Как Церковь переживет раскол. Чем грозит мировому православию все углубляющийся конфликт между Константинополем и РПЦ

Раскол в мировом православии стремительно усиливается. О возможных сценариях развития событий, рассуждает религиовед, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы Российской академии наук Роман Лункин.

— Роман Николаевич, ситуация то и дело меняется, обстановка «приближенная к боевой». Вот-вот Константинопольский (он же Вселенский) патриархат объявит дату Объединительного Собора, который призван будет положить начало новой поместной украинской православной Церкви, совершенно независимой от Москвы. Но, кажется, это движение к автокефалии, так лихо стартовавшее, вдруг замедлилось. Собор откладывается, не первый раз. Чем это можно объяснить?

— Константинополь явно принял решение продвигать автокефалию любым способом и дать Украине томос — документ об автокефалии, о независимости. В процессе принятия этих решений, однако, выяснилось, что все по-разному понимают и процесс, и томос.

В настоящее время Вселенский патриархат фактически разработал устав для будущей Украинской православной церкви (сокращенно УПЦ, без добавлений) который пока не обнародован. Он и является подготовкой томоса, который должен будет получить новый глава УПЦ. И Константинополь активно готовил процесс Объединительного Собора — предположительно, он пройдет в декабре. Все зависящее от него Вселенский патриарх Варфоломей сделал. Теперь все зависит от украинской стороны.

Один из главнейших вопросов: насколько украинской власти удастся добиться участия в Объединительном Соборе хотя бы части иерархов Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП), расколоть ее? Пока что это не удалось.

Не удалось запугать главу УПЦ МП митрополита Онуфрия (Березовского). Среди духовенства УПЦ МП, может быть, и есть сторонники автокефалии, но не таким способом. И никто не хочет идти под власть президента Порошенко и под власть Варфоломея.

Фото с сайта church.by
В Белоруссии тоже претендуют на автокефалию?
И вот здесь очень любопытный вопрос: а насколько для Варфоломея важно довести этот процесс до конца? Понятно, как это важно для президента Украины Петра Порошенко! Ему крайне выгодно успеть провести Собор, избрать предстоятеля новой УПЦ и организовать торжественное мероприятие, на котором этот новый глава единой поместной Церкви получит томос — и, желательно, станет патриархом. Безусловно, высшей точкой было бы благословение нового патриарха Украины в адрес Порошенко перед выборами. Но это уже красивая сказка.

Для Константинополя же это может выглядеть совсем по-другому. Сегодняшняя ситуация ему даже выгодна. Он сохраняет и укрепляет свою власть над украинским православием. Можно довольно долго созывать этот собор и запускать этот процесс. Но все конкуренты Москвы: глава УПЦ Киевского патриархата Филарет (Денисенко), и другие, с точки зрения РПЦ, раскольники уже признали над собой власть Вселенского патриархата, и «украинская земля» в этом плане уже подчинена ему.

Теперь УПЦ может получить автокефалию по уставу, разработанному вообще не в Киеве, а в Стамбуле. Значит, у нее будут кураторы из Константинополя, которые станут участвовать в ее руководстве и могут не захотеть дать ей абсолютную независимость.

Примером тут может послужить Элладская (греческая) Церковь, — это ведь архиепископия в составе Вселенского патриархата, своего патриарха у нее нет. И РПЦ, пытаясь увещевать сторонников автокефалии, говорит: мол, посмотрите на православных Чехии и Словакии, где Константинополь дал автокефалию, но стал назначать своих представителей, чтобы они контролировали церковную жизнь, руководство и, я думаю, финансы. Это никому особо не понравится.

— Так потерпел Порошенко поражение (хотя бы временное) в данном вопросе или нет?

— Знаете, я боюсь разочаровать критиков Порошенко в России и Украине. Как бы то ни было, фактически автокефалия получена. От Москвы часть украинского православия уже оторвана. Устав УПЦ есть, а томос получит новый предстоятель благодаря усилиям Порошенко, который этот процесс резко форсировал. Константинополь не стал отказывать ему.

Сейчас активно обсуждается, что будет после ухода Филарета, которому почти 90 лет, и у которого неоднозначная репутация. Если его не будет или он откажется от управления, ситуация может измениться. Все «раскольники» смогут договориться о единой фигуре, которую им предложит украинская власть. Пока такой фигуры нет.

