Анатолий Пчелинцев. Следственный изолятор № 6: в ожидании приговора (фрагмент из книги «Дело «бога Кузи».Из адвокатского досье»)

Согласно официальным данным по состоянию на конец 2016 года в 217 следственных изоляторах и 98 помещениях, функционирующих в режиме следственного изолятора при колониях, содержалось чуть более 106 тысяч человек, то есть по численности это население большого города. 

Имея многолетний опыт юридической практики и опыт общения с представителями самых разных социальных групп из числа лиц, совершивших правонарушения, уверяю, что далеко не все из них представляют опасность для общества и нуждаются в строгой изоляции. Почти половина из них проходит по экономическим делам или мошенничеству, за что во всем мире преимущественно отпускают под залог, а в худшем случае берут под домашний арест. Ведь содержание в изоляторе за казенный счет и охрана стоят не малых государственных денег, что является дополнительным бременем для бюджета. Попадая в СИЗО и на зону, человек может не только потерять здоровье и социальные связи с внешним миром, но и невольно может приобретать навыки антиобщественного поведения, особенно эта проблема актуальна для молодежи. Почитайте современные учебники по криминологии или пятитомник советского ученого М.Н. Гернета «История царской тюрьмы» (Юриздат, 1961 г.), очень поучительный и фундаментальный труд. Увы, за последние два столетия в этом вопросе у нас мало что поменялось. 

Обстановка в камере для узников, в которой содержится Надежда Александровна, скромная и без излишеств. Имеется туалет с тремя унитазами и одна душевая кабина на всех, здесь же в туалете курят и спертый воздух в камере создает дополнительные трудности для выживания. Летом духота, зимой окна, которые никогда не открываются, запотевают от испарений. Комната для приема пищи с длинным общим столом отделена от спальни перегородкой. Хорошо, что нет клопов и тараканов. На почве нервных срывов здесь периодически случаются различные истерики, жесткие разборки и конфликты между арестантками, порой доходящие до драки, бывают и попытки суицида. Изредка в камеру попадают женщины больные туберкулезом, хотя надолго они здесь не задерживаются, по возможности администрация их тут же переводит в отдельные камеры. 

Согласно внутренним правилам продолжительность ежедневных прогулок лиц, содержащихся под стражей в небольшом внутреннем дворике, составляет всего один час, но и на эту короткую прогулку по разным причинам часто не выводят. Разумеется, свидания с родственниками и близкими если и разрешаются, то крайне редко и в порядке исключения. Например, никто из сидельцев по делу «бога Кузи» на стадии предварительного следствия, которое длилось около двух лет, так и не добился кратковременной встречи с членами семьи, чтобы хотя бы через стекло встретиться глазами с родным человеком и морально поддержать друг друга в сложный период жизненных испытаний. 

Адвокатам и следователям также не просто попасть в СИЗО на встречу со своими подопечными, хотя следователи иногда каким-то образом ухитряются резервировать за собой кабинет. До конца прошлого года действовала система электронной записи на встречу, но она открывалась в полночь ровно на 10 секунд, после чего блокировалась из-за того, что все места на неделю вперед оказывались занятыми. Однако из всякого правила бывают исключения. Можно было приехать к следственному изолятору к 7 часам утра, и у тебя появлялся шанс в порядке общей очереди пройти в освободившийся кабинет. Правда, этот вариант срабатывал не всегда, можно было понапрасну потерять целый день. Однако, по не писаному правилу, если необходимо пройти в СИЗО гарантировано, то накануне необходимо позвонить некой женщине, телефон которой тебе любезно и ненавязчиво подскажут все там же в очереди, приехать к 7 часам утра и вручить этой даме две тысячи рублей. После этого тебя включат в некий список, и в 9 часов 30 минут ты будешь в комнате для свиданий. Секрет этого механизма мне неведом, но вовсе не исключаю, что предприимчивые дельцы находились в сговоре с администрацией изолятора. Недавно электронную запись отменили, и проход в СИЗО адвокатов и следователей стал осуществляться в порядке живой очереди. Надо приехать пораньше, отстоять очередь и получить талон на встречу через несколько дней. Говорят, стало проще. Между прочим, такая же непростая ситуация с кабинетами обстоит во всех следственных изоляторах г. Москвы. Недавно я не смог попасть с первого раза на встречу с подзащитным в СИЗО № 3. Вот я и задаюсь вопросом: «Неужели нельзя увеличить количество кабинетов для выполнения следственных действий?» Хотя не исключаю, что трудности создаются искусственно и осознанно, во всем этом возможно имеется какой-то неведомый мне смысл, и кто-то в мутной воде ловит свою рыбку. 

