Ценность свободы в России: какое государство мы строим? Вышло в свет одно из первых исследований религиозной жизни России с точки зрения соблюдения религиозных прав верующих

В то время как все большее влияние в России приобретает православие, многие видные представители общественности задумываются о том, какое государство должно существовать в нашей стране, какое государство мы строим? Этим же вопросом задается главный редактор журнала «Религия и право», кандидат юридических наук, адвокат Анатолий Васильевич Пчелинцев в своей книге «Свобода религии и права верующих в современной России» (М.: ИД «Юриспруденция», 2007. – 392 с.). В этой монографии собраны лучшие статьи и интервью Пчелинцева за последние годы, посвященные самым разным темам, касающимся отношений религиозных объединений и общества, проблем реализации российского законодательства в области религии, механизмам защиты свободы совести и т. д. Книга Анатолия Пчелинцева является лучшим свидетельством того, что о религии можно говорить всерьез, затрагивая самые острые проблемы и конфликты.

Необходимость такого разговора о религии в современной России очевидна в силу того, что ценность свободы религии еще не до конца осознается в общественном мнении в качестве такой ценности, без которой нельзя обойтись в цивилизованной стране. Сам автор изначально предупреждает об этом читателя. Пчелинцев подчеркивает, что слишком долгое время нашей религией был коммунизм, и это не просто исторический миф или стереотип. Этот факт нанес большой урон нашей культуре и исказил представления о правах и свободах человека. Как подчеркивает автор, «мы имели гражданскую тоталитарную религию со всеми каноническими вероучительными атрибутами. С живым богом (генеральным секретарем компартии), апостолами (членами Политбюро), священным писанием (программой КПСС), заповедями (моральный кодекс строителя коммунизма), с предметами особого сакрального поклонения в виде мощей, которые до сих лежат на почетном месте возле Кремлевской стены…»

Существующие в России факты дискриминации верующих, а также антисектантские кампании против религиозных меньшинств Пчелинцев считает пережитком Средневековья, и в значительной мере пережитком советского периода истории. Вместо того, чтобы воспитывать в обществе атмосферу толерантности, «демагоги-сектоведы» поддерживают самые низменные инстинкты толпы, играют на чисто советских, подчас очень жестоких, массовых стереотипах.

Однако Анатолий Пчелинцев не ограничивается только «сектоведами» - большое внимание в книге уделено государственным служащим, тому как они соблюдают закон, что они для этого делают или не делают. По существу автор разрушает представление о непогрешимости чиновничьего аппарата, и совсем не отождествляет действия чиновников с буквой закона. По словам Пчелинцева, «несогласие с чиновниками, грубо посягающими на права верующих, часто воспринимается как неповиновение властям, а требования соблюдения Конституции России и законов, попытка защитить свои права в судебных инстанциях воспринимаются чуть ли ни как угроза национальной и духовной безопасности государства, где есть место только нескольким титульным религиям». В этой ситуации необходимо как бы приучать общество к веротерпимости, что и делает автор, рассказывая о своем опыте защиты свободы совести в России, высказывая свое мнение о религиозно-общественных конфликтах и давая оценку тем или иным законодательным инициативам.

