Необходимость религиозного кодекса сегодня не кажется политическим теоретизированием. Современная Россия за весьма недолгий срок своего существования уже успела серьезно обжечься на религиозных вопросах, познать всю их сложность, опасность и двусмысленность.

Мы все убедились в том, что религия и порождаемые ею — и против нее — страсти живы до сих пор. То, что казалось уделом очень далеких от нас веков, атрибутикой исторических романов и киноэпопей, оказалось нашим соседом и современником.

Впрочем, от наших предков, живших в XIII-XVII вв., мы отличаемся тем, что имеем возможность создать твердое и общеудобное правовое регулирование как религиозных, так и атеистических проявлений и застраховаться от возможных общественных проблем.

В начале февраля, выступая перед членами Архиерейского собора РПЦ, президент Владимир Путин заявил: «Сохраняя безусловно светский характер нашего государства, не допуская огосударствления церковной жизни, мы должны уйти от вульгарного, примитивного понимания светскости». Эта фраза — достаточно показательная иллюстрация несовершенства современного законодательства. В реальности государство и конфессии действуют, не понимая и во многих отношениях не замечая друг друга. О многочисленных примерах такого «незамечания» конфессий государством и пойдет речь в этой статье. Но и конфессии, в особенности численно доминирующие в стране в целом или в отдельных субъектах Федерации, также сплошь и рядом «не замечают» государство и не считают себя связанными его законами и предписаниями (отсюда, например, бурная коммерческая деятельность Фонда ХХС — с его ценниками, которые вовсе не ценники, а, оказывается, «размер рекомендуемых пожертвований», или, скажем, реальные брачные практики в исламских регионах).

Преодоление этой взаимной «невидимости», заполнение создавшегося правового вакуума на основе принципов свободы, равенства перед законом и общегражданских демократических ценностей — вот задача религиозного кодекса. Благодаря ему государство «увидит» конфессии как общественные силы и субъекты (полностью вынеся за скобки правового регулирования их мистическую составляющую, в том числе вопрос об их сравнительной истинности, и тем самым исключив даже постановку вопроса о привилегированном положении какой-либо из них) и установит взаимно приемлемые, понятные и прозрачные правила их общественной деятельности. Благодаря ему и конфессии «увидят» государство, поскольку им наконец станет ясно, чего именно государство от них хочет и ожидает, в чем содействует, что допускает, а что воспрещает.

На мой взгляд, существенной ошибкой общества и государства является делегирование религиям роли морального арбитра. Известно, что такое амплуа моральной истины в последней инстанции уже предполагает «надзаконность» религии, ее право на прямые указания обществу, создает касту неприкасаемых без учета разнородности этого общества, а ее оппонентам отводит роль людей второго сорта.

Как мы знаем из истории (как России, так и Европы), такие прецеденты идут во вред прежде всего самим религиозным организациям, разлагая их изнутри и концентрируя общественное недовольство. Это недовольство может иметь различные, в том числе и трагические, проявления, что порождает существенные конфликты и дестабилизирует государство.

Поэтому правовая регулировка этого вопроса не может быть решена принятием разрозненных, продиктованных обидами, страхом или сиюминутной выгодой законов или положений. Любой одиночный закон, «нарисованный» без связи с выработкой глобального баланса в этой теме, не в состоянии примирить полярные порой взгляды граждан.

Сегодняшние предложения по религиозному кодексу могут показаться жесткими, но хочу вам напомнить, что и тема обладает весьма разрушительным потенциалом. И эти явления умели ссорить и раскалывать значительно более крепкие общества, чем сегодняшнее российское.

Здесь раз и навсегда должен быть наведен идеальный законодательный порядок, взят курс в сторону модели религиозно нейтрального и беспристрастного государства, которое обязано учесть интересы всех сторон и дать возможность их неукоснительного соблюдения.

