РПЦ и поиски предмета национальной ностальгии

Представление народа о своем прошлом – важная составляющая его мировоззрения, его идентичности. Но в современной постсоветской России отсутствие внятной системы идейных принципов и ценностей приводит к тому, что представления о прошлом России, оценки деятелей прошлого и исторических эпох приобретают даже преувеличенное идейное значение. Эти представления до некоторой степени заменяют политические доктрины и программы.

Демократические преобразования конца 80-х - начала 90-х гг., стремление к построению общества западного типа не подкреплялись никакими серьёзными и самостоятельными мировоззренческими основаниями. Попробовали бы в 1990 г. спросить рядового московского “демократа” или даже идеолога, почему он “демократ” - и ничего вразумительного, скорее всего, не услышали. Российская демократия оказалась висящей в идеологической пустоте. Её опора - неопределённое, аморфное и эклектическое миросозерцание. Более того, демократия, возникшая после распада коммунистического режима, связана с вакуумом, который до сих пор ни одна новая идеология не оказалась способной даже отчасти заполнить. Этот вакуум заполнился простыми, нехитрыми идеями - “стать как все цивилизованные страны”, достичь “приличного” уровня жизни, известного по фильмам, рекламе и турпоездкам. Идеи эти настолько просты, вызывают настолько примитивные эмоции, что обходятся без мировоззренческих оснований. Сохранившиеся пережитки марксизма успешно дополняли этот набор представлений. Лишившись веры в коммунистический рай, очень многие русские остались верны некоторым марксистским понятиям, принявшим самую вульгарную, примитивную форму. Негласно утверждения типа “если мы разбогатеем, построим капитализм, то станем честнее, культурнее, гуманнее” стали чем-то вроде новых верований. Мораль, да и, можно сказать, в религиозном смысле “спасение” стали простыми производными экономического роста (Д. Фурман. “Перевёрнутый истмат”, “Свободная мысль”, 1995, №3, с. 65-73.)

Среди приверженцев рыночных реформ преобладали не православные верующие и не атеисты, а носители аморфного, размытого религиозного сознания. Социологическое исследование “Религия и политика в современном массовом сознании” (Л. Воронцова, С. Филатов. “Религиозность- демократичность-авторитарность”- “Политические исследования”, 1993, № 3, с. 141-149.) наглядно показало неожиданное сочетание политических и религиозных взглядов. Оказалось, что адогматичные верующие в некие “сверхъестественные силы”, НЛО, перевоплощение души, астрологию и прочее в том же роде, чаще соглашались с демократическими, рыночными преобразованиями, чем христиане или атеисты. Религиозное сознание, эклектичное и адогматичное, так сказать, религиозная энтропия, развивалась параллельно росту рыночных настроений. Эта религиозность- именно духовная энтропия, ибо очень небольшое число людей становилось членами каких-либо не только традиционных, но и нетрадиционных культов. Люди верили во всё, и одновременно, по-настоящему - ни во что. Духовный релятивизм способствовал и развитию релятивизма морального. Перестройка размягчала идеологическую строгость системы и провоцировала общемировоззренческую неопределённость общества - общества, легко вошедшего в ”игру без правил” постсоветского рынка.

Носители рыночной эйфории конца 80-х – нач. 90-х гг. не занимались рефлексией о прошлом России, о ее лучших и худших лидерах. Это безразличие отражало отношение рыночников к историческому мифу – он был им не нужен. Фактически их позиция предполагала начать Россию с чистого листа. Но эти настроения преобладали очень недолго. Немногочисленная группа активистов, сохранившая в неизменном состоянии «рыночную» веру тех дней сейчас резко и подчас остроумно язвит власть и общество за прославление то Владимира святого, то Столыпина, то героев 1812 года. Однако, эти выступления находятся в стороне от развивающихся общественных процессов и от тех путей, по которым Россия придет к демократии.