Питание в изоляторе трехразовое, скромное, иногда подают блюда из продуктов сомнительной свежести, о чем мне не раз говорили подзащитные. По правилам заключенному разрешена одна продуктовая передача в месяц максимальным весом 30 кг. Перечень продуктов строго определен правилами. Все передачи подлежат тщательному досмотру. Например, если сигареты передаются в упаковке, то к заключенному они попадают без неё и часто с отломленным фильтром или разломанные пополам, что является допустимой нормой контроля. Разумеется, не каждая женщина получает посылки с воли (как здесь говорят - «не всех греют») и тогда хорошо, если её примут в какую-нибудь группу заключенных («семью») и будут подкармливать. 

Несколько слов о так называемом сухом пайке или как его еще называют официально – рационе питания для спецконтингента в уголовно-исполнительной системе (РП-3). Он выдается арестанту вместо горячей пищи, когда его вывозят в суд. Я раздобыл такой сухой паёк, с целью узнать его содержимое, и насколько это содержимое съедобно в принципе. Выяснилось, что это компактный картонный бокс весом в 1 кг. В него входят галеты из муки пшеничной первого сорта (4 пачки – по 50 г. каждая), каша рисовая с говядиной (250 г.), мясо птицы в собственном соку (250 г.), паштет печеночный (100 г.), рагу овощное (100 г.), сахар (60 г.), чай черный байховый (2 пакетика), ложка пластиковая и пластиковый стакан. Заявленная энергетическая ценность сухого пайка не менее 2339 килокалорий. В рекомендации по употреблению указывается, что консервы используются как в холодном, так и в разогретом виде, а галеты используются вместо хлеба. По содержанию данный паек мало чем отличается от армейского, его калорийность приблизительно равна. Когда я еще в советское время служил срочную службу в спецназе ВДВ, то нам выдавали почти такие же, с той разницей, что десантникам дополнительно положено две маленькие плитки шоколада. Еще существенная разница в том, что разогреть консервы арестанту негде, а посему горячей пищи в день выезда в суд он не получает, за исключением чая и то не всегда. Если же судебные заседания проходят ежедневно, что случается крайне редко, то подсудимый лишается привилегии горячей пищи, что для лиц с больным желудком чревато обострениями хронических заболеваний. 

Приблизительно 25 женщин из числа содержащихся в камере, это подследственные, которым инкриминируется мошенничество (ст. 159 УК РФ) либо иное экономическое преступление. Среди них немало молодых девушек, которые работали в различных фирмах-однодневках или колл-центрах, через которые реализовались так называемые БАДы и некоторые другие сомнительные товары. Порядка десяти заключенных это наркоманки – морально опустившие молодые женщины, готовые продать за щепотку чая, кусок мыла или сигарету кого угодно и кому угодно. Они чаще всего проходят по статьям о незаконном приобретении, хранение или сбыте наркотических средств или психотропных препаратов и их легко отличить по внешнему виду и манере поведения, многие из них имеют на теле синие наколки, а на лицах читаются явные следы употребления наркотиков. Из-за боязни заразиться от них различными заболеваниями (гепатит, вирусный иммунодефицит человека, венерические болезни) и чувства элементарной брезгливости сокамерницы держатся от них подальше и в свои «семьи», как правило, не пускают. Остальную часть сидельцев составляют женщины, которые проходят по иным составам преступлений, а также выходцы из Средней Азии, по преимуществу за нарушение режима пребывания на территории России, некоторые из которых почти не говорят по-русски. 

В отличие от мужской тюрьмы, в женской имеют значение личностные качества подследственной, а не ее прошлые криминальные «заслуги» и судимости. Поэтому здесь ценятся интеллект, социальный статус на свободе, умение выстраивать отношения с соседями по камере и администрацией изолятора. Например, Жанна Фролушкина, которая в прошлом была успешным предпринимателем с хорошими коммуникативными навыками, была единодушно признана сокамерницами старшей по камере. При этом тюремная мудрость поведения - «не верь, не бойся, не проси», одинаково актуальна как для мужского, так и для женского казенного дома. 

