект, предусмотрев ограниченный юридический статус, однако и такое положение дел не удовлетворяет требованиям ОБСЕ, поскольку такой ограниченный статус не позволяет выполнять важные религиозные функции. Отказ предоставлять полноправный статус ограничивает право исповедовать религию, а это нарушает статью 9 ЕКПЧ. Трудно согласиться с тем, что отказ предоставлять юридический статус на основании того, что организация не существовала во время предыдущего антирелигиозного коммунистического правительства, «необходим в демократическом обществе» или является пропорциональной реакцией, соответствующей законным государственным интересам…

69. «Руководство по проверке законодательства, относящегося к свободе религии или убеждений» было подготовлено Консультативным советом экспертов по вопросу свободе религии или убеждений при ОБСЕ/БДИПЧ при содействии Европейской Комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия) и принято Венецианской комиссией на 59-й сессии Пленума комиссии (18-19 июня 2004 г.), что приветствовалось Парламентской Ассамблеей ОБСЕ на его ежегодной сессии (5-9 июля 2004 г.). Документ среди прочего дает следующие рекомендации:

«Законы о религиозных объединениях, которые регулируют приобретение юридического лица через регистрацию, инкорпорацию и т.д. особенно значимы для религиозных организаций. На следующие крупные проблемные аспекты необходимо обратить внимание:

...

• Неправильно требовать долгий срок существования в стране до разрешения регистрации;

• Другие излишне обременительные ограничения или временные задержки до получения статуса юридического лица должны подвергаться сомнению…»

70. Соответствующие положения «Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений», объявленной Резолюцией 36/55 Генеральной Ассамблеи от 25 ноября 1981 года, предусматривают следующее:

Статья 6

«В соответствии со статьей 1 настоящей Декларации и соблюдением положений пункта 3 статьи 1 право на свободу мысли, совести, религии или убеждений включает, в частности, следующие свободы:

а) отправлять культы или собираться в связи с религией или убеждениями и создавать и содержать места для этих целей; 

b) создавать и содержать соответствующие благотворительные или гуманитарные учреждения; 

с) производить, приобретать и использовать в соответствующем объеме необходимые предметы и материалы, связанные с религиозными обрядами или обычаями или убеждениями; 

d) писать, выпускать и распространять соответствующие публикации в этих областях; 

е) вести преподавание по вопросам религии или убеждений в местах, подходящих для этой цели; 

f) испрашивать и получать от отдельных лиц и организаций добровольные финансовые и иные пожертвования; 

g) готовить, назначать, избирать или назначать по праву наследования соответствующих руководителей согласно потребностям и нормам той или иной религии или убеждений; 

h) соблюдать дни отдыха и отмечать праздники и отправлять обряды в соответствии с предписаниями религии и убеждениями; 

i) устанавливать и поддерживать связи с отдельными лицами и общинами в области религии и убеждений на национальном и международном уровнях».

Статья 7

«Права и свободы, провозглашенные в настоящей Декларации, предоставляются национальным законодательством таким образом, чтобы каждый человек мог пользоваться такими правами и свободами на практике».

71. Соответствующая часть Комментария по общим вопросам номер 22: право на свободу мысли, совести и религии (Статья 18), подготовленная Управлением Верховного комиссара по правам человека (30 июля 1993 года, CCPR/C/21/Rev.1/Add.4), предусматривает следующее:

«4. Свобода исповедовать религию или убеждение... в богослужении, обрядах, практике и обучении охватывает широкий диапазон действий. Понятие богослужения простирается на ритуальные и церемониальные действия, дающие прямое выражение веры, так же как и на различные практики неотъемлемые для таких действий, включая сооружение мест для богослужения, использование ритуальных церемоний и объектов, показа символов, и соблюдения праздников и дни отдыха... Практика и обучение религии, или убеждению включает действия, неотъемлемые для выполнения религиозными группами в их повседневных делах, такие как свобода выбирать религиозных лидеров, священников и учителей, свобода учреждать семинарии или религиозные школы и свобода подготавливать и распространять религиозные тексты и публикации».

