Роман Лункин. Аргументы против религии: эпидемия недоверия к вере

В России складывается парадоксальная ситуация - в стране, которая преодолела советский атеизм и сохранила веру, принимаются решения, которые направлены против религиозных движений. Даже более того, очередные поправки к Закону о свободе совести, принятые в июле 2015 года, устанавливают фактически систему контроля за религиозными группами. Еще после 2009 года, когда разрабатывался Закон о некоммерческих организациях, сначала усложнилась, затем упростилась отчетность НКО, многие религиозные объединения решили отказаться от регистрации своих филиалов, а также общественных инициатив в качестве организаций. И это, учитывая, что существование в качестве религиозной группы без регистрации в 2000-е годы стало казаться самым лучшим выходом, чтобы избежать скрытых и явных претензий представителей власти.

Вслед за этим под ударом оказалось вероисповедание религиозных организаций. К примеру, в 2014 году Минюст РФ вынес предупреждение Союзу миссий христиан веры евангельской Тюменской области, где помимо других претензий вдруг указал, что "христиане веры евангельской" и христиане веры евангельской (пятидесятники)" - это разные вероисповедания. Фактически Союзу надо еще доказать, что он является христианским, так как христианство - это уже другое - третье исповедание. Подобные проблемы испытывает также Армия Спасения - Минюст РФ отказывается признать ее отдельной христианской деноминацией. Церкви Саентологии отказывают в праве быть религией и, следовательно, религиозной организацией (на основании экспертизы Экспертного совета при управлении Минюста РФ в Москве).

Не успевают забыться прошлые страхи, возникают все новые и новые - фобии бюрократии перед общественной инициативой и религиозным многообразием страны. Логчески сложно объяснить многие действия государства и привлекаемых им экспертов, в том числе, зачем государству самому определять, к какому религиозному направлению относится та или иная церковь. Возникают абсурдные ситуации, когда эксперты по заказу представителей власти доказывают церкви, что она не церковь, а верующим, что они не верующие и не принадлежат к религии. Именно такого рода характерная ситуация сложилась вокруг Церкви Саентологии.

В июле 2015 года Измайловский суд Москвы признал законным отказ Министерства юстиции РФ зарегистрировать Саентологическую церковь Москвы в качестве религиозной организации. Одним из оснований принятия решения об отказе в регистрации стало заключение Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Главном управлении Минюста России по Москве (от 22 июля 2013 года № 35338). Экспертиза была сделана в 2013 году и подписана председателем совета В.А. Бурковской и ответственным секретарем Т.В. Железновым, то есть людьми, которые не являются признанными специалистами в религиоведении.

Первый пункт экспертизы начинается самыми неожиданными для исследователя словами: «Составить представление о вероучении, исповедуемом представителями Саентологической церкви Москвы, не представляется возможным». Эксперты полностью проигнорировали то, что члены церкви собираются для совместного исповедания веры, проводят богослужения и обряды, изучают религиозную философию. Совершенно произвольным в этой экспертизе стоит признать разграничение «верования» и «убеждений, знаний в области духовных явлений» фактически на том основании, что в основах вероучения церкви много говорится о вере и философии, а также в силу того, что в саентологии нет обязательного для всех прихожан догмата относительно Бога». Получается, что В.А. Бурковская видит противоречие между понятиями «вера», «религия» и «религиозная философия», хотя последняя во всем богатстве присутствует в православии и в других исторических религиях. Если для традиционного православного или мусульманина, например, православие или ислам являются в большей степени религиозной философией, то это совсем не означает автоматически, что этот человек неверующий, и у него нет религии.

В экспертизе московского экспертного совета отмечается «скорее коммерческая, чем религиозная направленность деятельности Саентологической церкви». В качестве причины эксперты называют тот факт, что название церкви, понятия, используемые при обучении («дианетика», «одитинг») зарегистрированы в качестве товарных знаков. При этом регистрация исключительных прав на определенные товарные знаки защищает права собственности и не является нарушением законодательства, не нарушает положений закона о свободе совести, то есть церковь может так делать, так же, как это делают и подразделения Русской православной церкви. Придраться к церкви в данном случае сложно, а поэтому в экспертизы записаны довольно странные и с точки зрения права, и с точки зрения религиоведения выводы: «Товарный знак как правовой инструмент по своей природе не может служить средством не допущения искажения вероучения и религиозной традиции. Важно также отметить, что если какой-то ритуал, производимый под видом религиозного обряда, защищен товарным знаком, то здесь уже вступают в действие и имеют приоритет (над нормами о свободе вероисповедания) нормы законодательства о товарных знаках и о правах потребителей».

