Для того чтобы религия по-настоящему стала частным делом гражданина, 21 июля правительство России внесло в Госдуму новый законопроект, который дополнит действующий федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». Это продолжение политики, начатой с введением особого регулирования миссионерской деятельности в рамках «закона Яровой» в 2016 году. Тогда всем, кроме священнослужителей, было запрещено заниматься проповедью без письменного разрешения религиозной организации. Фактически была введена регистрация религиозных групп – в законе расплывчато сказано, что группа «уведомляет» о начале своего существования органы власти. Это условие вроде бы не является обязательством, но ничего делать без уведомления группа не может. По «закону Яровой» прошло около 2 тыс. судебных процессов, а верующие и их лидеры были оштрафованы на сумму более 10 млн руб. Православные верующие в нулевые годы так же выходили на улицы и раздавали литературу, как и протестанты и кришнаиты, но после «закона Яровой» бдительные граждане стали вызывать полицию при виде любых миссионеров.
Нынешний законопроект предполагает прежде всего дальнейшее закрепощение религиозных групп. Они должны будут подавать сведения о себе ежегодно. Руководителем и участником группы не сможет быть лицо, признанное по суду причастным к терроризму или экстремизму. В отношении религиозных организаций такая норма уже действовала. Вроде бы все правильно, но «участник» группы – это любой человек, который читает Библию или Коран вместе с единоверцами в квартире. Если человек был признан членом запрещенной экстремистской организации, как какой-нибудь «свидетель Иеговы», получил условный срок или отсидел свой срок, то с точки зрения этого законопроекта он должен оставаться дома в одиночестве. Иначе группа нарушит закон, а участника осудят снова. Интересный вопрос: как быть с православными группами и мусульманскими джамаатами в тюрьмах, где преступники как раз и составляют костяк общины? Коллизия состоит и в том, что свобода исповедовать свою веру индивидуально или же совместно – это неотъемлемое право человека, гарантированное Конституцией РФ для всех. Руководить и создавать группы и организации экстремистам запретить можно, а вот быть их участниками (членами) по Конституции они могут.
Из сопроводительных документов к законопроекту, подписанных главой правительства Михаилом Мишустиным, стало известно, что 560 религиозных групп вовремя не подали уведомлений о своей активности, а 800 групп не были идентифицированы.
Что это значит с позиции Минюста России и какова методика определения и поиска групп – неизвестно. И здесь есть другая коллизия. Юридически собрание верующих становится религиозной группой только с момента подачи уведомления в органы власти. До этого собрание – это совместное исповедание веры, предусмотренное Конституцией для всех. Но практика применения «закона Яровой» показала, что полицейский, сотрудник ФСБ или прокуратуры любое сборище на квартире или в частном доме с богослужебными целями считает религиозной группой. С обывательской точки зрения это так и выглядит.
Часть нововведений проекта выглядит скорее как рекомендация, чем правовая норма. Это касается прежде всего признания того, что устав централизованной религиозной организации может предусматривать запрет на выход и (или) исключение религиозных организаций из своей структуры. Вместе с тем это и ранее было частью внутренних установлений всех религиозных организаций, в которые государство не вправе вмешиваться. Теперь органы власти ожидают, получается, более жестких запретов от самих общероссийских религиозных объединений. Законопроект также предлагает зачистить те некоммерческие организации, которые не связаны с религиозными структурами или же скрывают это. В проекте говорится, что НКО не смогут иметь в названии указание на вероисповедание, если они не учреждены религиозной организацией соответствующего направления.
Наконец, духовные вузы, согласно проекту, должны стать частью системы государственного контроля над проповедниками и учителями, которые имеют зарубежное религиозное образование (это могут быть как граждане РФ, так и иностранцы). Аттестацию в российских духовных вузах должны будут проходить все те, кто занимается «религиозной и преподавательской деятельностью» на территории России. Юридически религиозная деятельность – это работа в религиозной организации, но практически – это также все, что связано с миссионерством и разными видами проповеди. С этим верующие и их адвокаты столкнулись в ходе применения «закона Яровой», где как раз и дано наиболее широкое определение миссионерской деятельности. Тем более что в проекте указано, что «священнослужители и религиозный персонал» должны проходить аттестацию в России. Это положение касается всех, кто приглашает для участия в своих мероприятиях или для лекций религиозных деятелей: протестантов, мусульман, католиков, буддистов, иудаистов.
После появления законопроекта стала понятной политика Рособрнадзора, который в последние несколько лет планомерно приостанавливал работу и лишал лицензии духовные вузы лютеран, баптистов, пятидесятников, евангеликов, мусульман. Лишились лицензии Московский исламский институт, Теологическая семинария Церкви Ингрии, Московская баптистская семинария и др. Все эти вузы давали хорошее образование в своей конфессиональной сфере. Претензии Рособрнадзора касались кадрового состава и богословских программ, которые не соответствуют жестким требованиям. Однако полностью программы духовных вузов не могут и не должны исполнять все требования органов власти, у этой категории вузов другая задача. Но полномочия аттестации людей с зарубежным образованием, конечно, ставят перед ними и другие цели – быть «оком государевым».
Подозрение в отношении верующих содержится и в недавнем (17 июля) ответе полпреда президента РФ в Конституционном суде Александра Коновалова на жалобу Славянского правового центра по вопросу о том, где религиозная организация должна указывать свое наименование. Дело в том, что штраф за отсутствие таблички на «нужном и видном месте» стал самым частым делом в ходе применения «закона Яровой». Полпред не дал четкого ответа, но заметил, что, может, и не надо вешать табличку на видном месте: «В случае если организация распространяет социально неприемлемые убеждения, широкое информирование о ее деятельности может привести к чрезмерно быстрому распространению числа ее сторонников до того, как ее деятельность будет пресечена уполномоченными органами».
Безусловно, для общественной безопасности государству важно знать о проповедниках, о том, чему их научили, о том, где и как молятся экстремисты и т.п. Но расплывчатые определения в законе, подозрительность чиновников, уход верующих в полуподполье – очень сомнительные инструменты контроля религиозной жизни. Даже слабая религия, загнанная в гетто, рано или поздно проявит себя там, где меньше всего этого ожидаешь.
Государство устраивает расплывчатость определений и простор для произвола правоохранительных органов, принимающих решения на местах на основе своих обывательских представлений. Раздробленность религиозной жизни и отсутствие солидарности среди конфессий, их лояльность – это подарок для власти. Тем более что в массовом сознании «проправославный консенсус», как это явление назвал социолог Дмитрий Фурман, остается непоколебимым. Лишь через общинную жизнь и социальное служение верующих проступает живая вера, разрушающая этот мертвенный консенсус, но позволяющая увидеть как хорошие, так и плохие стороны реального религиозного мира.
