Новая газета: Миссия запрещена

Член СПЧ Владимир Ряховский, вместе с российскими адвокатами и юристами, разработал методические рекомендации для религиозных организаций и верующих в связи с принятым «законом Яровой»

«Пакет Яровой», против которого на сайте «Российская общественная инициатива» оставили свои подписи более 100 тысяч человек, — это не только уголовная ответственность за призывы и оправдания экстремизма в соцсетях, пособничество терроризму, недоносительство, снижение возраста уголовной ответственности до 14 лет. И это не только проверка «Почтой России» посылок и бандеролей на предмет наличия оружия и наркотиков и обязательное хранение данных телефонных разговоров и смс-сообщений в течение полугода. Но это еще и борьба с проникновением в Россию религиозных проповедников экстремистских течений, которые, по мнению авторов закона, создают угрозу национальной безопасности.

— Владимир Васильевич, почему возникла необходимость в разъяснениях?

— Потому что так называемый «пакет Яровой» в части, касающейся миссионерской деятельности, стал полной неожиданностью для религиозных организаций и вызвал среди них такой большой резонанс и всевозможные опасения, в том числе даже те, которые не имеют под собой законных оснований.

В мае, когда законопроект Яровой и Озерова был внесен на рассмотрение, он вообще не касался миссионерской деятельности. Однако уже на второе и одновременно третье чтение в него были внесены поправки, в том числе касающиеся миссионерской деятельности. При этом никаких консультаций по поводу принятия закона, существенно ограничивающего деятельность религиозных организаций, проведено не было. Эти поправки не проходили обсуждения в профильном комитете по делам общественных и религиозных объединений. И самое интересное, что проект даже не был опубликован в информационной базе Госдумы. В последний день работы Госдумы, когда депутаты принимали порядка 160 законов, им просто раздали в бумажном виде поправки в закон о свободе совести, которые и вошли в «пакет Яровой».

Это было нарушением прав религиозных организаций, которым законом о свободе совести (статья 8-я, пункт 10-й) гарантируется участие в обсуждении в органах государственной власти базовых вопросов, касающихся взаимодействия религиозных организаций и общества. В последнее время такой способ законотворчества, когда в закон на втором и третьем чтениях вносятся поправки, которые существенно меняют саму структуру закона, стал уже нормой в Госдуме.

— А зачем понадобилось включать в «закон Яровой» пункты о миссионерской деятельности? Да еще с такой поспешностью?

— Хочется обратить внимание на название этого закона: «Внесение изменений в закон о противодействии терроризму и иные законодательные акты Российской Федерации в части установлений дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности». Ни у кого из разумных людей не возникнет возражений против того, что необходимы дополнительные меры по противодействию терроризму. По экстремизму — тоже, да. Существует ли религиозный экстремизм? Существует. Необходимо ли принимать дополнительные меры? Да, необходимо. Если бы ограничения в миссионерской деятельности касались только экстремистских организаций, то это было бы понятно и обоснованно, но это касается всех, в том числе и самых законопослушных религиозных организаций. Хотя представители Русской православной церкви говорили, что это, мол, направлено против сектантов и никого другого не коснется. Послушайте, закон имеет формальный характер. И если говорится о религиозных организациях и объединениях, то это касается абсолютно всех, в том числе и РПЦ.

— В ваших методических рекомендациях говорится о том, что предложенная законодателем формулировка миссионерской деятельности предполагает совокупность пяти элементов, в отсутствии которых религиозная деятельность не может считаться миссионерской. Юристы уже назвали эти пункты «линейкой Ряховского». Расскажите подробнее.

— Понятия «миссионерская деятельность» в законе 1997 года «О свободе совести и религиозных объединениях» не было. Впервые оно появилось в «пакете Яровой». В Конституции (статья 28) каждому гарантируется право на свободу совести, свободу вероисповедания, включая, в том числе, право распространять религиозные и иные убеждения. То есть было понятие «право распространять религиозные убеждения». Оно согласуется, в том числе, и с международными правовыми актами. А сейчас из этого понятия выделено понятие «миссионерская деятельность».

Из чего мы исходили, готовя свои рекомендации?

Да, мы выступали против этого закона. После того, как Дума его приняла, мы давали заключение, направляли его Матвиенко в Совет Федерации, обращались к Путину, в том числе и от СПЧ, с просьбой не подписывать этот закон, в частности, по положениям, касающимся миссионерской деятельности.

Закон написан людьми, которые абсолютно не имеют никакого представления о природе религиозной деятельности. Но он принят, вступил в силу. То есть сегодня он существует, и прежде всего, существует буква этого закона.

Закон ввел понятие миссионерской деятельности. Это не совсем то, что понимают под миссионерством, допустим, христиане или иудеи, мусульмане. Если следовать заповеди Христа: «Идите и научите все народы», — то обязанность каждого христианина — идти и научить, идти и говорить.

