Мнение: Профессор Игорь Кантеров: "Если оценивать 2008 год с точки зрения церковно-государственных отношений, то ситуация в России отличалась противоестественностью"

Игорь Кантеров: Если оценивать 2008 год с точки зрения состояния церковно-государственных отношений, то религиозная ситуация в России в этом году, я бы сказал, отличалась противоестественностью.

С одной стороны у нас сохраняется пространство для функционирования свободы вероисповедания для религиозных меньшинств – в том смысле, что декларировано на предмет того в законодательстве и Конституции РФ. С другой стороны, имеет место и сомнительное ограничение такой деятельности. Оно проявляется, прежде всего, в увеличении количества всевозможных судебных процессов на предмет отказа религиозным организациям в аренде помещений, в разнузданности государственных и иных средств массовой информации. В СМИ используется огромное количество оскорбительных для верующих эпитетов или определений – таких, как "деструктивная" или "тоталитарная" секта, "зомбирование" и тому подобное. Признаком, а, может быть, и следствием этого является, например, известное письмо министра образования Башкортостана…

– Вы имеете в виду то самое письмо Аллаярова, которое он разослал по учреждениям республики, где пять крупных религиозных организаций изображены прямо-таки преступными сообществами?

– Да, именно его. Складывается впечатление, что госчиновники, которые составляли этот документ, никогда даже не заглядывали в Конституцию Российской Федерации, которая гарантирует презумпцию невиновности. Все, в чем обвиняются зарубежные религиозные организации в этом письме, подписанном министром, – развал семьи, изъятие людей из образовательного и социального пространства и прочее, – все эти явления существуют. Но существует и отрасль права, которая предусматривает ответственность за подобные нарушения. Поэтому, в таких случаях, если они бы появились, следовало обращаться в суд, в прокуратуру, возбуждать уголовные дела. И тогда уже, через суд, который установил бы факты, а не основывался на огульных обвинениях министра, в соответствии с законом постановил бы ликвидировать церковь евангельских христиан-баптистов, пятидесятников и прочие.

Очень бросается в глаза то, что чиновники не ведают о существовании такого конституционного принципа, как презумпция невиновности. Государственным людям,  оказывается, неизвестно, что человек считается невиновным, пока его вина не установлена судом…

– Но, может быть, они ведают, что творят, но знают, что подобное сойдет им безнаказанно?

– Нет, в основном это объясняется здесь все-таки повальной неграмотностью. Может быть, конечно, в отдельных случаях имеет место и нарочитое "забывание", в кавычках, о законе. Но, чаще некоторые просто погружены настолько в упоение своего всемогущества, что для них их собственные желания и предпочтения важнее, чем Конституция: мол, Конституция – это я! Мало ли, что там написано в Конституции…

Кроме того, вернемся к ст. 14 Федерального Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", в которой перечислены основания, по которым деятельность религиозной организаций может быть прекращена, приостановлена или организация вообще ликвидирована. Все это может осуществляться только через суд. Задача доказывать, что организация не "разрушает семьи" и т.д., лежит не на религиозной организации – она не должна оправдываться, - а на тех, кто ее в этом обвиняет. Министр образования Башкортостана обязан был сопроводить письмо набором судебных решений и постановлений, которые подтверждали бы весь этот длинный набор нарушений, инкриминируемых этим организациям… Иначе, эти огульные обвинения не только недействительны, но и сами по себе обладают признаками нарушения правовых норм. Сюда же отнесем и оскорбительную лексику госслужащих, не говоря о полуграмотных работниках медийного пространства. Подобного рода способы и оценки отношения к верующим людям являются, конечно, непозволительными и нуждаются в существенной корректировке.

Во многих случаях сами верующие, в отношении которых предпринимаются такие попытки дискриминации, говорят: "Представляйте в прокуратуру, в судебном заседании аргументы, предъявляйте доказательства и возбуждайте дело". Но, как и в министерском письме, не бывает ни одной ссылки на конкретные факты или судебные прецеденты касательно организаций, которые являются на самом деле законопослушными и лояльными. Логику таких провокаций понять нетрудно: "мяч" перебрасывается на сторону религиозных организаций, и потом пусть они доказывают, что не разрушают семей и никого не "зомбируют".

– Негативные, граничащие с откровенным хамством, проявления отношений к ряду верующих, о которых Вы упомянули, в той или иной мере присутствовали в нашем официозе все эти годы. Как бы Вы оценили их состояние в 2008 году – они стали ярче? Или, может быть, наоборот?

– Нет, ни то и ни другое. Я бы не сказал, что здесь есть какой-то качественный скачок. Если бы подобное происходило, то результат стал бы заметен по изменению количества запрещенных религиозных организаций, разогнанных молитвенных собраний и прочим явлениям. Но этого нет. Некоторые организации по-прежнему остаются завязшими в судебных процессах, но какого-то количественного или качественного скачка, который проявлялся бы в запрете религиозных организаций – в том числе и с использованием судебной системы, в этом году все же не наблюдалось.