ЗАКОН

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 9, 10, 11 И 14 КОНВЕНЦИИ

72. Заявители жаловались, что различие согласно закону между религиозными группами и религиозными организациями, с одной стороны, и требование подтверждения присутствия в течение по крайней мере пятнадцати лет на данной территории, чтобы создать юридическое лицо в виде религиозной организации, с другой стороны, нарушило их права, предусмотренные Конвенцией согласно Статьям 9, 10 и 11 в отдельности или вместе со Статьей 14. Упомянутые положения Конвенции формулируются следующим образом:

Статья 9: Свобода мысли, совести и религии

«1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов.

2. Свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.”

Статья 10: Свобода выражения мнения

“1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц...”

Статья 11: Свобода собраний и объединений

“1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими...

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц...”

Статья 14: Запрещение дискриминации

“Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку... религии, политических или иных убеждений... или по любым иным признакам.”

A. Предварительное возражение Правительства относительно неиспользования всех внутренних средств

73. В своих заявлениях после решения Суда относительно приемлемости заявления, Правительство утверждало, что заявители, могли избежать законного требования доказать пятнадцатилетнее существование религиозной группы путем присоединения к центральной религиозной организации перед обращением о перерегистрации. Таким образом заявители, могли достичь своих целей в пределах внутренней правовой системы.

74. Суд повторяет, что, согласно Правилу 55 судопроизводства, любое заявление о неприемлемости, насколько позволяют его характер и обстоятельства, должно быть сделано ответчиком-участником соглашения в его письменных или устных замечаниях относительно приемлемости заявления (см., например, Прокопович против России, номер 58255/00, § 29, 18 ноября 2004 года, с дальнейшими ссылками). Возражение Правительства не входило в состав документов поданных до решения Суда относительно приемлемости заявления. Следовательно, оно лишается права внесения возражения о неиспользовании всех внутренних средств на данной стадии слушаний. В любом случае Суд повторяет, что от заявителя требуется только прибегнуть к таким внутренним средствам, которые обычно доступны и достаточны во внутренней правовой системе (см., среди других источников, Аксой против Турции, 18 декабря 1996 года, §§ 51-52, Отчеты о постановлениях и решениях1996-VI). Суд не сомневается, что требование использования заявителем такой уловки, как изменение структуры религиозной группы только ради формы, с единственной целью обойти формальное требование внутригосударственного права, не было бы “обычно доступным” средством.

75. Суд поэтому отклоняет предварительное возражение Правительства относительно неиспользования всех внутренних средств.

B. Применимое положение Конвенции и наличие вмешательства в права заявителей

1. Аргументы сторон

(a) Заявители

76. Заявители отметили, что «религиозные группы», определенные в Законе о религиях, могут действовать без вмешательства государства. Однако статус «религиозной группы» влечет серьезные ограничения на совместную религиозную деятельность. У «религиозной группы» не статуса юридического лица, она не может приобретать права и обязанности, не может защищать свои интересы в суде. Учитывая перечень прав, предоставленных только религиозным организациям в ст. ст. 15-24 Закона – в том числе и такие основные аспекты «богослужения, обучения и отправления религиозных и культовых обрядов», как, например, право на учреждение мест поклонения, право на проведение богослужений в иных местах, доступных для общественности, а также право на производство и (или) приобретение религиозной литературы – «религиозная группа» не является религиозной общиной с какими-либо существенными правами или «автономным существованием», что Суд считает как «доходящее до самого сердца защиты, обеспеченной ст. 9» (дело «Бессарабской митрополии и других против Молдавии», № 45701/99, § 118, ECHR 2001-XII).

77. С точки зрения заявителей, наложение ограничений на такие основные аспекты жизнедеятельности религиозной общины как возможность учредить место поклонения или производить религиозную литературу – лишь потому, что она не может доказывать свое существование на протяжении 15 лет – представляет собой вмешательство в «эффективное осуществление всеми ее активными членами права на свободу религии», охраняемого ст. 9. Более того, судебные прецеденты Суда указывают на то, что право на создание юридического лица само по себе является фундаментальным правом, гарантированным всем объединениям в соответствии со ст. 11, вне зависимости от того, носит ли их деятельность религиозный или иной характер (они ссылались на дело «Сидиропулос и другие против Греции», 10 июля 1998 года, § 40, отчеты 1998-IV). Заявителей не просто ограничивают в выборе организационно формы. В соответствии с российским законодательством, если они хотят «создать юридическое лицо для того, чтобы действовать совместно в области своих взаимных интересов», единственный доступный для них вариант – это обратиться за регистрацией в качестве религиозной организации, а в этом праве им было отказано.