1991-1993 гг. - это время принципиальной переориентации общественных настроений в целом. На смену западнической “рыночной” эйфории, ожиданию скорого и безболезненного достижения по-новому понимаемого “светлого будущего” пришли разочарование, апатия. Многочисленные социологические опросы тех лет показывают, что если до середины 1991 г. не менее 2/3 населения считало, что Россия должна брать пример со стран Запада, подражать им, то уже в 1992 г. столь же подавляющее большинство считало, что у России свой особый путь, принципиально иная цивилизация и Запад ей не эталон. Либерализм, благодаря провальной политике команды Ельцина, потерпел на какое-то время поражение и с тех пор не пользуется поддержкой. И опросы, и политическое поведение народа демонстрируют приверженность большинства населения страны авторитаризму, этатизму, милитаризму и изоляционизму. Доминирующей политической ценностью оказалась стабильность. Сохраняется слабость и неразвитость идеологий и политических программ. Политическая ориентация на стабильность в сочетании с поисками политического эталона в истории нашей страны часто называется «консерватизмом». Такое употребление представляется не совсем каноническим, но я буду использовать его в этом смысле, чтобы не плодить новых терминов, сознавая, что это, строго говоря, новояз. В области идеологии «консервативная» ориентация выражается в реставрационных настроениях. Близоруко было бы считать реставрационные настроения и желание восстановить конкретные институты прошлого политически малозначащим явлением.

Поиски ориентиров в историческом прошлом теоретически могут иметь три результата – идеал в досоветском прошлом, идеал в советском прошлом, все прошлое страны – это идеал (четвертый вариант – в прошлом нет идеала был отвергнут обществом в 90-х гг.). Охватившие сознание большинства народа реставрационные настроения обладают одной удивительной и даже можно сказать чудесной чертой – в сознании большинства людей не определен предмет реставрации. Процветает ностальгия по советскому (и ленинскому, и сталинскому, и брежневскому) прошлому, заметна и любовь к Белому движению, и Николаю II и другим царям. Не любят лишь Ельцина с Чубайсом, перестройку, Горбачева с Родзянкой и Керенским. Причем относительно немногие делают исключительный выбор в пользу какого-нибудь генсека или какого-нибудь царя, а те, которые делают - выбирают разных кумиров. Очень многие генсеки и цари, хотя и в разной степени становятся нашими маяками. В общественном сознании (как утверждают многочисленные опросы) преобладает именно такой вариант глобальной (лучше сказать тотальной) реставрации всего. А как же видит реставрацию официоз, российская власть? Власть разделяет с народом принципы тотальной реставрации. Тотальная реставрация и есть наша сегодняшняя политическая идеология.

Президент Владимир Путин очень аккуратно подходит к советскому прошлому, отмечая великое значение победы в Великой отечественной войне, экономических и социальных достижений, и в то же время, избегая прямых восхвалений лично Сталину. Он неоднократно признается, что любит читать исторические книги. Президент положительно отзывается об Александре Невском, Петре I, Екатерине II , Столыпине. Вполне возможно этот список – и есть те, кого он больше всего чтит. Однако следует учитывать, что все перечисленные политические деятели не вызывают сильной аллергии ни у одной из значимых сегодняшних партий внутри страны, равно как и более или менее приемлемы за рубежом. Нельзя исключать того, что есть у президента еще и заветные герои, о которых, чтобы избежать ненужных пересудов он молчит. Тем более, что Путин – один из активных зачинателей борьбы с фальсификацией истории. Эта борьба – одно из самых экзотических и нелепых явлений современной российской жизни. Первоначально борьба с фальсификаторами возникла на основе нежелания допускать какую-либо критику действий руководителей государства и армии СССР во время Великой отечественной войны, а также последовавшей оккупационной политики в странах восточной Европы (мы же их освободили, какие могут быть претензии!). Со временем, однако, фальсификацией стали называться отрицательные оценки российской власти в самые разные времена. Национальный политический мейнстрим – депутаты Думы и государственные чиновники, журналисты из государственных СМИ, различные «эксперты» в массе своей оказались приверженцами тотальной реставрации. Нынешний министр культуры РФ с 2012 г. Владимир Мединский фактически создал катехизис тотальной реставрации, издав в 2008-2011 гг. серию книг «Мифы о России» («О русском пьянстве, лени и жестокости», «О русской демократии, грязи и „тюрьме народов“», «О русском воровстве, особом пути и долготерпении»). В каждой автор опровергает негативные стереотипы о стране и её истории, которые считает ложными. В 2011 году Мединский вновь обратился к теме исторических мифов, сфокусировавшись на событиях Великой Отечественной войны в книге «Война. Мифы СССР. 1939—1945». Он доказывает в этих книгах, что Россия всегда была цивилизованным, прогрессивным государством, вела справедливые войны, а западные писатели всегда на нее клеветали.

