Игумен Сергий (Рыбко) прокомментировал открытое письмо Дворкина: "Может быть, они возомнили себя инквизицией?"

На просторах Интернета не стихает полемика, посвящённая «суду», устроенному Миссионерским отделом Тульской епархии, в результате которого местные сектоборцы осудили известного рок-исполнителя Бориса Гребенщикова за оккультизм. Дискуссия с демонстрацией видеоматериалов (фрагментов концертов, фильмов, интервью) на тему «Борис Гребенщиков: самый талантливый российский рок-музыкант, или самый талантливый российский экуменист?» состоялась 12 февраля в рамках киноклуба «Свет». По её итогам музыкант был признан практикующим оккультистом и неправославным человеком.

Известный православный миссионер игумен Сергий (Рыбко) горячо вступился за Бориса Гребенщикова, указав, что некоторые его произведения более православны, чем произведения русской классики, а также подчеркнув, что жестоко осуждая Бориса, его обвинители «отталкивают от православной церкви миллионы почитателей его творчества, большинство из которых являются думающими интеллигентными русскими людьми».

На этом полемика не закончилась, и на днях православный сектовед Александр Дворкин направил игумену Сергию открытое письмо, в котором выразил недоумение по поводу его высказываний. Прокомментировать текст обращения для портала «Православие и мир ^[1]» мы попросили самого отца Сергия.

^[2]

Игумен Сергий (Рыбко)

– Вообще-то, если честно, я не планировал отвечать Дворкину, потому что уже ясно всё сказал в предыдущем своём комментарии. Я тоже не одобряю некоторые взгляды Бориса, хотя очень люблю и уважаю этого человека, и желаю ему спасения. Россия до сих пор перед ним в долгу, потому что многие вещи были поняты русской молодёжью именно через него. При всём этом он, конечно, – человек, идущий к Православию, притом идущий нормальным человеческим путём. Он – талантливый, даже гениальный человек, и у таких людей путь к Богу всегда бывает трудным. Я же не сказал, что он уже православный, он идёт к этому, а вот такие судилища – я не понимаю, ради чего они ведутся?! Чтобы оттолкнуть человека от христианства? Да он сделал для нашей веры гораздо больше, чем все сектоборцы, вместе взятые! Может быть, они возомнили себя инквизицией? Но у нас в Православной Церкви никогда не было инквизиции! Вопрос о том, кто в Церкви, а кто нет, решается только Богом.

Далее, Дворкин набрасывается на его духовника, на священника, к которому Борис непосредственно ходит на исповедь. Какое право он имеет осуждать священника, который сам знает, что делает? Притом, это вполне православный священник, не экуменист и не модернист. Или он знает тех людей, которые дружат с Борисом, много лет с ним общаются, пытаются помочь воцерковиться ему и его последователям? А здесь многолетний труд этих людей просто перечёркивается этой нелепой выходкой, непонятным судилищем!

– Отец Сергий, как я поняла, в письме Дворкина акцент сделан не на духовном пути Бориса. Сектоведы обращают внимание на то, что отдельные фразы Гребенщикова, поскольку он публичный человек, могут соблазнить его последователей. Прекрасно, если Борис станет подлинно православным человеком, и я от всей души этого желаю, но вопрос в том, смогут ли отдельные его почитатели пройти за ним этот путь от начала до конца? Например, услышав от своего кумира хвалебные отзывы в адрес Шри Чинмоя, они могут отойти от самого Гребенщикова и примкнуть к секте, а дальнейшие шаги Бориса на них уже не повлияют.

– Дело в том, что фразы про Шри Чинмоя произносились пять, а то и пятнадцать лет назад. Борис о нём давно не упоминает, точно так же, как и о Саи-Бабе.

– Прекрасно! Но тогда расскажите нам о сегодняшнем мировоззрении Гребенщикова, чтобы разрешить это недоразумение.

– Сегодня Борис – уже не тот человек, над кем велось судилище. Да, он что-то когда-то говорил, но если внимательно проанализировать его последние альбомы, мы увидим абсолютно христианские тексты. Если он и упоминает в них какие-то элементы восточной философии, то это именно философия, проявление культуры, и не более того. Это не делает Гребенщикова автоматически практикующим буддистом. Увлекаться культурой – его право как художника и поэта.