(b) Правительство

78. Правительство признало, что согласно российскому законодательству, права «религиозных групп» отличалась от прав «религиозных организаций», которые получили статус юридического лица через государственную регистрацию. Однако, в его аргументации различие в правах никоим образом не было связано с осуществлением прав на свободу религии и объединения. Основание религиозной группы было добровольным актом группы индивидуумов. Это не требовало никакого специального разрешения; уведомления муниципальной власти было достаточно. Соответственно, с точки зрения Правительства, дело вышло за пределы сферы компетентности государства, и заявители были свободны осуществить свои права без государственного вмешательства. «Религиозные группы» могли проводить службы, другие религиозные обряды и церемонии, а также давать религиозные наставления и обучение их последователям.

2. Оценка Суда

(a) Применимое положение Конвенции

79. Суд замечает, что вопрос, может ли Саентология быть описана как «религия», является предметом разногласий среди государств-членов. Многие европейские страны, включая Бельгию, Францию, Германию и Соединенное Королевство, отказались предоставить Саентологии религиозное признание, тогда как такое признание было получено через суды в других государствах, таких как Испания или Португалия. Очевидно в задачу Суда не входит решение в общем виде, можно ли основную часть верований и связанных с ними практик считать «религией» в значения Статьи 9 Конвенции. В отсутствие какого-либо согласия в Европе относительно религиозной природы учения Саентологии, и понимая второстепенность его роли, Суд полагает, что нужно положиться на положение внутренних властей в данном вопросе и определить применимость Статьи 9 Конвенции соответственно (см. Церковь Саентологии Москвы против России, номер 18147/02, § 64, 5 апреля 2007 года).

80. В данном случае Сургутский центр Саентологии, который первоначально был зарегистрирован как нерелигиозное юридическое лицо, был в конечном счете распущен на том основании, что его деятельность имела «религиозную основу». Его последующее заявление для регистрации в качестве другой формы нерелигиозного юридического лица было отклонено по той же самой причине (см. параграфы 9 и 10 выше). Что касается Нижнекамской Церкви Саентологии и городской и Верховный Суды согласились с религиозной природой организации. То заключение было позже подтверждено Экспертным советом по государственной религиозной оценке Татарстанского Совета по религиозным вопросам, которые решили, что Саентология была религией (см. параграфы 30 и 40 выше). Поэтому представляется, что государственные власти были убеждены в религиозной природе обеих групп Саентологии, к которым относится данное дело.

81. Учитывая позицию российских властей, которые последовательно выразили точку зрения, что группы Саентологии являются религиозными по своей природе, Суд находит, что Статья 9 Конвенции применима в рассматриваемом деле. Кроме того, так как религиозные сообщества традиционно существуют в форме организованных структур, и жалоба первого и второго заявителей касается предполагаемого ограничения их прав на свободное объединение с единоверцами и права третьего заявителя гарантированную судебную защиту сообщества, Статья 9 должна быть рассмотрена в свете Статьи 11 Конвенции, которая охраняет жизнь объединения против необоснованного государственного вмешательства (см. Религиозная община Свидетелей Иеговы и другие против Австрии, номер 40825/98, § 60, 31 июля 2008 года; Бессарабская митрополия и другие, процитировано выше, § 118; и Хасан и Чауш против Болгарии, номер 30985/96, §§ 62 и 91, ECHR, 2000-XI).

(b) Наличие вмешательства

82. Суд должен сначала определить, было ли вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединения. Он замечает, что после сложных и длинных слушаний внутренние суды поддержали в заключительном случае решения регистрационных властей, которыми Сургутской и Нижнекамской Церквям Саентологии было отказано в регистрации как «религиозным организациям» в рамках значения российского Закона о религиях.