В некоторых странах ближнего зарубежья один день пребывания в следственном изоляторе приравнивается к полутора или даже двум дням пребывания на зоне, то есть в лагере. У нас об этом говорят давно, даже проект такого закона обсуждался в системе ФСИН и в кулуарах Госдумы, но дело с места дальше разговоров не сдвинулось. А ведь, согласитесь, было бы вполне обоснованно и справедливо именно так решить этот давно назревший вопрос, поскольку условия и режим содержания в следственном изоляторе и в колонии несопоставимы по своей строгости и ограничениям. 

Особо следует остановиться на теме доставки подсудимых в зал судебных заседаний. Казалось бы, что тут особенного, посадили в автозак и повезли. Однако все гораздо драматичнее и сложнее. Во-первых, утренний подъем для лиц, которых вывозят в суды, начинается в 5 часов утра. После переклички и обысков женщинам выдают сухой паек на один день и усаживают в крытую машину лицом друг к другу на длинные деревянные лавки в четыре ряда. Чтобы ноги не упирались в колени соседки, их просовывают между ее ног и арестанток располагают, таким образом, в шахматном порядке. При этом летом в машине невыносимо жарко, а зимой, наоборот, холодно. Те, кто опытнее, чтобы не простудиться стараются занять места подальше от сквозняков и принудительной вентиляции. В этот же автозак сажают и «БС», которые отгорожены от остальных глухой металлической перегородкой. Поездка в суд составляет несколько часов, поскольку подсудимых развозят по разным районным судам г. Москвы, а выделенной привилегированной дорожной полосой движения этим спецмашинам почему-то не положено, вот и стоят они в пробках со всеми. По приезду в суд опять перекличка и ожидание в конвойной комнате («конвойке»), пока тебя не отведут в наручниках в сопровождении конвоя и собаки в зал судебных заседаний. 

После известного нападения летом 2017 года на конвой пяти членов «банды ГТА» в Московском областном суде, получившего широкий общественный резонанс, при перемещении подсудимых из конвойной комнаты в зал судебных заседаний и обратно, их стали пристегивать друг к другу наручниками. Прямо скажу, картина не очень приятная, когда видишь хрупких женщин пенсионерок, пристегнутых друг к другу наручниками в сопровождении многочисленного конвоя и огромной восточно-европейской овчарки или ротвейлера. Картина живо напоминает чернокожих рабов в ошейниках, связанных веревками или цепями под охраной работорговцев. 

В зале подсудимых заводят в металлическую клетку размером примерно 2 на 2.5 метра, которую закрывают на замок и только после этого через решетку снимают наручники. Вооруженный конвой всегда стоя бдит службу возле клетки с арестантами. Эти клетки в районных судах Москвы бывают разные, где-то они выполнены из небьющегося органического стекла с небольшими отдушинами, а где-то из металлических прутьев. По своей сути их простая конструкция не поменялась со времен Екатерины Второй, когда в похожей клетке в Москву на Лобное место для публичной казни доставили бунтаря и смутьяна Емельяна Пугачева. Однако после решения Европейского Суда по правам человека в Страсбурге о недопустимости использовать такие металлические клетки для содержания лиц, которые еще не признаны по суду виновными, их стали менять на «стеклопакеты». На самом деле, суть вещей, от этого не поменялась: человек, как был жестко ограничен в передвижении, так и остался в том же положении и какая разница, где ему сидеть. Тем более, по свидетельству некоторых сидельцев в «стеклопакете» меньше воздуха. 

После судебного заседания подсудимых опять доставляют в конвойную комнату, где вновь осуществляются перекличка и обыски. Затем посадка в автозак и машина выдвигается в следственный изолятор. Поскольку в вечернее время в Москве традиционно большие пробки, а спецмашины, как мы уже заметили, едут в общем порядке, а не по выделенной полосе, то вСИЗО они пребывают к полуночи. Опят переклички, обыски, развод по камерам и отход ко сну иногда во втором часу ночи. Если на следующий день суд, то подъем опять в пять часов утра. Разумеется, при таком режиме, нервная система человека быстро истощается, поэтому организм начинает приспосабливаться к ситуации. Заключенные вольно и невольно стараются поспать при любом удобном случае – в машине, в конвойной комнате на полу и, как это не покажется странным, иногда даже в клетке в зале судебных заседаний, когда решается судьба человека. 