Семейное право

Воспитание ребенка в семье является фундаментом развития личности будущего гражданина, но сегодня в рамках Семейного кодекса невозможно найти ответы на некоторые вопросы, связанные с религией. Например, федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» напрямую запрещает вовлечение малолетних в религиозную жизнь, а также обучение религии без согласия родителей. Но ни данный закон, ни Семейный кодекс не дают ответа, как поступать, если позиции родителей по вопросу вовлечения ребенка в религию противоположны, а их права в отношении ребенка равны. Другими словами, если один родитель требует от ребенка соблюдения религиозных правил и ритуалов, а другой выступает резко против, то ни одна инстанция не сможет разрешить этот спор на основании закона. Конечно, до позиции самого ребенка в этом вопросе вообще никому нет дела. А представьте другую ситуацию: один родитель требует от ребенка чтения Библии и соблюдения христианских обрядов (пост, молитвы, одежда и т. д.), а другой — чтения Корана и соблюдения традиций ислама. Скажете, такая ситуация маловероятна? Не соглашусь: в России, особенно в южных регионах и Поволжье, таких семей достаточно большое количество. Остается только догадываться, какими методами решаются подобные противоречия. Прорехи в Семейном кодексе автоматически создают житейские, административные и судебные проблемы миллионам граждан России. Его доработка должна была бы стать основным направлением деятельности Государственной думы, но, по всей вероятности, принятие легковесных и экзотических постановлений, разработка неактуальных законов, обслуживающих мимолетную конъюнктуру, больше увлекают основной законодательный орган России. Возможно, Госдума в ее нынешнем составе просто не в состоянии взяться за столь серьезную, ответственную и насущную работу. Вероятно, следующий созыв будет обладать достаточной квалификацией, чтобы эту работу проделать.

Еще одним большим вопросом остается возраст достижения совершеннолетия. Во многих традиционных для России религиях он наступает раньше, чем это означено в Семейном кодексе. Все в том же законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» устанавливается, что религиозные общины в своей деятельности руководствуются внутренними установлениями. Но порой «внутренние установления» противоречат Семейному кодексу и создают прецеденты пренебрежения к правовым основам государства. К примеру, если в соответствии с религиозным допущением брак заключен между лицами, не достигшими гражданского совершеннолетия, то будет ли он действителен с правовой, гражданской точки зрения? Если ребенок вовлекается во вполне формализованные отношения с религиозной общиной и, по сути, исполняет работу (певчего, свечницы, алтарника, пономаря), то как этот момент можно примирить с законом? Нахождение детей в монастырях, где помимо трудовых, часто не соответствующих возрасту обязанностей ребенок обременяется исполнением физически тяжелых «послушаний», тоже находится в прямом противоречии с законом.

Позволю себе коснуться и очень болезненного для российского общества вопроса, касающегося воспитания детей-сирот. В России религиозные организации, взявшие на себя опеку над сиротами, не приобретают прав родителей, а следовательно, не могут до наступления совершеннолетия (по Семейному кодексу) вовлекать своих воспитанников в религиозную деятельность. Но ведь именно этим и занимается религиозная община! В этом случае ребенок лишается естественного права на выбор мировоззрения, так как оказывается целиком и полностью в обрядовой, религиозной реальности, не оставляющей ему права и возможности на получение альтернативной информации. Как же быть? Совершенно очевидно, что пробел в законодательстве противоречит благому делу и может быть использован для разжигания новых конфликтов, конечно, не на благо детей-сирот.

Сфера образования

Сфера общего образования, включая дошкольное, сегодня чаще остальных подвергается критике со стороны гражданского общества. Но помимо вопросов качества и содержания образования все чаще возникают претензии, касающиеся места и функций религии в системе обучения и воспитания. Сегодня в российском законодательстве нет понятия «религиозная школа» и «религиозный детский сад». Может быть, они и не нужны? Но такие учреждения существуют по факту и в новом законе «Об образовании в Российской Федерации», вступившем в силу с января 2013 г., спрятаны внутри понятия «частные образовательные учреждения». Такая трактовка приводит к целому ряду проблем. С одной стороны, государство финансирует данное образовательное учреждение (если оно получило государственную аккредитацию), что напрямую противоречит Конституции РФ. С другой — образовательное учреждение само выступает ущемленным в своих правах. Например, в Москве с 2013 г. закрываются кухни во всех детских садах и школах — столица переходит на систему централизованных закупок питания учащихся. В результате сотни религиозных образовательных учреждений, которых по закону как бы нет, не смогут организовать питание учеников по религиозным правилам (пост для православных, халяль для мусульман, кашрут для иудеев). Главы всех трех конфессий уже отправили мэру специальное письмо по этому поводу, но в отсутствие прописанного в законе статуса «религиозного образовательного учреждения» практически ничего нельзя сделать.

Еще одна сфера конфликтов концентрируется вокруг агрессивной миссионерской деятельности клерикальных кругов в государственных образовательных учреждениях под видом воспитания толерантности и преподавания «основ религиозной культуры», что приводит к прямому нарушению единственно возможной для нормального светского государства практики запрета доступа всех конфессий в светские школы. Отсутствие в законодательстве четких понятий о религиозных образовательных учреждениях, которые правомерно, на основании своего статуса, могли бы взять на себя не только обучение своих учеников, но и факультативы для учеников светских школ (конечно, с согласия родителей, как того требует закон «О свободе совести и о религиозных объединениях»), создает почву для новых конфликтов.