83. Правительство настаивало на том, что не было никакого вмешательства в права заявителей, потому что первый и второй заявители были в состоянии объединиться в религиозных целях в другой организационной форме, то есть в форме «религиозной группы», которую использовал третий заявитель и для которого не требовались никакие одобрение или регистрация.

84. Суд отмечает, что отказ в регистрации в качестве «религиозной организации» имел эффект отрицания статуса правосубъектности Церкви Саентологии Сургута, в которой первый заявитель был президентом, и Церкви Саентологии Нижнекамска, которая была основана с участием второго заявителя, который также является заявителем в данном деле. Судебная практика показывает, что способность создавать юридическое лицо, чтобы совместно действовать в области общих интересов, является одним из самых важных аспектов свободы объединения, без которой это право было бы лишено какого бы то ни было значения. Отказ внутренних властей предоставить статус юридического лица объединению людей, религиозному или другого вида, составляет вмешательство в осуществление права на свободу объединения (см. Горзелик и другие против Польши [GC], номер 44158/98, § 52 и повсюду, 2004-I ECHR, и Сидропулос и другие, процитированные выше, § 31 и повсюду). Суд ранее признал, что отказ властей зарегистрировать группу непосредственно затрагивает и саму группу и ее президентов, основателей и отдельных участников (см. Объединенная македонская организация Илинден и другие против Болгарии, номер 59491/00, § 53, 19 января 2006 года; Партия коммунистов (Непечеристи) и Унгуряну против Румынии, номер 46626/99, § 27, 3 февраля 2005 года; APEH Üldözötteinek Szövetsége и другие против Венгрии (декабрь), номер 32367/96, 31 августа 1999 года). Там, где организация религиозного сообщества была под вопросом, отказ признать ее в качестве юридического лица также было признано вмешательством в право на свободу религии согласно Статье 9 Конвенции в отношении как самого сообщества, так и его отдельных членов (см. Религиозная община Свидетелей Иеговы и другие, §§ 79-80, и Бессарабская митрополия и другие, § 105, оба процитированы выше).

85. Во-вторых, что касается заявления Правительства, что статус «религиозной группы» был приемлемой заменой для юридического признания, Суд замечает, что религиозная группа без юридического лица не может обладать правами или осуществлять права, связанные со статусом юридического лица, такие как права иметь или арендовать собственность, иметь счета в банке, нанимать служащих, и иметь судебную защиту сообщества, его участников и его активов (см. параграф 54 выше). Суд, однако, последовательно поддержал представление, что эти права являются существенными для осуществления права исповедовать религию (см. Религиозная община Свидетелей Иеговы и другие, § 66 в заключении, и Бессарабская митрополия и другие, § 118, оба процитированы выше, а также Коретский и другие против Украины, номер 40269/02, § 40, 3 апреля 2008 года; и Католическая церковь Канеа против Греции, 16 декабря 1997 года, §§ 30 и 40-41, доклады 1997-VIII).

86. Кроме того, в дополнение к вышеупомянутым правам, обычно связываемым со статусом юридического лица, закон о религиях закрепил за зарегистрированными «религиозными организациями» совокупность прав и явно исключил эти права для религиозных групп или нерелигиозных юридических лиц (см. параграфы 54 и 55 выше). Исключительные права религиозных организаций включали, в частности, такие фундаментальные аспекты религиозных функций как право устанавливать места для богослужения, право проводить религиозные службы в местах доступных для общественности, право производить, получать и распространять религиозную литературу, право создать образовательные учреждения, и право поддерживать контакты для международного обмена и международных конференций. Как отмечено выше, религиозные группы или нерелигиозные юридические лица не могут осуществлять ни одного из этих прав. При этих обстоятельствах Суд полагает, что заявленные права религиозных групп на проведение религиозных служб, обучение религии и направления последователей (см. параграф 52 выше) просто номинальны, поскольку их осуществление практически было бы крайне урезано или даже сделано невозможным без определенных прав, которые закон о религиях зарезервировал для зарегистрированных религиозных организаций. Действительно, едва ли можно представить, что религиозная группа была бы в состоянии обучать религии и вести ее последователей, если бы закон отказывал ей в возможности приобретать или распространять религиозную литературу. Аналогично, право проводить религиозные службы было бы лишено возможности осуществления, пока незарегистрированная религиозная группа не могла бы устанавливать или поддерживать места для богослужения. Соответственно, Суд находит, что ограниченный статус, предоставленный «религиозным группам» согласно закону о религиях, не позволял членам такой группы эффективно пользоваться своим правом на свободу религии, делая это право иллюзорным и теоретическим, а не практическим и действующим, как требуется в соответствии с Конвенцией (см. Хасан и Чауш, процитированно выше, § 62, и Артико против Италии, 13 мая 1980 года, § 33, серия А номер 37).