Тотальный характер реставрации осознается, как «окончание Гражданской войны», примирение красных и белых, достижение национального единства. Воссоединение Русской православной церкви заграницей с РПЦ в 2007 г., произошедшее при самом активном участии российской светской власти и лично президента оценивалось именно как чаемое примирение. Примирение враждующих партий, установление, хотя бы относительного, национального единства – это же прекрасно! Вероятно, что в принципе возможна какая-то формула тотальной реставрации и «национального примирения», утверждающая какие-нибудь положительные ценности – свободы, справедливости, милосердия… Но это отнюдь не наш случай. Ностальгия по царской России предполагает идеал христианского государства, утверждающего принципы справедливости и милосердия. Ностальгия по советской власти чает социалистического государства, утверждающего всеобщее равенство и принципы коллективизма. Что же предполагает смешение этих двух мировоззрений, ностальгия по обеим сразу? Очень точно сформулировал результат этого смешения Давид Хассе в статье «Россия, живое кладбище прошлого» на страницах Tages anzeiger (22. 09. 2016)| (http://www.tagesanzeiger.ch/ausland/standard/russland-ein-lebendiger-friedhof/story/26230132 ):

"Путин и его окружение заинтересованы не в какой-то определенной эпохе, а в символах силы. Это своеобразный коллаж: тут машет рукой герой-красноармеец, там перезахоранивают останки семьи последнего царя, и над всем этим витает средневековый дух Православной церкви. Речь идет о мощи, о пафосе победы".

Объединение столь различных идеологий приводит к взаимному уничтожению положительных ценностей, которые эти идеологии утверждали (или, может быть, как считают носители этих идеологий, утверждали) в общественной и государственной жизни. С большим или меньшим успехом и чистые сторонники царской России и чистые сторонники советской власти, каждый на свой манер, стремятся сделать общество и государство лучше. Сторонники обеих идеологий «в одном флаконе» грезят о могучем всесильном авторитарном государстве. Общим знаменателем для принципиально различных идеологий оказывается могучая государственно-бюрократическая машина, больше ничто их не объединяет. О моральных качествах этой машины речи не идет. Идеалом становится грубая сила государственной машины, способной переломать все, что окажется на ее пути. Неудивительно, что официозу, несмотря на многочисленные попытки, не удается четко сформулировать «национальную идею». Есть идеи и ценности, которые хороши только в своей недосказанности. Могущественное царство, которое возглавляет непобедимый властилин – красивый романтический образ. Но, если конкретизировать этот образ в сухих формулах исторического анализа или политической программы, он в лучшем случае не зажжет сердца любовью, а то и вызовет отвращение. Невысказанная, неотрефлексированная мечта о могучем государстве с всесильным вождем во главе может быть очень сильной, но не может быть очень устойчивой. Ностальгия по дореволюционной России и ностальгия по России советской раздирают ее, причем позиции принципиальных и революционеров и контрреволюционеров (хотя и те, и другие сейчас в явном меньшинстве) гораздо более продуманы, систематизированы и наполнены идейными и моральными смыслами.

Тотальная реставрация охватывает сознание широких слоев населения, власти и лидеров общественного мнения. Разделяя идеологию тотальной реставрации, это люди могут очень сильно отличаться не только в политических взглядах, но и в любви к прошлому России, интерпретировать его очень по разному. Многочисленные опросы свидетельствуют, что самую массовую поддержку получают Сталин, Брежнев и Ленин (именно в таком порядке – по степени убывания могущества государства, которым они правили). В риторике политиков и публицистов, ратующих за свертывание гражданских свобод, укрепление авторитарной власти больше всего людей опирающихся на авторитет советских вождей. Они обычно чтут и традиции царской России, но это уже необязательная добавка, украшательство в политике. О царизме они вспоминают сравнительно редко. Основная угроза демократии в России общественники среди составляющих реставрационного мифа исходит от реставрации советской. Парадоксальный факт: при широкой общественной поддержке авторитета советских вождей в России отсутствуют влиятельные политические партии, движения и институты, поддерживающие исключительно советскую реставрацию, все они прибавляют к ней и досоветскую. Уж, казалось бы, коммунистическая партия должна стоять на страже чистоты исторических завоеваний Октября и отрицать ценности царского самодержавия. Приведу только один пример православной риторики Геннадия Зюганова. "Армия и православная вера - вот два столпа, которые после ликвидации завоеваний советской власти будут в первую очередь вырубаться под корень ненавистниками русского народа и России, главная задача которых - уничтожение нашей духовности и традиций…. сегодня мы наблюдаем скоординированную кампанию нападок на Русскую православную церковь со стороны представителей агрессивных либеральных сил ", - заявил Г.Зюганов, выступая 9 апреля на вечернем заседании фракции КПРФ в Госдуме. (ИНТЕРФАКС 10 апреля 2012).

