МК.RU: Секретные объекты в Москве охраняют “мертвые души”

— Я никогда не думал, что со мной может такое произойти, — разводит руками Эдуард. — И никогда не думал, что такое вообще бывает.

Полковник хоть и кажется немного растерянным, в то же время полон решимости действовать. Потому как сам понимает: молчать в его ситуации теперь уже просто опасно.

Тормашову 40 лет. Женат, имеет двоих детей. Добра за свою службу не нажил — жилье у него служебное, машина «кредитная» (уже 4 года за нее платит банку). От рядового до полковника он прошел долгий честный путь. Участвовал во всех чеченских кампаниях и самой главной своей заслугой считает то, что сам остался жив и сохранил жизнь многих солдат.

В начале 2009 года его назначили на должность командира части внутренних войск МВД, которая занимается охраной важных государственных объектов. Новую должность он воспринял как само собой разумеющееся — результат его безупречной многолетней службы. Подвоха ну никак не ожидал.

Однако странности начались сразу. Полковник почувствовал, что в части что-то не так и от него это тщательно скрывают.

— Я, как новый командир, должен был с каждым познакомиться, обойти все посты, увидеть, как организовано несение службы, — говорит Эдуард. — Сделать это было непросто. У меня полк батальонного состава (входит в него три батальона и несколько подразделений). Все они разбросаны по Москве и области. И их командиры с самого начала старались оттянуть мое знакомство с военнослужащими. В ходе приема должности одно из обязательных мероприятий — строевой смотр. Так вот все были против него. Любыми способами пытались его не допустить. Выяснилось, что до моего прихода полк вообще не строился в полном составе. Ни разу с момента своего создания — с 1995 года. Можете себе такое представить?

Полк Эдуарда укомплектован одними контрактниками (их больше 800). Но на 70% это вчерашние солдаты, которые еще даже не выслужили установленный срок по призыву (по закону уже через полгода службы человек имеет право заключить контракт). Это пока так, к сведению.

На первом построении Эдуард недосчитался около 100 человек. Командиры подразделений всячески пытались оправдаться: дескать, этого военного не успели оповестить, этот опаздывает, этот заболел, а этот по семейным обстоятельствам отсутствует. Но по многим персонам вообще не смогли ничего сказать.

— Я составил акт, который потом передал командованию, и стал проводить проверку, — говорит полковник. — В ходе назначения новых командиров подразделений стали всплывать еще фамилии. То там недосчитались несколько военных, то здесь. И я не мог их найти. Нигде. Оказалось, многих из них не видели по нескольку месяцев. Другие не ходили на службу больше трех лет. Что с этими людьми? Живы ли они вообще? Я прекрасно понимал, какого это масштаба ЧП. Что за это как минимум многим светит лишиться погон и должностей, как максимум — тюрьма.

Полковник сам обзвонил родных «пропавших», ездил по адресам их прописки. Кого-то удалось найти сразу. Кто-то, как выяснил, давно жил на другом конце страны. А кого-то пришлось объявить в федеральный розыск.

«В полку все друг друга покрывали»

Полковник выяснил, что незадолго до его прихода и во время принятия им должности были уволены множество военных. Почти никого из них в полку не видели. И даже при увольнении они не появлялись (хотя по закону служивый должен сам расписаться и получить документы лично в руки). Из этого он сделал вывод, что все они тоже были «мертвыми душами» и к его приходу списки военных старались подчистить. Чтобы не было слишком уж заметно.

— Все друг друга покрывали, — говорит полковник. — Судя по всему, это была целая система. И когда я заявил обо всем этом командованию, почему-то никто не удивился. Мой непосредственный начальник полковник Куготов, как я понял из разговора с ним, был в курсе этих проблем, так как он был категорически против того, чтобы я докладывал о них. Вернем, дескать, твоих пропавших и в строй поставим, ты только лишнего шума не поднимай.

Комментарий бывшего секретаря военного совета центрального регионального командования ВВ МВД Сергея БЕГУНИНА:

— Тормашов обратился ко мне 4 февраля 2009 года, то есть примерно через месяц после того, как он принял командование. Он рассказал, что в его части числятся «мертвые души». Так он называл тех, кто не выходит на службу месяцами и даже годами. Я доложил об этом командующему. Было принято решение проверить часть постов и караулов. Недосчитались тогда свыше 60 человек. Тормашов честный и порядочный командир. Обычно отсутствие военнослужащих скрывается всеми способами, а он не побоялся заявить об этом во всеуслышание.