87. Представление о том, что ограниченный статус религиозных групп согласно закону о религиях не предоставляет этим группам достаточных прав, для того чтобы осуществлять важные религиозные функции, было также выражено Парламентской ассамблеей Совета Европы, Бюро демократических институтов и прав человека ОБСЕ и российским Уполномоченным по правам человека (см., в частности, документы, процитированные в параграфах 63, 67 и 68 выше). Кроме того, во внутреннем судопроизводстве, где оспаривалось решение об отказе в статусе юридического лица религиозному сообществу, российские суды также признали, что без юридического лица религиозная группа не может пользоваться «коллективными правами, которые осуществляются гражданами в сообществе с другими» (см. решение Челябинского регионального суда, процитированное в параграфе 62 выше).

88. Суд таким образом установил, что заявители не могли получить признание и действительную возможность использования прав на свободу религии и объединения в любой организационной форме. Первый заявитель не мог получить регистрацию группы Саентологии как нерелигиозного юридического лица, потому что она, по мнению российских властей, была религиозным сообществом. Заявления для регистрации в качестве религиозной организации, поданные первым и вторым заявителями как основателями соответствующих групп и также от имени третьего заявителя, получали отказ со ссылкой на недостаточный период существования групп. Наконец, ограниченный статус религиозной группы, для которой они подходили и в котором существовал третий заявитель, не предоставлял практических или действительных возможностей для них, поскольку такая группа была лишена статуса юридического лица, прав собственности и юридической способности защищать интересы ее участников, а также была жестко ущемлена в фундаментальных аспектах религиозных функций.

89. Соответственно, Суд находит, что существовало вмешательство в права заявителей согласно Статье 9, интерпретируемой в свете Статьи 11.

C. Основания для вмешательства

1. Аргументы сторон

(a) заявители

90. Заявители указали, что многочисленные сообщения Комитета по мониторингу и Резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы, а также утверждения российского Уполномоченного по правам человека указали, что «пятнадцатилетнее правило» было несовместимо с Конвенцией. Отказ в статусе юридического лица сообществам не преследовало «законной цели» согласно пункту 2 Статьи 9 или любой из целей, перечисленных в параграфе 4 решения Конституционного суда от 23 ноября 1999 года. Оспариваемое ограничение было непропорциональным и ненужным в России или любом другом «демократическом обществе», потому что Закон о религиях уже предоставил обширные полномочия Управлениям юстиции России, позволяя им контролировать религиозные организации, подозреваемые в незаконной деятельности (раздел 25), отказывать в их регистрации (пункт 1 раздел 12) или обращаться в суд для их роспуска и(или) запрета их деятельности (пункты 1 и 3 раздел 14), без обращения к «пятнадцатилетнему правилу». Этот принцип должен был быть более применимым к сообществам заявителей, которые не подозревались в никаких незаконных целях.

(b) Правительство

91. Правительство утверждало, что «пятнадцатилетнее правило» было включено в Закон о религиях в соответствии с «общепринятыми принципами и правилами международного права, положениями российской Конституции и современной юридической практики в демократических государствах». Оно утверждало, что основания для отказа в государственной регистрации были «чисто юридическими» и предписанными Законом о религиях, что решение не было мотивировано религиозными соображениями и что не было никакой причинной связи между решением и возможностью граждан пользоваться правом на свободу религии и объединения. Не было никакого свидетельства произвольности или дискриминации на основе религии. Правительство положилось в этой связи на заключение Суда о том, что «государство имеет право убедиться, что цель объединения и его деятельность соответствует правилам, установленным законодательством» (здесь, оно упомянуло Сидирапулос и другие, процитированное выше, § 40).