Несмотря на присутствие в книге публицистических статей, по своему содержанию монографию Пчелинцева можно назвать своеобразным учебником по религиозному законодательству и основным проблемам в отношениях власти и религии. Первая часть книги посвящена общетеоретическим проблемам свободы совести и государственно-конфессиональных отношений. В ней в частности опубликована программа учебного курса «Религия и право», статьи о «юридическом религиоведении» и философско-юридическое исследование о свободе совести как правовом институте. Автор не в первый раз ставит вопрос о необходимости преподавания в рамках религиоведения специального курса «Юридическое религиоведение». Предметом данной научной и учебной дисциплины могли бы стать государственно-конфессиональные отношения, теория свободы совести и вероисповедания и проблемы правовых гарантий свободы совести, соотношения религиозных и правовых норм, проблемы государственной религиоведческой экспертизы и т. д. Безусловный интерес среди читателей вызовет юридическая оценка положений Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Анатолий Пчелинцев не обходит стороной и такой спорный вопрос, как использование терминов «традиционная религия» и «секта» в законодательстве, в устах чиновников и в прессе. По мнению автора, к этой проблеме надо подходить как с правовых позиций, так и с точки зрения элементарного здравого смысла. Понятие «традиционная религия» все равно будет употребляться в общественных дискуссиях и в будущем не исключено такое упоминание и в законодательных актах. Но это не должно приводить к дискриминации религиозных меньшинств, это не должно быть сигналом к атаке на тех верующих, которые не вошли в число последователей «традиционных религий». Между тем фактически так и произошло после принятия в 1997 году Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в преамбуле которого отмечалось, что особенно государство уважает именно православие, а также ислам, буддизм, иудаизм. Для многих недобросовестных чиновников это послужило поводом для ограничения миссионерской деятельности и социальной работы других религиозных объединений и т.д. Что касается термина «секта», то Пчелинцев дает его развернутую характеристику: «он не является научным термином и в религиоведческой научной литературе практически не используется. А так называемые сектоведы при использовании данного термина неоправданно расширяют его рамки, нередко охватывая термином «секта» все иные конфессии, кроме православия. Подобный ненаучный подход нарушает логически-смысловую целостность русского языка и, как следствие, приводит к искаженной картине религиозного мира».

Существование стихийного, но вполне объяснимого, антисектантского экстремизма позволяет говорить о том, что принятие, к примеру, какого-либо закона о традиционных религиях лишь расколет общество по религиозному и мировоззренческому признаку. В России есть не только значительная по своей силе светская общественность, выступающая за построение именно светского государства, но и существует большая гражданская сила в виде последователей так называемых нетитульных конфессий – католиков, лютеран, баптистов, евангелистов, пятидесятников, адвентистов и т. п. Пчелинцев справедливо замечает, что многие европейские страны сейчас отказываются от института государственной религии, как это сделала Швеция. В других государствах, таких как Финляндия или Англия, существование церквей, признанных на высоком государственном уровне, сопряжено с уважением к любым религиозным и нерелигиозным убеждениям в массовом сознании, что напрочь отсутствует в России.

Это проявляется во многих сферах жизни общества. В книге Пчелинцева особенности российской нетерпимости описаны и в главе о свободе религии и средствах массовой информации и в разделе, посвященном практике реализации законодательства о свободе совести. Причиной экстремистских выпадов против представителей неправославных конфессий, по мнению адвоката, часто является элементарное невежество и незнание светской религиоведческой литературы. Как отмечает автор, «профессиональный подход требует, чтобы журналист ориентировался на независимые источники и данные, полученные из одного источника, подтверждал по крайней мере из другого — также независимого. Так, для непредвзятого читателя должно быть понятно, что если справочник «Новые религиозные объединения России деструктивного и оккультного характера» выпущен Миссионерским отделом Русской Православной церкви — Московского Патриархата (Белгород, 2002), то он не может быть в полной мере беспристрастным, ведь этот источник назвать независимым нельзя. Он имеет ясную пропагандистскую направленность. И она видна в попытке дать классификацию так называемым деструктивным культам и в определении некоторых слов, которые используют также и журналисты. К «деструктивным религиозным объединениям» авторы справочника относят самые различные организации, в том числе экологические организации, последователей Порфирия Иванова, учение политолога Александра Дугина, коммерческий культ «Гербалайф», международную академию информатизации и т.п. В названном списке не хватает, пожалуй, Деда Мороза со Снегурочкой, Карлсона и других сказочных персонажей, а также нескольких десятков авторитетных общественных организаций. А к политологическому учению Александра Дугина логично было бы добавить политические позиции известных политологов или журналистов, таких, как Глеб Павловский, Михаил Леонтьев или кто-либо другой». Российский парадокс заключается в том, что довольно часто любые статьи или брошюры, которые издаются с конфессиональных православных позиций, становятся основанием для реальной дискриминации – католиков, баптистов и пятидесятников вытесняют из социальных учреждений, лишают аренды помещений, не разрешают строить Дома Молитвы.