– Среди общих проблем Вы упомянули о повальной безграмотности чиновников. Вероятно, в связи с этим все более актуален сегодня вопрос о религиоведческой экспертизе. В конце декабря в информации о формировании нового состава Экспертного совета по религиоведческой экспертизе промелькнуло сообщение, что него может войти такой наш "национальный герой", как "сектовед" Александр Дворкин. Как бы Вы оценили такую перспективу для российского религиоведения и правовой практики?

– Во-первых, я считаю, что Александр Леонидович Дворкин завел в тупик православное "сектоведение", засорив его, начиная с 1993-94 годов терминологическим рядом, подхваченным им из аниткультистского протестантского движения, с которым он был ранее тесно связан. Все то, что изобретено западными антикультистами, он импортировал сюда. Даже собрания "по борьбе с сектами", которые проходили в России в те времена, фактически осуществлялись при финансировании зарубежными протестантскими организациями. На этих собраниях православным священникам раздавались две книжки – "Царство культов" Мартина Уолтера и "Обманщики" Джоша Макдауэлла и Дона Стюарта. В России обе книги были изданы на деньги протестантских антикультистов таким тиражом, который не снился и Америке: "Царство культов", например, в общей сложности перевалила более чем за миллион экземпляров – это астрономический тираж, который рассылался по приходам, и книжки получил в стране, наверное, каждый священнослужитель. А сейчас мы наблюдаем протесты не только в среде просвещенных верующих, но и среди самих православных, под эгидой которых все это делалось. Протесты против засорения православного "сектоведения" этими протестантскими методологиями.

Критика исходит и из богословских кругов. Например, в Нижнем Новгороде тиражом в 4000 экземпляров вышла книга доцента Московской Духовной Академии Романа Михайловича Коня о "православном сектоведении", где он полемизирует с тоталитарной теорией, доказывая ее полную противоположность православным традициям. В этой связи я просто не знаю причины, по которой Дворкину удается до сих пор находиться на поверхности, на плаву. Я могу еще как-то понять его ангажированность у некоторых масс-медиа, где при склонности к спекуляциям на событиях в криминальном ключе, он может выглядеть привлекательным. Ведь он говорит, что все верующие, кроме его единоверцев, – "бандиты", "паразиты" и так далее, и это поддерживает рейтинг "желтой прессы" и каналов, которые обращаются к религиозным темам из-за элемента криминала.

В связи с персоной Дворкина существует другая проблема. Дело в том, что по "Положению об Экспертом совете…" в его состав должны входить специалисты в области конфессионально государственных отношений, религиоведы, юристы и так далее. Дворкин же – заведующий кафедрой "сектоведения", а такой дисциплины даже в ВАК'е не зафиксировано.

"Сектоведение" – дисциплина не научная, а сугубо внутриконфессиональная. Научной дисциплины с подобным смыслом и названием не существует. Так почему же человек, который занимается какими-то внутриконфессиональными проблемами, может быть допущен осуществлять заведомо необъективный и конфессионально предвзятый анализ по очень сложным проблемам, требующих не только деликатности, но и специальных научных знаний? Что это за "эксперт", которому на сто лет вперед ясно, что все, кто не принадлежит православию, да еще и определенной юрисдикции – это тоталитарные секты, деструктивные культы и тому подобное?

– Не кажется ли Вам, что с привлечением этого "сектоведа" к работе в Экспертном совете могут преследоваться узко-конфессиональные цели, входящие в кампанию по клерикализации общественных и государственных институтов?

– Этого я не знаю. Это требует уже оценочных суждений, и разговаривать надо не со мной, а с теми, по чьей инициативе его в этот совет намереваются включить. Хотя интересно, конечно, какие мотивы, какие основания, какие доводы они привели бы в пользу того, что он должен быть там. Дело еще и в том, что у Дворкина нет ни одного законченного высшего образования, ни одного диплома, который признается в России. Все полученные им ученые регалии оцениваются у нас на уровне ПТУ и получены за пределами Советского Союза и России. Реальное образование этого "сектоведа" в России – это два курса факультета русского языка и литературы Московского пединститута. Отчего-то – наверное, тоже из-за безграмотности, в СМИ его часто называют доктором философских наук, хотя он всего лишь "доктор философии" зарубежного разлива, что не приравнивается даже к степени нашего кандидата наук.

– Это ясно. А насколько корректно ироничное использование давно прилипшего к нему прозвища "американский профессор"?

– Здесь я не согласен. Потому что он действительно является профессором. Но только Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, за пределами которого это звание нигде больше не действительно. Звание профессора Дворкину даровал Патриарх, так же, как и диакону Кураеву, которого сейчас часто можно видеть на телеэкране. Для нормальных профессоров, имеющих соответствующие свидетельства ВАК'а государственного образца о присвоении ученого звания и принимающих где-либо участие в научных мероприятиях, их профессорский статус остается действительным. А таких, как Дворкин, оказывающихся где-нибудь вне пределов Свято-Тихоновского университета, именовать профессорами некорректно и неуместно.

Беседовал Михаил Ситников,
для "Портала-Credo.Ru"

Источник: "Портала-Credo.Ru"