2. Оценка Суда

92. Чтобы определить, повлекло ли обжалованное вмешательство за собой нарушение Конвенции, Суд должен решить, соответствует ли оно требованиям вторых пунктов Статей 9 и 11, то есть, было ли это «предписано законом», преследовало ли законную цель в соответствии с условиями тех положений и было «необходимо в демократическом обществе».

(a) Было ли вмешательство предписано законом

93. Из решений внутренних судов следует, что сообществам заявителей отказали в регистрации как религиозным организациям со ссылкой на пункт 1 раздела 9 Закона о религиях (см. пункт 56 выше) из-за невозможности получить подтверждение от местных властей существования групп на данной территории в течение по крайней мере пятнадцати лет.

94. Стороны не оспаривали, что последствия этого условия, как было интерпретировано судами в данном деле, были достаточно понятны и предсказуемы.

95. Соответственно, Суд готов признать, что рассматриваемое вмешательство было «предписано законом».

(b) Преследовало ли вмешательство законную цель

96. Правительство не указало никакой законной цели, которую могло преследовать вмешательство. Однако, исследуя сферу действия «пятнадцатилетнего правила», российский Конституционный суд заключил, что отказ в статусе юридического лица религиозным объединениям, при определенных обстоятельствах, может быть необходимым, чтобы предотвратить нарушения прав человека или совершение противоправных действий (см. пункт 59 выше).

97. Учитывая положение Конституционного суда и его собственную судебную практику в подобных случаях (см. Религиозная община Свидетелей Иеговы и другие, § 75, и Бессарабская митрополия и другие, § 113, оба процитированы выше), Суд готов предположить, что обжалованное вмешательство преследовало законную цель, а именно, защиту общественного порядка.

(c) Было ли вмешательство необходимо в демократическом обществе

98. Суд замечает, что группам, основанным первым и вторым заявителями и третьим заявителем, отказали в регистрации как религиозным организациям не из-за какого-либо предполагаемого недостатка с их стороны или какой-то определенной особенности их религиозного вероучения, а скорее в результате автоматического действия юридического положения, которое препятствует любым религиозным группам, которые не существовали на данной территории в течение по крайней мере пятнадцати лет, в получении статуса юридического лица. Отмечается, что, согласно докладу о свободе религии, подготовленному ОБСЕ, такое условие было специфическим для российского закона о религиях и не было никакой другой страны-участницы ОБСЕ, которая требовала бы длительного существования религиозной организации прежде, чем регистрация была бы разрешена (см. пункт 68 выше). Правительство, со своей стороны, не подкрепляло своего утверждения, что наложение подобных требований ожидания было «современной юридической практикой в демократических государствах» в отношении любых сопоставимых юридических условий в любом из государств-членов Совета Европы.

99. Суд недавно изучал случай, в котором религиозное сообщество Свидетелей Иеговы заставили ждать, по разным причинам, более двадцати лет до предоставления возможности получить признание как юридического лица. Суд нашел, что такой длительный период вызвал озабоченность относительно соблюдения Статьи 9, и посчитал, что, учитывая важность права на свободу религии, власти обязаны сохранять время, в течение которого заявитель ожидает предоставления статуса юридического лица, разумно коротким. Так как Правительство-ответчик не имело никаких «соответствующих» и «достаточных» причин, оправдывающих отказ быстро предоставить статус юридического лица, Суд установил наличие нарушения Статьи 9 (см. Религиозная община Свидетелей Иеговы и другие, процитированное выше, §§ 78-80).

100. В данном деле российское Правительство не нашло «неотложной общественной потребности», в которой было бы необходимо оспариваемое ограничение, и каких-либо «соответствующих» и «достаточных» причин, которые могли бы оправдать длительный период ожидания, который религиозная организация должна была выдержать до получения статуса юридического лица. Поскольку Правительство упомянуло дело Сидиропулоса и  других (процитированное выше), Суд повторяет, что в том деле было установлено нарушение Статьи 11 Конвенции, хотя объединение заявителя подозревалось в незаконных целях и ему было отказано в регистрации в качестве предупредительной меры. Суд указал, что «никогда существовав, объединение не имело времени, чтобы предпринять какие-либо действия» и что, в любом случае, власти не будут бессильны, так как «суд может вынести решение о роспуске объединения, если... было доказано, что ее деятельность противоречит закону, морали или общественному порядку» (см. Сидиропулос и другие, процитированное выше, § 46).