Еще более удивительный и интересный факт – в октябре 2016 г. в Орле установлен первый в России памятник Ивану Грозному. Правление этого самодержца практически всеми профессиональными историками (точнее – вторая часть его правления, когда он избавился от опеки Избранной рады и правил вполне самостоятельно) – это торжество бессмысленных и жесточайших репрессий против собственного народа, поражения в многолетних войнах, деградация экономики и социальных институтов. Во время обсуждения в СМИ желательности установки этого памятника журналист Мельников метко заметил, приводя данные известных историков, что особенно жестоко Иван Грозный поступал с представителями духовенства. По всей видимости, люди, которые напоминали ему своей профессией о нравственных нормах, вызывали у него особенную неприязнь (Андрей Мельников. Русский царь Ирод или христианин на престоле? Независимая газета 02. 11. 2016.) На волне восхваления великих властилинов даже этот, до того презираемый всеми, кровожадный тиран становится национальным героем для заметной части общества. Журналисты, общественники, какие –то политики и пропагандисты с историческими знаниями на уровне средней школы дерзко опровергают результаты исследований всех знаменитых историков и утверждают величие Ивана Грозного.

Интересно, как проявили себя при установке этого памятника различные идеологические лагеря. Инициатором установки памятника выступил орловский губернатор коммунист Вадим Потомский. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов заявил, что «в спорах о целесообразности установки тех или иных памятников, в частности Ивану Грозному, следует помнить об истории. «Я ничего не оправдываю, я за то, чтобы наши люди знали свою историю: без Владимира Крестителя, Ивана Грозного, Петра Великого, Иосифа Сталина и Владимира Ленина я не вижу существования нашей великой родины», – сказал Зюганов на заседании фракции. Зюганов считает, что «прежде всего против установки памятника Ивану Грозному выступают западники, а также «пятая колонна», которая вспомнила опричнину. Коммунисты забыли классовый подход, им милы не только революционеры, но и феодалы. Главное, чтобы крови лили побольше!

Особенно интересна реакция православных. С одной стороны, у них сейчас сильная тенденция обелять и восхвалять все, что было до советской власти. С другой стороны, Иван Грозный в полном согласии с исторической наукой и устоявшейся церковной традицией – что-то вроде нашего русского царя ирода. Наиболее острую дискуссию и разномыслие памятник вызвал в православной среде. Монумент был освящен схиархимандритом Илией (Ноздриным), духовником патриарха Кирилла. Ноздрин в своей речи на торжественной церемонии назвал самодержца собирателем русских земель и защитником православия от посягательств врагов России. Патриарх Кирилл ушел от публичного выражения своей позиции – он, лишь, как утверждает губернатор Орловской области Вадим Потомский, в приватном разговоре с губернатором назвал Грозного «мощным государственником». Споры же в православном интернете были чрезвычайно интенсивны. По моим приблизительным оценкам большинство публично высказывавшихся православных не являются почитателями царя ирода.

Среди общественных деятелей и журналистов, пропагандирующих сталинизм (наиболее яркие из них Захар Прилепин и Александр Проханов) распространено почитание и царской России, но главное для них - завоевания Октября. Складывается противоречивая картина - сталинизм, реставрация советского играют роль главной силы враждебной демократическому развитию страны, но последовательного и принципиального сталинистского, просоветского институализированного движения не существует. Все, сколько-нибудь влиятельные просоветские антидемократические институты разбавили свою идеологию почтением к «нашим древним духовным и культурным традициям».