Наконец эту тему подняли на военном совете.

— Я выступил там, доложил ситуацию, — вспоминает Тормашов. — С одной стороны от командующего сидел представитель военного суда, с другой — московский городской военный прокурор Иванов. И я тогда подумал: ну все — теперь у меня в полку будет прокурорский «десант», приедут, разберутся, помогут навести порядок. К моему великому удивлению, никто не приехал! Ни из следственного управления, ни из прокуратуры. Получается, они просто махнули рукой на все это. В конце концов они в часть прибыли спустя много месяцев, но, как оказалось, по мою душу...

Комментарий военного эксперта — почетного адвоката России профессора Анатолия ПЧЕЛИНЦЕВА:

— На все заявления Тормашова не прореагировали по одной простой причине: надо было начинать расследование против прежнего командира и наказывать его и всю «старую гвардию», которая допустила такой бардак. Делать этого никто не хотел. И неизвестно еще, на каком уровне и кто там был замешан. Думаю, «мертвыми душами» кормились много лет на разных уровнях.

Бардак в полку был, разумеется, не потому, что находящиеся на своих должностях коменданты (подразделения в части называются комендатурами, поскольку занимаются, повторюсь, охраной государственных объектов) управлять подчиненными не могли. Он возник из-за того, что он был выгоден. «Мертвые души», почти как у Гоголя, приносили прибыль.

— Денежное довольствие выдавалось командирам на все подразделение сразу, — говорит один из коллег Эдуарда. — То есть служивые его получали не в кассе под личную расписку. Зарплата у контрактников воинской части небольшая — в среднем тысяч 15. Но если «мертвых душ» сотня, то это выходит уже полтора миллиона рублей в месяц. А если их две-три сотни и больше, сумма вообще набегает более чем солидная. Есть чем поживиться!

Как обходились без военных в полку? Да по-разному. Закрывали посты как могли. Где-то, к примеру, вместо 10 человек выставляли пять. Где-то контрактникам делали более «жесткий» график, и им приходилось работать больше чем положено. И все это притом, что укомплектованность полка даже с «мертвыми душами» была всего 82%. И, кстати, среди «невидимых» военнослужащих были занимающие весьма серьезные должности — к примеру, бойцы штурмовой группы...

Приговор для неугодного

Военные эксперты уверяют, что это дело уникальное, поскольку никто еще никогда не заявлял о «мертвых душах» в погонах. К тому же даже разовый невыход на службу считается серьезным нарушением и приравнивается чуть ли не к дезертирству. А тут такое...

— Если это происходит в части, охраняющей ядерные объекты, то что творится в других? — говорит Пчелинцев. — Это ведь приговор всей нашей системе. Убежден, что «мертвые души» служат не только во внутренних войсках. Судя по всему, военачальники нашли один из новых способов дохода еще в 90-х,просто никто до сих пор его не обнародовал.

Тормашов сам возбудил несколько уголовных дел по факту отсутствия конкретных военнослужащих (командир воинской части является органом дознания и имеет право возбуждать дела за воинские преступления).

— В Петрозаводске я нашел прапорщика Мансимову, которая на службу не ходила больше 2,5 года, — рассказывает полковник. — Я это в уголовном деле указал. Но следователь по особо важным делам подполковник юстиции Маньшев настоял, чтобы я написал, что она не ходит на службу с того момента, как я вступил в должность. Все говорит о том, что Мансимова отлично знала, что числится в части, но это ее сильно не беспокоило.

Прапорщика в итоге осудили — дали ей 1 год условно. Такой же срок получили еще несколько военнослужащих. Одного даже отправили в колонию-поселение. В рамках тех уголовных дел было доказано, что конкретные военные получали деньги за других, не выходящих на службу. А среди «прогуливающих» годами были такие, которые даже не догадывались, что они служат в полку. Некоторых перед приходом Тормашова увольняли без их ведома, так же как без их ведома же и зачисляли.

Зам. начальника штаба по строевой части (отвечает за учет личного состава) Юрий ОСИПОВ:

— Я начал служить в полку задолго до того, как командиром там стал Тормашов. Я знал о фактах невыхода на службу контрактников. Не обо всех, конечно, потому что командиры подразделений их укрывали. Думаю, дело обстояло так: человек не хотел больше служить, подавал рапорт, а непосредственный начальник его удерживал, просил документы не забирать. Наверное, его зарплату распределяли — но я утверждать не могу, сами понимаете. Перед приходом нового командира массово увольнять стали, я так думаю, именно таких, которые числятся, но на службу не ходят долгое время. Были случаи, когда военнослужащего даже переводили из одной воинской части в другую «заочно». Один раз, к примеру, я сам зачислил в списки на основании предписания командира (того, что был до Тормашова). У меня информация была, что этого военнослужащего нет. Но командир сказал: надо зачислить.