Но поскольку мы сегодня имеем букву закона, то давайте исходить из этого. Давайте, не поступаясь своими религиозными принципами, научимся жить в условиях этого закона. Как он определяет миссионерскую деятельностью? Прежде всего — «это деятельность религиозного объединения, которая осуществляется или непосредственно самим этим религиозным объединением, или уполномоченными лицами». Эта деятельность, направленная на распространение вероучения конкретной религиозной организации. Это деятельность, которая ведется среди лиц, которые не принадлежат к этой организации или с целью вовлечения этих лиц в деятельность этой религиозной организации, и эта деятельность осуществляемая публично. Вот признаки «миссионерской деятельности» — по закону. То есть, если я где-то, с кем-то и пусть даже в жилом помещении кому-то рассказываю о своей вере, о своей церкви, но я не уполномочен религиозной организацией, — это не является миссионерской деятельностью.

— Но полицейскому, который придет в квартиру (по вызову, например, соседей), верующие вряд ли смогут объяснить «линейку Ряховского». В итоге дело закончится в лучшем случае административным штрафом.

— Думаю, что полицейский не только не захочет, но, наверное, и не сможет до конца понять. Поэтому мы исходим из того, что будут злоупотребления. Но чтобы защищать свои права, их прежде всего необходимо знать.

У нас не допускается — по «закону Яровой» — миссионерская деятельность только в жилых помещениях, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 статьи 16 закона о свободе совести, где говорится, что в жилых помещениях беспрепятственно осуществляются богослужения, обряды и церемонии. А что такое беспрепятственно? То есть не требуется никакого согласования, разрешения и прочего.

— Ну я все-таки не понимаю, что можно, что нельзя в жилом помещении? Фактически по одному закону можно, а по «закону Яровой» — нельзя.

— Вот так закон написан. Не допускается — общее правило. Но, если речь идет не о миссионерской деятельности, а о богослужениях, обрядах и церемониях, то беспрепятственно. Но я согласен, что прочитываться этот закон разными людьми может по-разному. Поэтому неизвестно, как это будет понимать полицейский…

— В своей брошюре вы пишете, что теперь даже дарение книги может рассматриваться как миссионерская деятельность.

— Может быть миссионерской, а может и не быть. Допустим, если я просто как частное лицо вышел в общественное место и говорю людям о своей вере и предлагаю какую-то брошюру, то это будет миссионерской деятельностью? Нет, не будет. Но если лицо, которое уполномочено церковью, от имени церкви говорит о вероучении среди других лиц с целью вовлечения их в деятельность своей религиозной организации, и при этом дарит книги, буклеты, то это будет миссионерской деятельностью. (Первым пострадавшим от «закона Яровой» в конце июля стал кришнаит из Карачаево-Черкессии Вадим Сиберев. В полицию на него пожаловался житель Черкесска Рашид Зитляужев, которому не понравилось, что Сиберев подарил ему и еще одному прохожему по книге и рассказал о своей вере. Заявление от Зитляужева принял местный центр по борьбе с экстремизмом, который определил, что Сиберев занимался миссионерской деятельностью. Было открыто административное дело. Однако мировой суд Черкесска прекратил разбирательство в отношении Сиберева, не усмотрев в его действиях признаков миссионерства. — Е.М.)

— Еще один момент, на который вы тоже обращаете внимание: «Вовлечение <…> в состав участников, членов, последователей религиозного объединения». Это новое понятие для российского законодательства — «последователи». Как их определить?

— В законе об общественных организациях и в законе о свободе совести есть понятие «членство» и есть понятие «участники». А кто такой последователь, — закон не раскрывает. Как я это понимаю. Членство или участие — это как-то оформляется, а последователь — это, видимо, просто лицо, придерживающееся каких-то взглядов. Но это опять-таки не юридическая терминология. К сожалению, в последнее время нашему законодателю присуще использование формулировок, которые не имеют под собой юридической определенности.

— В своих рекомендациях вы даете совет: «Добровольно не оказывать «помощь» в установлении наличия правонарушения, всегда оспаривать действия проверяющих, помнить, что их права не обязательно порождают ваши обязанности». То есть вы призываете не сотрудничать с органами?

— Почему мы даем совет автоматически не подписывать протокол, в котором вас обвиняют в нарушении этого закона? Потому что по судебной практике, если лицо, которое привлекается к административной ответственности, подписало протокол, что оно признает совершение данного правонарушения, то чаще всего это оборачивается против него — просто потому, что в момент составления протокола вы признали свое правонарушение.

— Даже если потом человек откажется от первоначальных показаний?

— Ну, конечно. Тем более, что закон противоречивый, неоднозначный. Такого закона вообще не должно быть.