Однако в таком случае можно обвинить в «коммерциализации» любое религиозное объединение, которое что-то продает – книги, диски, газеты со своей эмблемой, с особой формы крестом, например. Дело в том, что нормы законодательства никак не противоречат защите прав собственности на книгу или понятие. И каждый приходящий в храм сам для себя определяет, насколько много или мало коммерции в церкви. От этого церковь не перестает быть религиозной организацией. Поразительно, что столичный экспертный совет во главе с Бурковской даже не мотивировал большинство своих выводов. Саентологической литературы члены совета, видимо, вообще не читали.

Стремление выступить с антирелигиозных позиций делает даже фундаментальные экспертные заключения по саентологии крайне противоречивыми. Одно из последних заключений было написано Л.С. Астаховой, экспертом-религиоведом Казанского межрегионального центра экспертиз, завкафедрой религиоведения Казанского (Приволжского) федерального университета (Заключение по гражданскому делу № 2-5387/14 от 19.05.2015 г.). В этом заключении досконально рассмотрены все определения религиозной деятельности и вероучения, религии как таковой. Подробно и критически рассматривается альтернативное заключение уважаемого религиоведа, профессора Екатерины Элбакян. Астахова как профессиональный социолог проанализировала деятельность и вероучение Церкви Саентологии с точки зрения их социальных функций, общественной значимости тех или иных требований и обрядов. По мнению Астаховой, многие обряды помогают социализации, мотивируют на социальное доминирование или продвижение в обществе. В начале экспертизы Астахова опирается на то, как саентологи сами идентифицируют себя и свою религиозную идеологию, описывает обряды и богослужения. Возникает вопрос – как на основании собранного материала можно все-таки сделать вывод о нерелигиозном характере саентологии?

Для того, чтобы это сделать, в экспертизе Астаховой социальный характер организации противопоставляется религиозному, как будто бы социальность и стремление к общественному развитию исключает религиозную мотивацию и содержание обрядов, действий и призывов. Наконец, вслед за органами власти эксперт отказывает саентологам в самоидентификации, как и государство, ученый перестает доверять верующим и лидерам религиозной организации (в экспертизе указано, что Астахова отказалась от посещения общин саентологов и от контактов с ними). Для верующих это, безусловно, неприятно и уничижительно, но иначе никак нельзя доказать, что они не являются религиозными людьми, а их организация религиозной.

В рамках выводов в экспертизе Астаховой применяется схоластическо-спекулятивный метод рассуждений. Например, по словам Астаховой, «на уровне самоопределения, саентология может быть обозначена как философия, сформированная с опорой на научные и религиозные воззрения, обозначенные как аксиомы – но не в общепринятом смысле, как положения, принимаемые на веру. Вера в данном случае не носит характер религиозной, и понимается в смысле «строгой научности», т.е. аксиомы в данном конструкте предлагаются как база для построения научной теории основ «жизни и смерти»». Если даже абстрагироваться от массы словарных определений религии и считать, что саентология не религия, то как, исходя из здравого смысла, можно религиозные вооззрения, принимаемые в качестве аксиом, не считать религией. А что обозначает «вера», которая не носит религиозного характера? Для креационистов – как православных, так и протестантов – их вера в Ноев ковчег и сотворение мира за 7 дней также является научно доказанной, но значит ли это автоматически, что это не религия?

Эксперт отделяет вероучение саентологов по управлению своим телом, эмоциями и окружающими от религиозной философии, хотя все это является частью веры и философии сентологов: «Реактивный ум действует вопреки той способности к управлению, которую человек мог бы применить по отношению к своему телу и окружающей среде, будь он способен восстановить данные ему от природы истинные духовные способности. Хотя в основе своей человек считается хорошим, и считается как стремящимся, так и способным к выживанию, потеря им своих способностей в прошлом поставила его вид под угрозу исчезновения». Не совсем ясно, почему, эти цели церкви не считаются экспертом духовными.