Показания свидетеля бывшего начальника группы кадров полка майора Максима ПРАСКИНА:

— Я пришел на службу в полк за месяц до Тормашева из Минобороны. Честно говоря, был в шоке. Такого ужаса я не ожидал увидеть. У нас ведь как в армии было: пропадет солдат, так уже через полчаса вся округа на уши поставлена. Перехватываем электрички, перекрываем автодороги и т.д. День и ночь ищем. А тут целая толпа военных исчезла — и никому дела нет! Помню, я сам отправился искать одного служивого в Саратов (там его родители жили). С милицией пришел в дом, а отец его мне говорит: он же у вас служит, вы за него отвечаете, сами ищите. Я так и не нашел... До сих пор даже не знаю, как его судьба сложилась. В Москве многих находил. Через их друзей, знакомых, родственников. Времени на это уходило уйма. И каждый раз найденные оправдывались одинаково: мол, не хотят служить. Они договаривались с сослуживцами, те их прикрывали, а зарплату делили.

— Мне заявили, что я пришелся не ко двору со своей правдой-маткой, — говорит Тормашов. — И что тем, кто был в полку до меня, все простили. А мне прощать не будут. Но я ничего не совершал. Что мне прощать?!

Но у нас, как говорится, был бы человек, а статья найдется. Вскоре против Тормашова возбудили несколько уголовных дел. Поводы были настолько надуманны и мелки, что большинство дел развалилось. Но следствие по некоторым до сих пор идет. Будем смеяться, но Тормашова даже обвинили в... сокрытии фактов невыхода на службу подчиненных. То есть в том, о чем он сам трубил еще три года назад. Еще Тормашову вменили вымогательство — якобы он требовал у военнослужащих деньги на ремонт общежития.

— У нас ведь все иногородние служат (москвичи на такую низкую зарплату не идут), а казармы контрактникам не положены, — рассказывает Тормашов. — Той компенсации, которую государство выплачивает за поднаем жилья в Москве, недостаточно. По моему ходатайству командующий приказал казармы одного сокращенного полка переоборудовать под общежитие для моих военнослужащих. Денег на все не хватило, и я сказал контрактникам: кто хочет жить, сделайте у себя в комнате косметический ремонт сами, на свое усмотрение. Это не был приказ. Но действительно подразумевалось, кто сделает, тот первым и заселится. И что тут странного? Когда я в военной академии учился, в общежитии делал два раза ремонт комнаты, в которой жил. А тут мне вменили превышение должностных полномочий, состряпали из этого состав преступления.

А еще комендант Сергей Коваленко признался, что отбирал деньги у военнослужащего, который систематически не выходил на службу. Но часть суммы передавал якобы Тормашову. И Коваленко, который вину свою признал, и «прогульщик» проходят по этому делу свидетелями, а не обвиняемыми. В отличие от Тормашова. Немаловажный факт: перед тем, как комендант дал показания на полковника, была проверка в его комендатуре — и проверяющие нашли массу недостатков (в том числе хранение на компьютере секретной документации), за которые обычно следует увольнение. Но Коваленко простили все, как только он «вспомнил» о случае с Тормашовым. Случайность? Я в такие совпадения не верю. Тем более что не только Коваленко, но и другие коменданты, у которых и были выявлены «мертвые души» и по которым надо было проводить проверку, в деле Тормашова выступают свидетелями.

По решению суда Тормашов временно отстранен от занимаемой должности — до вынесения вердикта по уголовному делу. Надавили на него со всех сторон. ФСБ, прокуратура, следственный комитет. Причем дело против него ведут те, кто до его прихода в воинскую часть прекрасно знал или должны были знать о ситуации там. И никаких мер не принимал. Те самые, к кому он лично обращался, когда стал командиром. А значит, именно они в конечном итоге и должны были отвечать за «мертвые души». Но нет, теперь они хотят судить Тормашова. Предварительное следствие длится уже больше года. Они не отступят. Иначе ведь придется признать свою вину.

Ева Меркачева
источник: Московский Комсомолец № 25771 от 14 октября 2011 г.