Реставрационное движение, ориентированное на досоветскую Россию, менее агрессивно, имеет более размытый эталон (у него вообще нет определенного политического идеала, ведь российская монархия в течение истории приобретала различные формы). Сторонников возрождения монархии (опросы никогда не насчитывали более 8% населения) значительно меньше, чем людей иделогически ориентированных на досоветскую Россию (разные критерии оценки дают от 15% до 25%). Таким образом, ориентация на досоветскую Россию необязательно предполагает возрождение царских политических институтов. К тому же антисоветское реставрационное движение намного слабее сталинистского движения. Однако в современной России существует влиятельный антисталинистский, антисоветский институт, пропагандирующий возрождение досоветских традиций – это РПЦ.

РПЦ – сложный институт, его представителями могут считаться десятки тысяч священнослужителей, да и не только священнослужителей. Периодически достоянием гласности становятся сталинистские и просоветские выступления и разного рода акции некоторых православных священников и мирян. Либеральные антиклерикально настроенные СМИ всегда готовы сделать подобные эксцессы как можно более широким достоянием общественности. Антиклерикалы искренне видят в РПЦ поборника сталинизма. Аргументы, однако, мало убедительны. И эксцессы редки, и православных сталинистов набирается очень немного. Да и сталинисты эти - практически все маргинальные рядовые священники и церковные активисты.

Патриарха, влиятельных архиереев, священнослужителей и мирян, которых можно отнести к церковному мейнстриму, трудно подловить на проявлениях симпатии к Сталину или советской власти. Одобрительные отзывы патриарха Кирилла и других руководителей церкви о достижениях советской власти редки и носят скорее оскорбительный характер, т. к. включают утверждения, что русский народ, несмотря на атеистическую власть, сохранил в душе христианские ценности и христианскую психологию. Только поэтому и были возможны победа в войне и другие достижения. От безбожного коммунизма же ничего доброго быть не могло.

С нач. 90-х. гг. коммунистическая партия искала у РПЦ поддержки, вначале церковь осторожно отстранялась. Как отмечает А. Верховский, Г. Зюганов и его соратники видели в РПЦ союзника в борьбе с общей угрозой – Западом и либерализмом, КПРФ не раз поддерживала РПЦ в разных внутриполитических ситуациях. При Ельцине коммунисты для РПЦ создавали баланс против слишком демократических инициатив Кремля. Но идеология и политические интересы у них оказались слишком различны, «православно-коммунистическое сближение не состоялось» (А. Верховский. Российское политическое православие: понятие и пути развития - в «Путями несвободы» М.: Центр «Сова», 2005. с. 54-57). К 2000 г. РПЦ чувствует себя вполне комфортно без поддержки слабеющих коммунистов и отзывается о них все более нелицеприятно. В созидании «русской цивилизации» наследники Ленина, Троцкого и Сталина - не самые желанные соработники. С каждым годом в отношении РПЦ к советской власти становится все более определенным восприятие советского времени, как времени жесточайших гонений на церковь, как времени мученичества и исповедничества.

Утвердилось два особых сакральных места поминовения жертв советской власти – Соловецкий монастырь и Бутовский полигон. Бутовский полигон под Москвой, где в 1938-1952 гг. было расстреляно несколько десятков тысяч человек стал для церкви символом советского варварства. 27 мая 2000 года на Бутовском полигоне впервые состоялось грандиозное богослужение под открытым небом, которое возглавил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Были совершены Божественная литургия и панихида по убиенным. Такие патриаршие службы с тех пор стали ежегодными.

Периодические попытки коммунистов (красных) примириться с белыми (РПЦ) последовательно церковью отвергаются. Наибольшую активность в роли парламентера проявляет писатель-сталинист Проханов. Вот два примера его дипломатических усилий. В мае 2015 г. Проханов пригласил второго человека в православной иерархии митрополита Илариона подискутировать о Сталине. В итоге долгой дискуссии Иларион так охарактеризовал заслуги Сталина:

Например, если мы возьмем царя Ирода, можем сказать, что у него были определенные достижения. Он храм перестроил, он имел другие успешные проекты. Но он был властолюбивый, он своих родственников поумерщвлял, он умертвил вифлеемских младенцев. Но вот и скажем: время было сложное, ведь когда он умерщвлял вифлеемских младенцев, он опасался за свою царскую власть. Это можно тоже интерпретировать как борьбу за стабильность в государстве. Поэтому, я думаю, что преступления, которые были совершены, нельзя оправдывать, и не надо искать оправданий этим преступлениям («Завтра», 11.06. 2015).