Отдельная большая глава книги посвящена теме «Армия и религия». В ней раскрывается история взаимоотношений Православной Церкви и других объединений с военными, а также анализируются трудности с введением альтернативной гражданской службы в нашей стране. Особое внимание уделяется вопросу о внедрении военного духовенства в армии. Пчелинцев отмечает, что он «изучал историю военного духовенства в царской России, исследовал эту проблему в странах Западной Европы и в США. Там я посетил сухопутную академию в Вест-Пойнте, морскую академию в Аннаполисе и военно-воздушную академию в Колорадо-Спрингс. Я наблюдал, как там работают военные священники. К примеру, в Колорадо-Спрингс работали представители девяти религий и христианских конфессий, в том числе православный священник в звании капитана. Государство платило ему приличную зарплату для того, чтобы он духовно окормлял девять человек, которые идентифицировали себя как православные. На самом деле, военный капеллан – это не только духовник и священнослужитель, но и психолог, который занимается социальной работой».

Православное духовенство может и должно, по мнению Пчелинцева, окормлять военных. На сегодняшний день, подчеркивает автор, в Федеральном законе о статусе военнослужащих есть статья 8 о свободе совести и вероисповедания, которая не выдерживает никакой критики. В пункте 4 этой статьи сказано: «Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов». Между тем статья 28 Конституции Российской Федерации гласит, что «каждому гарантируется свобода совести». Возникает противоречие: Конституция говорит одно, а федеральный закон о статусе военнослужащих – совсем другое. Однако нельзя с водой выплескивать ребенка и проводить радикальную клерикализацию армии. Психологи и заместители командира по воспитательной работе также нужны. Как отмечается в книге, если мы откажемся от тех, кого смогли подготовить за все эти годы, оставшись только с военными священниками, то как бы не получился обратный результат – дедовщина, но уже на религиозной почве. Процесс введения института капелланов нужно осуществлять очень аккуратно, иначе все закончится провалом.

На первый взгляд, кажется, что автор задает слишком много вопросов и себе самому и читателям: Кому мешают баптисты? Кому мешают протестанты? Как власть загоняет общество в тупик? Останется ли Россия в Совете Европы? и т.д. Но именно эти неудобные вопросы позволяют обществу увидеть свои проблемы изнутри, отвлечься от идеологических конструкций и официальных речей о мире и согласии. В этом смысле книга А.В. Пчелинцева является призывом к гражданскому обществу – научиться воспринимать человека другой веры или неверующего как такого же полноправного гражданина. Поэтому в одной из статей автор подчеркивает роль неправительственных организаций в обеспечении свободы совести и вероисповедания в России. Чиновникам Пчелинцев предлагает больше внимания обращать на текст Конституции РФ и на российские законы, и не становится жертвой идеологических провокаций. Из книги становится очевидным, что религиозная политика нашего государства еще до конца не выработана, четко не определена ни на верху, ни на местах. Из-за этого каждый мелкий чиновник сам решает что ему делать с сообществом верующих, которые, к примеру, не относятся к официальному православию. Для более жесткого и четкого определения политики власти в области религии Пчелинцев предлагает создать Совет по делам религий при правительстве РФ, который бы обладал консультативными функциями, но не контролировал религиозные объединения, как это было в советское время. Совет поможет последовательно проводить в жизнь конституционные принципы светского государства.

Анатолий Пчелинцев не дает простых рецептов. Как квалифицированный юрист автор книги скорее делает вывод о том, что российское законодательство вполне позволяет соблюдать принцип свободы совести в России. Проблема в том, что реальная свобода пугает и простых граждан и представителей власти, которые уверены в том, что патриот не может быть неправославным, и тем более не может давать «зеленый свет» разного рода баптистам и католикам. При этом моральный и общественный вред от гонений на других христиан намного превышает всю мнимую пользу от подобной «защиты православной Руси».

В настоящее время, предупреждает автор книги, «в средствах массовой информации вновь приобретает утраченный смысл формула С.С. Уварова, министра народного просвещения при царе Николае I: «Православие. Самодержавие. Народность», которая противопоставляется ценностям свободы, демократии и права». Впрочем, сам Анатолий Пчелинцев показывает всю нереальность воплощения такой самодержавно-православной формулы в реальной современной России. Тем более что многие из тех, кто старается сделать людей против их воли гражданами ксенофобского клерикального государства, приводят общество к абсурдным ситуациям и конфликтам. И общество, и православие, и другие религиозные объединения России все больше это понимают, потому что все-таки живут в мире, который сознает ценность нравственного человека в свободном обществе.