В конце сентября 2017 года одна из трех взятых под стражу женщин – Жанна Васильевна Фролушкина обратилась к Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу с просьбой о заступничестве и духовной помощи со следующим письмом: 

«Ваше Святейшество! Прошу Вашей отеческой защиты. Почти 22 месяца я сижу в тюрьме. Меня обвиняют в совершении тяжких преступлений по так называемому делу «бога Кузи» (это название было придумано СМИ). Я уверена, что Вас ввели в заблуждение относительно всей этой истории. Она родилась на почве бытового конфликта, а поводом для гонений послужила банальная месть одержимой женщины. Ей удалось развернуть целую клеветническую кампанию, используя людей близкого ей круга и средства массовой информации. Вся эта история была тщательно сфабрикована и в Патриархию стали поступать многочисленные ложные доносы. Не разобравшись в ситуации, на нас повесили клеймо злодеев, и на почве клеветнических писем Патриархия решила обратиться в правоохранительные органы. В итоге – я и еще трое невинных людей находимся в тюрьме почти 2 года. 

Выдвинутые против нас обвинения не имеют к нам никакого отношения. Мы небольшая группа друзей, знаем друг друга многие годы, всю свою сознательную жизнь занимаемся благотворительной деятельностью. Нами была оказана реальная помощь огромному количеству людей, а также православным приходам. Мы простые нормальные люди, живем без излишеств, все глубоко верующие. 

Но сейчас мы опозорены на всю страну! Те, кто недавно искренне благодарил нас за помощь, попав под влияние общественного мнения, теперь боятся говорить правду, даже священники. Мы так омерзительно представлены СМИ и обезоружены предвзятостью следствия, что лишены малейшего шанса хоть на какую-нибудь защиту. 

Я обращаюсь к Вам как к Предстоятелю нашей Церкви, надеясь на Вашу справедливость и беспристрастность, веря, что Вы, узнав правду, встанете на нашу защиту. 

Да хранит Вас Бог!» 

Вот такое незатейливое и полное отчаяния, возможно несколько наивное письмо написала православная женщина, искренне рассчитывая хотя бы на малейшую поддержку. Это письмо своего рода крик о помощи. Однако оно, судя по всему до Патриарха не дошло, поскольку ответ пришел из отдела тюремного служения Патриархии за подписью непонятного человека, который даже не указал свой духовный сан и должность. Я не буду цитировать это письмо полностью, поскольку с моей точки зрения, оно является формальной отпиской и дискредитирует Патриархию как институт духовной власти своей подчеркнутой черствостью и равнодушием. Отмечу только, что в нем, в частности говорилось, что тюрьма для многих является единственным спасением, а для Фролушкиной и ее подруг заключение является необходимым лекарством, мол, смиряйтесь, терпите и читайте Евангелие, в котором все написано. Однако не такого ответа ждала женщина, какой бы заблудшей овцой она не была. Даже если она и ее подруги нарушили закон, то у них есть право на какое-то элементарное сострадание и надежду быть понятыми и прощенными, чтобы оставаться в дальнейшем в лоне Православной церкви. В ответ казенное чиновничье письмо, подписанное неразборчивой подписью, словно писал его полтора века назад обер-прокурор Священного Синода, а не человек носящий рясу и святой крест на груди. По сути это грубая чиновничья отписка, автор которой даже не захотел назвать свое имя. Вот такие у нас нынче «высокие» стандарты любви, милосердия и сострадания. Получается, что живоносные слова из Нового Завета - «Бог есть любовь», на следственные изоляторы не распространяются. 

И пока в обществе обсуждаются вопросы гуманизации пенитенциарной системы, арестанты терпеливо и каждодневно несут свой крест. При этом они не теряют присутствия силы духа и надежды на справедливое решение суда, не ожесточились, не опустили руки и продолжают смиренно верить, оставаясь православными христианками. Осенью прошлого года после отбытия двух лет в следственном изоляторе, Надежда Александровна Розанова написала стихотворение «Ищи грядущее», полное оптимизма в ожидании лучшей участи. С ее любезного разрешения я привожу его полностью. 

Ищи свою долю и вольную волю,