В мае 2015 года во время заседания пленума Союза писателей России в Белгороде Проханов внёс изображение изготовленное по заказу Изборского клуба художниками из города Рыбинска, названое «Икона „Богоматерь Державная“», где был представлен И. В. Сталин в окружении советских военачальников, которое затем было принесено на Прохоровское поле для участия в торжествах по поводу знаменитого танкового сражения, где некий «Афонский иеромонах Афиноген» совершил перед ней литию[16][17]. В официальном пресс-релизе Белгородской митрополии сообщалось, что это не икона, а картина, написанная в «иконописном стиле», никто из изображенных на ней персонажей не причислен Русской Православной Церковью к лику святых, а некоторые из них были откровенными гонителями Церкви. В пресс-релизе указано также, что эта картина — своеобразный манифест и иллюстрация идей т. н. «гражданской религии», которая противостоит богооткровенной религии и Православной церкви. Иеромонах Афиноген квалифицирован в нём как «карманный иеромонах» Проханова, который не имеет отношения к Белгородской митрополии[16][1

Летом 2016 со мной согласился побеседовать епископ Североморский Митрофан. Одной из тем нашего разговора было отношение православного духовенства к советской власти и, в частности, к Сталину. Владыка убеждал меня, что громадное большинство духовенства и патриарх лично крайне негативно относятся и к советской власти, и к Сталину. Я выразил сомнение, вспоминая некоторые двусмысленности в речах патриарха и недостаток бескомпромиссных обличений большевиков. Епископ Митрофан здраво указал мне, что церковь должна с мягкостью относиться к заблудшим, не ее стиль кого-либо громить в речах. Тем не менее, чтобы понять истинную позицию церковного руководства достаточно ознакомиться с взглядами духовника патриарха Кирилла старца Илия.

Я последовал совету Североморского епископа и вот какие нашел ответы схиархимандрита Илии (Ноздрина) на вопросы орловского журналиста Анатолия Мищенко:

— А можно ли назвать православными людьми тех, кто за Сталина?

Отец Илий:

— Коммунистами их можно назвать, какие они православные? А что такое коммунизм? Это убийство веры. Картина ясная: коммунисты это сатанисты, за которыми стоял дьявол, хотевший убить Православие. Знаете, откуда это? Из-за океана: масоны, Рокфелеры и другие хотели погубить Россию. А чтобы убить Россию надо было убить веру и Христианство. Нужно было убить русскую деревню, разорив ее политикой такой. Таких людей нельзя назвать верующими или можно назвать совсем ничего не понимающими.

— Но если человек все понимает и все равно за Сталина, продвигает ему памятник, получается, что это человек беспринципный?

Отец Илий:

— Да, конечно. Это возрождение сталинизма, поворот на разорение, на гибель России. Просто человек не считается с тем, чтобы Россия возрождалась, становилась на ноги, на путь своего исторического развития на пути веры, христианства.

— Но если они соберутся ставить памятник Сталину, что тогда людям делать? Нужно проводить пикеты против его установки?

Отец Илий:

— Ну конечно, конечно, нужно. Ведь это бандитская власть была. Ведь они ни с кем не считались. Кого они гнали на Соловки, Колыму? Кого? Простых русских людей, тружеников. Солженицын все это описывает. Сколько людей погибло. Все это бесчеловечное правление Сталина. Как он был бандит, так и правил по-бандитски. И Ленину памятники нужно убирать. И Ленин, и Сталин — оба были террористами, ими двигала злоба.

(Гражданский форум, 3.06.2015 г.)

В 1917 г. исполнится сто лет со дня Октябрьского переворота. И власти, и политические партии, и церковь готовятся к встрече этой даты. Позицию официоза о национальном примирении продекларировал 22 мая 2015 г. на круглом столе «100 лет Великой российской революции: осмысление во имя консолидации» в Музее современной истории России министр культуры Медынский. В докладе министра содержался призыв к примирению красных и белых, но в оценке советской истории он в основном выступил в роли адвоката: «…Произошедшая в 1917 году Великая российская революция навсегда останется одним из важнейших событий ХХ века. При всем расхождении взглядов на события почти столетней давности невозможно отрицать тот факт, что попытка построения на земле нового справедливого общества решающим образом изменила пути исторического развития России и оказала громадное влияние на прогресс народов всей планеты….