Градостроительный кодекс

В последнее время все более заметна активизация представителей основных конфессий в вопросах строительства религиозных сооружений. Но существующий федеральный Градостроительный кодекс не предполагает обязательного согласования такого строительства на общественных слушаниях с участием граждан. Стоит ли спрашивать мнение граждан по такому вопросу? За примером обратимся к ситуации в Москве, где как раз пока действует положение об обязательных общественных слушаниях по вопросам строительства религиозных сооружений. Так вот только по проекту строительства храмов РПЦ «Программа-200» из прошедших слушаний по 70 предложенным участкам для строительства церквей на 35 участках проекты были отклонены из-за возражений местных жителей. А попытка буддистов получить участок под строительство своего первого храма в Москве столкнулась в декабре 2012 г. с протестами жителей района Отрадное. Также в сентябре 2010 г. в Текстильщиках и в сентябре 2012 г. в Митине мусульмане столкнулись с массовыми протестами жителей против выделения участков под строительство мечетей.

Почему жители столицы (а я думаю, что и других городов России) выступают против инициатив возведения религиозных сооружений? Считаю, что наши граждане отлично понимают различие между религией как формой культуры и религиозным культом. В одном случае речь идет о памятниках культурно-исторического наследия нашего многоконфессионального народа, а в другом — о расширении сферы влияния того или иного религиозного культа. Культурная и историческая ценность новых религиозных сооружений сомнительна, а вот влияние на городскую среду и облик города очевидно. Сегодня надо открыто говорить о существовании в России религиозного лобби. Но гражданское (светское) общество должно иметь правовые рычаги влияния на ситуацию конфликта интересов. Усиление религиозного лобби в той же Москве уже привело к тому, что положение об обязательных общественных слушаниях может быть в скором времени отменено в соответствии с поправками, которые внес в Мосгордуму депутат-единоросс Михаил Москвин-Тарханов. Появление религиозных сооружений в жилых районах, парках и заповедниках предполагается опять отдать на откуп чиновникам, что, очевидно, приведет к еще большей напряженности в обществе.

Вопросы собственности

Много копий сломано в словесных баталиях на тему церковной собственности. В стране отсутствует не только полновесный закон о реституции, но даже единый федеральный набор нормативных актов, которые могли бы регулировать процесс передачи госсобственности религиозным организациям, — в каждом регионе он свой. А речь при этом идет об объектах общей стоимостью в десятки миллиардов рублей. Более того, сегодня по новому законодательству административные здания, служебные и технические помещения, оборонительные строения монастырей и многое другое — все, что непосредственно не связано с религиозной деятельностью — не передается церкви. Но практически в каждом случае передачи имущества это положение нарушается, потому что не существует правового механизма отделения одного имущества от другого, и имущественные комплексы передаются целиком. Это не ошибка отдельного правового акта — это отсутствие правового регулирования имущественной сферы.

С другой стороны, сама религиозная организация на практике выбирает, получить от государства имущество на праве безвозмездного пользования на весь срок своего существования или получить в полную собственность, что предполагает ответственность за сохранность. Государство из этого процесса исключено. Что особенно важно, это касается и имущества, имеющего статус объектов культурного наследия. Как обеспечить право каждого гражданина на доступ к культурному наследию, на которое претендует та или иная конфессия? Вопрос особенно актуален, когда дело касается музейных комплексов, расположенных на территориях храмов и монастырей. Если такой храм (монастырь) государство решило вернуть церкви, то музею придется искать новое помещение, хотя раньше в законе существовала норма о совместном использовании имущества, сейчас ее нет. А что если храм и музей представляют собой неделимое историко-культурное образование? Как, например, Музей хрусталя им. Мальцовых в Гусь-Хрустальном, расположенный в памятнике архитектуры и живописи конца XIX — начала XX в., в Георгиевском соборе. Сейчас там располагается известный на весь мир музей. РПЦ просит государство передать в ведение Владимирской епархии сам собор, следовательно, музей придется закрыть. И это несмотря на то, что в городе с населением в 60 000 человек уже есть три действующих храма.

Экономические взаимоотношения государства и конфессий

Существующий Бюджетный кодекс не делает различий между общественными и религиозными организациями. Это позволяет распространять на последние те же правила государственного субсидирования так называемой социально-полезной деятельности. Но проблема в том, что общественные организации имеют иную систему отношений с государством, чем религиозные. И финансирование конфессий из бюджета прямо противоречит Конституции и нескольким федеральным законам. Вот почему целых два министерства — Минфин и Минэкономразвития — в специальном совместном письме рекомендовали для организации такого финансирования создавать специальный фонд, по сути, прокладку между бюджетом и религиозной организацией. Ну и кого мы в этом случае хотим обмануть?