101. В отличие от этого, на слушаниях по данному делу ни разу не утверждалось, что заявители – как индивидуумы или как религиозная группа – участвовали или намеревались участвовать в каких-либо незаконных действиях или преследуют какие-либо цели кроме вероисповедания, обучения, практики и соблюдения своих верований. Основание для отказа в регистрации было чисто формальным и не связано с их фактической деятельностью. Единственное «преступление», в котором заявители были признаны виновными, было намерением пытаться зарегистрировать объединение, которое было «религиозным по своей природе» и не существовало в регионе в течение по крайней мере пятнадцати лет. Суд также отмечает в этой связи, что оспариваемое положение закона о религиях было нацелено только на религиозные сообщества начального уровня, которые не могли продемонстрировать ни свое присутствие в данном российском регионе, свою принадлежность к центральной религиозной организации. Поэтому представляется, что только эти вновь появляющиеся религиозные группы, которые не являлись частью строго иерархической церковной структуры, были затронуты «пятнадцатилетним правилом». Правительство не предоставило обоснований такого дифференцированного обращения.

102. В свете предшествующих соображений Суд находит, что нельзя было сказать, что вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединения было «необходимым в демократическом обществе». Поэтому имелось нарушение Статьи 9 Конвенции, интерпретируемой в свете Статьи 11.

D. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

103. Заявители также жаловались на то, что отказ в регистрации нарушил Статью 10 Конвенции и что «пятнадцатилетнее правило» использовалось, чтобы осуществлять дискриминацию в отношении их сообществ на основе их религиозной природы, в нарушение Статьи 14 Конвенции.

104. В отношении обстоятельств данного дела Суд полагает, что жалоба по Статье 10 и жалоба о неравном обращении, жертвами которого были заявители по их утверждениям, были достаточно учтены в вышеупомянутой оценке, которая привела к установлению нарушения по существу положений Конвенции. Из этого следует, что нет никакой причины для отдельной экспертизы тех же самых фактов с точки зрения как Статьи 10, так и Статьи 14 Конвенции (сравните Бессарабская митрополия и другие, § 134, и Сидиропулос и другие, § 52, оба процитированы выше).

II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

105. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Суд установит, что имелось нарушение Конвенции или Протоколов к ней, и если внутренний закон затронутой Высокой договаривающейся стороны позволяет осуществить только частичную компенсацию, то Суд должен, в случае необходимости, предоставить справедливую компенсацию стороне, которой причинен ущерб».

A. Ущерб

106. Заявители потребовали выплаты 15 000 евро (ЕВРО) каждому заявителю в качестве компенсации за нематериальный ущерб, сообщая о том значительном беспокойстве и неудобстве, которое они перенесли в течении того периода, когда они были лишены возможности полного осуществления своих религиозных прав и вынуждены были направить свои усилия и энергию на судебный процесс. Они также просили Суд постановить, чтобы государство-ответчик обеспечило регистрацию сообществ в качестве религиозных организаций в рамках значения раздела 11 Закона о религиях.

107. Правительство сообщило, что установление нарушения будет достаточно справедливой компенсацией. Они также подчеркнули, что заявители жаловались на внутренние решения, которые отказывали в регистрации церквей, а не на регистрационную процедуру как таковую. Требование о том, чтобы государство зарегистрировало эти церкви, было бы дискриминационным по отношению к другим группам, которые должны будут все еще следовать обычной регистрационной процедуре.

108. Суд отмечает, что установленное им нарушение должно было причинить первому и второму заявителям нематериальный ущерб, для компенсации которого он присуждает, на равноправной основе, по 5 000 ЕВРО первому и второму заявителям, с добавлением суммы любого налога, который может быть применим. Относительно третьего заявителя, Суд полагает, что установление нарушения обеспечивает достаточно справедливую компенсацию любого нематериального ущерба, который мог быть причинен. Это отклоняет остальную часть требования заявителей о нематериальном ущербе.