…При этом объективное изучение периода революции позволяет нам сегодня осознать всю трагичность раскола общества на противоборствующие стороны. Но нельзя постоянно делить предков на однозначно правых и виноватых, ведь каждая сторона по-своему понимала, как добиться процветания Родины. И «красными», и «белыми» двигал патриотизм. Дань уважения предкам является лучшим стимулом для нового витка духовного развития...

….Войну с памятью развязывать ни в коем случае нельзя. Советская эпоха, наступившая вслед за революцией 1917 года, имела гигантские достижения. Сегодняшние поколения должны видеть в них силу человеческого духа, героизм предков. Именно так возможно добиться преемственности в истории и строить современное общество.

Беспамятство — страшный диагноз. Сейчас на Украине сносят памятники не только Ленину, но и маршалу Жукову, разведчику Кузнецову. И это, как и в других странах, стимулирует деструктивные настроения, ведет к распаду гражданского общества. Памятник — это память, никакие памятники разрушать нельзя. Нам не стоит отказываться ни от каких периодов нашей истории — они встроены в нашу идентичность…..»

(Источник: http://www.pravmir.ru/vladimir-medinskiy-raznitsa-vo-mneniyah-o-revolyutsii-1917-goda-povod-dlya-dialoga-a-ne-konflikta-video-1/#ixzz3bGHq5s00

Источник: http://www.pravmir.ru/vladimir-medinskiy-raznitsa-vo-mneniyah-o-revolyutsii-1917-goda-povod-dlya-dialoga-a-ne-konflikta-video-1/#ixzz3bGHNm1LX )

Руководство РПЦ пока что приняло два решения относительно предстоящей круглой даты - на Синоде 16 апреля 2016 г. приняли решение «о формировании рабочей группы по подготовке общецерковной программы памятных мероприятий в связи с 100-летней годовщиной убиения первых новомучеников Церкви Русской». На Синоде 13 июня 2016. постановили: «Утвердить следующие тексты заупокойных прошений обо всех убиенных в годы репрессий для включения в богослужебные последования:

«Еще молимся о упокоении душ усопших рабов Божиих во дни лихолетия безвинно убиенных, страдания и истязания претерпевших, в изгнании и заключении горькую смерть приемших, ихже имена Ты Сам, Господи, веси».
«Во блаженном успении вечный покой, подаждь, Господи, усопшим рабом Твоим, во дни лихолетия безвинно убиенным, страдания и истязания претерпевшим, в изгнании и заключении горькую смерть приемшим, ихже имена Ты Сам, Господи, веси, и сотвори им вечную память».
Первый зампред Учебного комитета РПЦ МП, профессор Московской духовной академии протоиерей Максим Козлов заметил, что 2017 год будет "воспоминаться в Церкви как год столетия начала гонений" и памяти всех Новомучеников – в том числе революционного времени, 1920-х и 30-х годов. "Я думаю, что этот акт воспоминания тех, на ком зиждется наше сегодняшнее церковное благополучие, церковная жизнь, и есть тот церковный взгляд — именно церковный, а не историософский взгляд — на события 1917-го и последующих годов, который мы должны сохранить. <…> Это "актуализация" нашей памяти на действительных героях минувшего XX столетия. Потому что Новомученики есть главные герои России XX века, с церковной позиции", — сказал Козлов (http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=122834).

Отличие церковной позиции очевидно. Складывается парадоксальная ситуация – РПЦ, публично враждебно относящаяся к демократии, постепенно становится одним из главных противников возрождения сталинизма и советскости в целом. Церковь становится противовесом и конкурентом сталинизма. Именно сталинизм представляет главную опасность демократической перспективе России. Сейчас, когда либеральные СМИ во многом потеряли аудиторию, приходской священник во многих деревнях, поселках, провинциальных городах будет рассказывать об аморальности и бесчеловечности советской власти. И, таким образом, он будет во многих случаях единственным, кто работает там на демократию, как бы он к ней не относился.