Представление у саентологов о Боге, действительно, расплывчатое, не такое как в христианстве или в язычестве. Астахова отмечает, что невозможно классифицировать саентологию по принципу моно/политеизма, так как Хаббард неоднократно говорит о богах, в то время как в восьмой динамике упоминается только о Боге, Творце. Но парадоксальным образом это приводит эксперта к отрицанию Бога в саентологии вообще. По словам Астаховой, упоминание о Боге или Верховном существе не предполагает соотнесения с ним осуществляемых действий, являются лишь общепринятой формой, не подтверждаются содержанием. … Анализ материалов, посвященных Верховному существу, показывает, что упоминание Бога в саентологии – это не вопрос о необходимости соотнесения себя с неким личностным Богом, налаживание неких отношений, или даже осознание Бога как всеобщего принципа.

Наличие Бога и своего рода кодекса священного писания (творений Рона Хаббарда) в саентологии также заставляет эксперта икать спекулятивные пути выхода из сложившейся ситуации: «Данный вывод не исключает возможного наличия собственно элементов религии в самих материалах, однако на деятельность и повседневные действия участников указанной группы данные элементы не оказывают религиозной мотивации. Деятельность, осуществляемая организацией, является социальной (общественной) по своему характеру». Однако социальной является деятельность любых организаций в гражданском обществе, а почему упоминание о Боге не является религиозной мотивацией – это загадка.

Эксперт не доверяет религиозным чувствам верующих и не верит, что в свои слова о духовности, о Боге, о самосовершенствовании они могут вложить что-то религиозное: «Приведенные выше (в ответах на вопросы) характерные черты вероучения конкретным содержанием не подтверждается: наличие текста, почитаемого как Писание, не является вероучением по содержанию и не является достаточным основанием для получения религиозного статуса; культовая практика и поведение, продиктованного имеющимся общим мировоззрением сформированном технологией, не свидетельствует о религиозном характере деятельности, акцентируясь на социальных взаимодействиях».

Таким образом, полностью проигнорировано своеобразие представления об Абсолюте в саентологии и о высшем существе, каким по своей сути является Рон Хаббард. Такого рода образ Бога, духовной иерархии, Верховного существа во многом характерен для новых религиозных движений, возникавших и возникающих на основании движения Нью-Эйдж, теософии, восточных практик, но для глубокого анализа саентологического вероучения у эксперта не хватило квалификации. Наконец, автор не смог из текста экспертизы понять, почему регистрация товарных знаков могла бы нарушить права граждан РФ.

Саентологическую церковь отказывались признать религиозной на основании экспертизы еще в 2002 году, когда церковь не хотели регистрировать, в том числе, потому что у нее якобы не было подтверждения 15-летнего срока существования. В связи с этим Европейский суд по правам человека 2 октября 2014 года принял решение в пользу саентологов по их жалобе.

Важной вехой в истории церкви стало также то, что 11 декабря 2013 года Верховный суд Великобритании признал саентологию религией, а Церковь саентологии религиозной организацией, которая имеет право проводить бракосочетания. Решение было принято в связи с обращением Луизы Ходкин - 25-летняя девушка требовала, чтобы власти Великобритании разрешили провести обряд бракосочетания в часовне Церкви Саентологии Лондона. Формально молодые люди добивались отмены постановления 1970 года, препятствовавшего регистрации саентологических церквей в качестве культовых сооружений (в соответствии с законом «О регистрации культовых сооружений» 1855 года, который исходил из христианского понимания Бога и религиозных обрядов вообще, а также опирался на более ранние законы, на основании которых регулировались культовые собрания католиков и протестантских течений, проходившие только с разрешения епископа).

Чрезвычайно важным моментом в ходе судебного процесса стало обсуждение понимания религии и места для богослужения. Британские судьи 2013 года пришли к выводу о том, что судебная система 1970-х годов исходила из слишком теистического (иудео-христианского) определения религии и культовых потребностей и церемоний. Вынесенные судьями Верховного суда определения по поводу религии можно считать прецедентными, поскольку в целом они касаются не только Церкви Саентологии, но и массы других религиозных и парарелигиозных движений, возникающих на европейском континенте, а также являются знаковыми в рамках общеевропейских представлений о религии, которые могут быть использованы в дальнейшем в Европейском суде по правам человека. Помимо этого, суд сослался на Закон о благотворительных организациях 2011 года, который гласит: «Понятие «религия» также включает в себя: (1) религию, которая предусматривает веру в более одного бога, и (2) религию, которая не предусматривает веры в бога (согласно, этому закону в число благотворительных организаций религиозными целями были включены индуистские и буддистские).