Фото Евгения Шабанова
Православие у опасной черты
Пока вся та часть украинского православия, которая принадлежит, с точки зрения РПЦ, к «раскольникам», остается в положении, в общем-то, униженном. Киевский патриархат и примкнувшая к нему маленькая автономия обладают непонятным статусом. Филарет уже вроде бы не совсем патриарх. Они-де факто подчиняются Киевской митрополии Константинопольского патриархата. Но находятся в промежуточном состоянии между своим «раскольничьим» положением и этой сказкой в виде единой поместной Церкви. Томос оказывается «троянским конем»: они его раскроют, и оттуда выйдут новые экзархи Константинополя.

— А что остается для РПЦ и УПЦ МП?

— Здесь еще вот какой парадокс: пока власть в Украине ведет себя довольно бессовестно, вмешивается в церковные дела, нарушая при этом все западные демократические нормы. Правда оказывается на стороне РПЦ.

В самом деле, ведь сторонники независимости в рамках УПЦ МП пока молчат. На них оказывают беспрецедентное давление со стороны Порошенко, эти вызовы в СБУ, описи храмов — как это происходит с Почаевской лаврой. Здесь власть может заставить вести процесс совместного использования церковного имущества, как украинский минкульт это предлагает сделать с Киево-Печерской Лаврой: мол, как это национальная церковь Украины может не служить в ней? Это, мол, нонсенс.

Вот пока это бесцеремонное давление будет продолжаться, никто из УПЦ МП не пойдет в новую УПЦ.

Но как только украинская власть изменит свое отношение к церковному вопросу — может быть, смягчится сам Порошенко после переизбрания, или к власти придет Юлия Тимошенко, чья позиция намного мягче, и когда будет создана УПЦ во главе с патриархом, позиции РПЦ в Украине фактически будут потеряны. И тогда часть УПЦ МП будет переходить в новую единую УПЦ, это вопрос времени.

Козырь РПЦ сегодня — сильные монастыри, которые не поддерживают автокефалию. Они довольно независимы, а так им пришлют настоятелей от Филарета — им этого совсем не надо. С другой стороны, козырь Киева — большое число сельских приходов, где и говорят по-украински, и служат. И если власти пообещают финансовую поддержку, они спокойно перейдут в УПЦ.

В общем, для РПЦ наступает «час Х», когда нужно хотя бы зондировать почву и думать, как выстроить отношения с Киевом. В том числе, обсуждая проблему независимости УПЦ МП от Москвы — возможно, полной независимости от Москвы, к чему РПЦ сейчас, конечно, не готова, — чтобы предупредить создание единой поместной Церкви с украинским патриархом, признанным другими Церквями. Но когда это произойдет, будет уже поздно.

— Теперь другая часть драмы: тот же Вселенский патриарх взял и упразднил экзархат своих приходов в Западной Европе? Просветите, пожалуйста, что сие значит, с точки зрения «отсюда», и какие могут быть последствия?

— Приходы русской традиции в Западной Европе, в основном, во Франции, появились в среде русской белой эмиграции. В 1921 году патриарх Тихон, находясь в советской Москве, назначил официальным представителем русской церкви в Западной Европе жившего в Париже митрополита Евлогия (Георгиевского). Затем, в 1927 году произошел раскол зарубежного русского православия на сторонников «Карловацкого синода РПЦЗ» и сторонников Евлогия. В 1931 году Евлогий перешел в юрисдикцию Константинополя.

Фото с сайта <a href=&quot;https://www.cerkva.info/&quot;>УПЦ КП</a>
Раскол без автокефалии
После войны и незадолго до смерти митрополит Евлогий вернулся в РПЦ. Однако большинство его паствы осталось в константинопольской юрисдикции. В середине 1960-х гг. Вселенский патриарх Афинагор благословил этих православных на возвращение в лоно РПЦ, но в итоге они все-таки сумели остаться под Константинополем. С 1999 года это именовалось патриаршим экзархатом в Западной Европе.

На данный момент у них 65 приходов, 23 общины, 11 действующих церквей, два монастыря и семь скитов. Большая часть приходов — во Франции. Около ста священников и 30 дьяконов. Верующих — думаю, несколько тысяч. Потенциально во Франции несколько десятков тысяч православных, но это — всех юрисдикций.

И вот, сейчас Константинополь фактически уравнял и «слил» эти приходы со своей общей епархией в Европе. Формально это некоторое понижение статуса: была такая «матрешка», стала унифицированная структура. Кстати, ее глава, митрополит Галльский Эммануил, возможно, даже рад, что структура стала более простой и контролируемой. По крайней мере, он сделал заявление в таком духе: мол, мы уже все решили, и РПЦ не может диктовать ничего нам.

Но в том-то и дело, что Варфоломей ощущает угрозу, что некоторые приходы могут выбрать Московский патриархат, что и произошло недавно во Флоренции. Так что это стало толчком к унификации церковной структуры.