109. Что касается запроса заявителей о судебном запрете в форме регистрации заинтересованных религиозных сообществ Суд не уполномочен согласно Конвенции предоставлять льготы или выпускать постановления того вида, который запрашивается заявителями, поскольку его решения являются чрезвычайно декларативными по своей природе (см. Церковь Саентологии Москвы, процитированное выше, § 106). Вообще, это прежде всего дело затронутого государства выбирать средства, которые будут использованы в его внутреннем правопорядке выполнения своих обязательств по Статье 46 Конвенции. Устанавливая нарушение Статьи 9, в свете Статьи 11 в данном деле, Суд постановляет, что государство обязано предпринять соответствующие меры, чтобы исправить специфическую ситуацию заявителей. Будут ли такие меры включать предоставление регистрации заинтересованным сообществам с исключением ссылки на «пятнадцатилетнее правило» из Закона о религиях, возобновление внутренних слушаний или комбинацию этих и других мер – решение, которое должно сделать государство-ответчик. Суд, однако, подчеркивает, что любые принятые меры должны быть совместимыми с заключениями, изложенными в его постановлении (см. Ассанидзе против Джорджии [GC], номер 71503/01, § 202, ECHR 2004-II, с дальнейшими ссылками).

B. Затраты и судебные издержки

110. Заявители совместно требовали компенсации следующих документированных расходов:

• 6 356.04 ЕВРО на внутренние слушания и Страсбургские слушания, инициированные первым заявителем;

• 4 668.24 ЕВРО на внутренние слушания и Страсбургские слушания, инициированные вторым заявителем и церковью заявителя;

• 3 672.67 ЕВРО на неоплаченные адвокатские гонорары, которые должны быть выплачены согласно контракту по ведению дел во внутренних судах и Суде.

111. Правительство указало, что заявители не представили документов, обосновывающих их требование по неоплаченным адвокатским гонорарам. Что касается других расходов: телефонных счетов, электропитания и билетов на автобус и метро, они, возможно, не относились к делу по проводимым слушаниям . Оно посчитало, что 3 000 ЕВРО составит разумную компенсацию.

112. Суд признает, что заявители подвергались затратам и судебным издержкам в связи с их повторными попытками обеспечить регистрацию и на внутренних слушаниях и на Страсбургских слушаниях. Расходы заявителей поддержаны соответствующими материалами. Он полагает, однако, что сумма, требуемая на выплату неоплаченных адвокатских гонораров, является чрезмерной, и должно быть применено определенное сокращение. Учитывая имеющиеся данные, Суд присуждает заявителям совместно 10 000 ЕВРО на компенсацию затрат и судебных издержек с добавлением любого налога, который может быть применим к этой сумме.

C. Процентная ставка по просроченному долгу

113. Суд полагает уместным, чтобы процентная ставка по просроченному долгу была основана на минимальном ссудном проценте Европейского Центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

 

ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ, СУД ЕДИНОДУШНО

1. Решает, что имелось нарушение Статьи 9 Конвенции в свете Статьи 11;

2. Решает, что отдельная экспертиза жалоб по Статьям 10 и 14 Конвенции не требуется;

3. Решает,

(a) что государство-ответчик должно выплатить, в течение трех месяцев с той даты, когда решение становится окончательным в соответствии со пунктом 2 Статьи 44 Конвенции, следующие суммы в пересчете на российские рубли по курсу на дату выплаты:

(i) по 5 000 ЕВРО (пять тысяч евро) первому и второму заявителю за вычетом любого применимого налога, в качестве компенсации нематериального ущерба;

(ii) 10 000 ЕВРО (десять тысяч евро) заявителям совместно в качестве компенсации затрат и судебных издержек за вычетом любого применимого налога;

(b) что после истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты указанных сумм должна применяться простая процентная ставка по норме, равной фиксированной процентной ставке Европейского Центрального банка за время неисполнения обязательств плюс три процентных пункта;

4. Отклоняет остальную часть исков заявителей о справедливой компенсации.

Выполнено на английском языке, и издано в печатном виде 1 октября 2009 года, в соответствии с пунктами 2 и3 Правила 77 судопроизводства.

Андрэ Вампач, Заместитель секретаря

Кристос Розакис, Президент