Далее. Любая религиозная организация ведет хозяйственную деятельность, которая регулируется в России гражданским правом. Но при этом как хозяйствующие субъекты конфессии имеют согласно Гражданскому кодексу преимущества перед другими участниками рынка. Закон не допускает распространения на религиозные учреждения норм о банкротстве и назначении арбитражного управляющего и тем самым никак не защищает права кредиторов, добросовестных покупателей, партнеров в общем бизнесе. Отталкиваясь от того, что государство не может вмешиваться во внутреннюю деятельность религиозных организаций, на религиозные учреждения не распространяются и общие требования Гражданского кодекса к юрлицам. В их числе — порядок образования и определения компетенции органов управления, понятия аффилированности и контролирующего лица, что также сокращает возможности государственного регулирования коммерческой деятельности религиозной организации.

Логичным продолжением в этой цепочке законодательных пробелов является тема налогообложения. Да и вообще вся правовая база, на которой религиозные организации строят свои товарно-денежные отношения с другими участниками рынка, весьма размыта и не учитывает актуальных изменений в этой сфере.

В этой статье я перечислил только несколько направлений, требующих однозначного законодательного регулирования «уже вчера». Я не упомянул о целом ряде других проблем в сфере гражданского права, налогового, арбитражно-процессуального, имущественного и жилищного законодательства, трудовых и торговых отношений, защиты прав потребителей, санэпидемконтроля, ЖКХ, взаимоотношений армии и конфессий — этих вопросов великое множество. И все эти вопросы мы обязательно отразим в нашей работе.

Остов религиозного кодекса (выводы и заключение)

На основе анализа действующего законодательства, проведенного партией «Гражданская платформа» совместно с независимыми экспертами, я хочу выделить основные направления работы, результаты которой будут положены в основу религиозного кодекса. Это наш план действий на ближайшую перспективу, к которому могут подключиться все желающие политики, эксперты и граждане.

Во-первых, религиозный кодекс должен обеспечить регулирование тех сфер жизни человека, в которых религиозные традиции входят в противоречие с существующей гражданской практикой. Такими приоритетными сферами сегодня являются институт брака и, как следствие, семейные отношения, воспитание и обучение ребенка в семье и религиозных учреждениях, а также сфера общего образования.

Во-вторых, религиозный кодекс должен представить четкие критерии определения культурно-исторической (просветительской) значимости того или иного религиозного объекта. В противном случае такой объект должен быть отнесен лишь к религиозному культу, а рамки его распространения в обществе должны быть четко регламентированы. В первую очередь это касается религиозных зданий и сооружений, книг, музыкальных произведений и произведений религиозного искусства, а также предметов, используемых в обрядах и религиозных практиках.

В-третьих, религиозный кодекс должен урегулировать в правовом поле вопросы околорелигиозного характера, напрямую связанные с гражданскими сферами жизни, но не регулируемые сегодня законодательством. Я имею в виду торговлю продуктами питания (соответствующими религиозным стандартам), торговлю сувенирами и элементами культа. Необходимо решить, имеет ли такая деятельность ценность с точки зрения религии или это просто бизнес.

В-четвертых, в религиозном кодексе необходимо четко прописать экономические взаимоотношения церкви (всех конфессий) и государства. Это касается вопросов налогообложения, выделения государством земли для нужд религиозных организаций, передачи государственной собственности под патронат церкви, присутствия священнослужителей в армии, полиции, школе и т. д.

В-пятых, религиозный кодекс должен дать гражданскому обществу ответ по формам и инструментам взаимодействия с религиозными институтами. Решение каких вопросов необходимо делегировать федеральной, региональной и муниципальной власти? А какие решения должны приниматься непосредственно гражданами?

Ну и, в-шестых, необходимо наконец убрать вековые предпосылки для коррупции между государственными чиновниками и религиозными иерархами. Дабы, как говорится, не вводить людей в искушение…

И в заключение обращаюсь прежде всего к служителям церкви, к представителям религий и конфессий с предложением не видеть в религиозном кодексе попытку ущемить ваши права. Ваше служение, ваша убежденность, ваша жертвенность вызывают уважение, а порой и восхищение. Мы знаем, что в основной массе приверженцы религий являются прекрасными гражданами, законопослушными и патриотичными. Наш кодекс ни в малейшей степени не направлен против религий. Напротив, основная его задача — строгое и неукоснительное соблюдение их законных интересов, предоставление всем, кто избрал ту или иную религию, возможности свободно и комфортно совершать обряды и сохранять свои внутренние традиции, пребывать в мире и согласии с самими собой и другими гражданами России.

Автор: Михаил Прохоров - предприниматель, политик, лидер партии «Гражданская платформа»