Можно по-разному относиться к саентологии, независимые эксперты не могут игнорировать определенные факты. Деятельность церкви построена на применении того, что сами члены этой церкви называют религиозными технологиями. Как подчеркивает в своих статьях и в экспертном заключении о деятельности Московской саентологической церкви профессор С.И. Иваненко, саентологию отличает большое количество собственных терминов, она является системой религиозного культа, тесно взаимосвязанного с вероучением данной религии. Саентологическая Церковь имеет собственную священническую иерархию и аналог монашеского ордена, носящий название «Морской организации». В Саентологической церкви Москвы насчитывается почти 800 священнослужителей различных ступеней: около 700 добровольных священников и около 75 рукоположенных священников.

На основе предыдущих заключений экспертов Буроквской и Астаховой кажется, что этим священникам нечем заняться, так как якобы нет ничего религиозного в этой церкви. Однако это не так. Профессор С.И. Иваненко, лично присутствовавший на службах и наблюдавший процесс обучения, так описывает строй жизни церкви:

«Воскресная саентологическая служба состоит из чтения «Кредо Церкви Саентологии», из проповеди, составленной на основе работ Л. Рона Хаббарда, или же из прослушивания записи лекции Л. Рона Хаббарда (во время особых воскресных служб) и группового одитинга для прихожан. В ходе воскресной службы делаются объявления о предстоящих церковных мероприятиях и программах. Воскресная служба завершается «Саентологической молитвой о полной свободе». … В церемонии наречения имени, и в похоронной службе выражается вера в то, что каждый человек – это бессмертное духовное существо (тэтан), который не является своим телом, а имеет тело (одно из множества тел в бесконечном цикле смены жизни и смерти). … Во время наречения имени саентологический священник представляет тэтана (то есть самого человека как духовное существо) его новым родителям и его крёстным родителям, сообщает тэтану, какое ему дали имя, представляет его пастве и напоминает родителям и крёстным родителям об их обязанности помогать ребёнку в жизни».

Процедура одитинга происходит так: одитор просит ответить на список вопросов, анализируя состояние человека, эмоциональное и психологическое, как бы приводит человека в сбалансированное состояние. С религиоведческой точки зрения одитинг можно считать своеобразной формой то ли исповеди, то ли доверительной катехизационной беседы со священником. По словам Иваненко, саентология основана на трудах Л. Рона Хаббарда – его личность не является для саентологов объектом обожествления или поклонения, однако совокупность его работ составляют Писание саентологической религии. Довольно сложно после практического исследования этого нового религиозного движения ХХ века сказать, что оно нерелигиозно, учитывая, что современные религии довольно часто применяют понятие «технологии» и хотят идти в ногу с прогрессом, с наукой и, конечно, с обществом. Странно ставить им это в вину.

Анализ экспертных оценок показывает, насколько сложно ученому – социологу и религиоведу – встать над политической конъюнктурой и оценить ситуацию не только с помощью манипуляции терминами, но и основываясь на элементарном здравом смысле. Особенно трудно сделать научный вывод, когда часть представителей власти и общества рассматривает саентологию в качестве странной религии, необъяснимо враждебной или неприятной, «нетрадиционной» для России. В современном мире, где уже господствует глоаблизация религии, где масса течений имеют глобальный характер, а национальные религии теснятся другими движениями, социолог и религиовед вынужден анализировать то, что с виду не является религиозным или же, наоборот, фанатично религиозно на грани экстремизма, то, что очень оригинально и похоже на фэнтези или компьютерную игру. Мир полон религиозных концепций, идей и основанных на них движений, которые далеко отстоят от исоических привычных нам религий. Они возникали и развивались, исходя и совершенно другой логики, которую и должен разгадать добросовестный исследователь. И наконец, то, что имеет исключительное значение для самого автора, как полевого исследователя, - это чувства, идеи, мысли конкретных верующих, общин. В какой бы форме (безусловно, соответствующей законодательству) не проявлялась их религиозность, исследователь не вправе относится к ним уничижительно и свысока.

Роман Лункин