— А как вы полагаете, не является ли вся эта борьба, столь явно политическая и даже имущественная, сильным ударом по авторитету православия как такового? Видя, как столько иерархов в конфликте между собой, не зададутся ли многие верующие вопросом: «И эти-то люди требуют от нас поститься половину дней в году? Нести им свои грехи? С какой стати? Какое отношение они ко Христу-то имеют?» Возможно ли массовое разочарование в вере? Или переход в католичество, например?

— Да, вся эта ситуация наносит удар по представлению о христианском образе Церкви и иерархов. Но, видите ли, для верующих Церковь является сакральным институтом, однако состоящим из обычных людей. И вот здесь бытует несколько разное представление в Западной Европе, Украине и России.

В Западной Европе, я думаю, такого «диффузного движения» и переходов не будет в массовом порядке. Простых верующих этот церковный раскол касается в меньшей степени. По большей части верующие, особенно активные, если уходят куда-то, то вслед за священником (в отличие от Украины, где активные верующие могут и священника скинуть).

Картина в Западной Европе такая: еще в октябре было объявлено о разрыве евхаристического общения РПЦ и Константинополя: нельзя причащаться и служить вместе. Но, судя по социальным сетям, происходит саботаж этого решения Москвы, и те, кто хочет, служат вместе. Каждый христианин может принимать для себя решение, в каком храме причащаться. И духовенство не считает, что это политическое разделение доходит до богослужения.

На Украине ситуация несколько более сложная. Там массовая православная религиозность, и там тоже люди ходят в разные храмы, не различая юрисдикций и не разбирая, где какие таблички находятся. Крестят, венчают, отпевают у священника, тем более, что зримых отличий-то в богослужении и облачении у МП и КП нет.

Ужасный случай с отказом в отпевании ребенка, крещеного в церкви УПЦ КП — вопиющее исключение, показатель того, что и население, и духовенство Украины сильно политизировано. Раскол в Украине подогревает гражданскую активность верующих с разных сторон. С 2014 года были драки вокруг приходов. И сейчас, скорее всего, такие случаи будут, но я надеюсь, что это не перерастет в приходскую войну по всей Украине.

Но все-таки на Украине люди привыкли к существованию нескольких юрисдикций, которые между собой спорили, с начала 1990-х гг. Общество более религиозно, вовлечено в христианскую жизнь, с осознанием, что такое литургия, исповедь, и что такое евхаристическое общение. И для верующих, поведение какого-то священника не отвратит их от Церкви, даже если они и перейдут в другую юрисдикцию, и найдут себе другого духовника. На Майдане участвовали все Церкви, иногда по разные стороны баррикад, но это не произвело антирелигиозного эффекта.

Фото свящ. Игоря Палкина с <a href=&quot;http://www.patriarchia.ru/&quot;>официального сайта Московского патриархата</a>
Риск раскола все выше
А вот в России — иначе. Церковь воспринимается как некая структура, тесно связанная с государством и идеологией, и в меньшей степени с собственно религией. И вовлеченность РПЦ в политический конфликт в глазах общества показывает, что это политическая структура, которая к христианству имеет мало отношения. Людей, не знающих христианской жизни, это отвратит от Церкви. Это задача для РПЦ: меньше заниматься политикой, больше показывать свою человечность, открытость людям.
Сама-то РПЦ независима ли? Многие ставят такой вопрос и даже находят на него ответ. Ведь объективно интересы РПЦ и российского МИДа сейчас расходятся. РПЦ поддерживает за пределами России хорошие отношения с любой властью. Патриарх Кирилл максимально старался удерживать на подконтрольном ему пространстве ситуацию статус-кво, после 2014 года другого выхода у него просто не было.

Раскол дает возможность Церкви показать свою позицию. Покажет или нет?

Что касается перехода в католичество, то в Западной Европе достаточно плюралистическая ситуация, и каждый, кто хотел выбрать для себя православную или католическую традицию, уже это сделал. В Европе эти традиции достаточно близки, это некий общеевропейский стандарт прихода. В Западной Украине у греко-католиков появился соблазн заявить свое право на этот кусок пирога. Но Киевский патриархат тоже весьма радикальный и антимосковский.

Знаете, мне один католический священник говорил, что после 2012 года, дела «Пусси райот» и других эксцессов, переход в католичество имел место как раз в Москве — и в интеллигентских масштабах, довольно-таки «массовый». После украинского раскола этого может и не быть — нас это меньше касается. Но это, если РПЦ больше откроется обществу.

Беседовал Леонид Смирнов.