– Отец Сергий, но, помимо анализа творчества, были ли у вас в последнее время личные разговоры с Борисом? Что он говорил вам о Православии, о своём мировоззрении?

– Я отслеживаю его интервью, выступления, но самый животрепещущий показатель – это его творчество. В последних его альбомах явно звучат христианские покаянные мотивы, и я уверен, что он верит в христианского, православного Бога. Восточных мотивов я там уже не замечал.

По поводу вашего вопроса о его последователях. Я знаю его фанатов, и это не мальчики 15-20 лет. Это, в основном, взрослые состоявшиеся люди, которым 30-50 лет, и они сами могут разобраться, что из творчества Бориса им близко, что стоит брать, а что отметать. Да, я допускаю, что какие-то его заблуждения на кого-то могут подействовать, но любое его исповедование Православия, любой шаг в эту сторону они тоже смогут отследить.

– Отец Сергий, как вы считаете, могут ли в таком случае друзья Бориса, те самые священники, о которых вы говорили, попросить его, чтобы он обозначил свою позицию относительно прежних заблуждений? Это помогло бы разрешить и конфликтную ситуацию с судом, и помочь его последователям разобраться с мировоззрением музыканта.

^[3]

Борис Гребенщиков

– Вы знаете, мне кажется, это будет некорректно. Он в курсе полемики, но сообщил мне, что не считает нужным что-либо говорить. И знаете, я с ним согласен. Я считаю, что люди, устроившие этот суд, не имели никакого права так делать, и оправдываться перед ними – это значит унижаться перед теми, кто и пытается его унизить.

Когда Борис будет в Москве, я хотел бы встретиться с ним и задать ему все эти вопросы, но такого прямого разговора у нас с ним не было. Я постараюсь при встрече узнать его отношение к Православию, последние изменения в его взглядах, если он, конечно, откроется. На последнем концерте, где мы с ним встречались, у нас не было возможности переговорить. Зато тогда ко мне подошёл барабанщик группы «Аквариум» и сказал, что намерен после выступления отправиться в паломническую поездку в православный монастырь, а остальные ребята подтвердили, что он часто ездит в подобные поездки.

Кстати, про Шри Чинмоя. Я расскажу вам историю, которую как раз знаю со слов духовника Бориса. Шри Чинмой, бесспорно, имел интерес к Гребенщикову, как к некой знаковой фигуре, и потому начал его буквально покупать, устроив, например, его выступление в Лондоне на престижной концертной площадке. После смерти последователи Шри Чинмоя пришли к Борису и предложили ему возглавить их секту. Тогда его музыканты сказали ему: «Борис, ты вправе возглавлять что угодно, но группа «Аквариум» не желает иметь с сектой Шри Чинмоя ничего общего». Они поставили перед ним выбор: либо секта, либо мы, потому что это православные люди.

Я считаю, что болезнь нашей Церкви – это неофитство, когда миряне и священники начинают осуждать людей, подходя с ним с жёсткими чёрно-белыми лекалами. Если человек растёт духовно, он, напротив, начинает всячески сострадать, помогать, поддерживать человека, а не навешивать на него какие-то ярлыки, и устраивать непонятные судилища с неизвестно какой целью.

P.S. От автора

Что касается моего личного отношения к развернувшейся полемике, я позволю себе не выносить суждений относительно взглядов или творчества Бориса Гребенщикова, тем более что не так хорошо в нём разбираюсь. Однако поднятая проблема, на мой взгляд, вскрывает другую более глубокую проблему, касающуюся уже не отдельных лиц, а некой тенденции в церковной журналистике. Например, многие в нашей Церкви возмущены (и, зачастую, справедливо возмущены) последними высказываниями Анастасии Волочковой. А буквально за несколько месяцев до этого мне попадалось на глаза интервью Насти в одной из православных газет того периода её жизни, когда она была ещё очень лояльна к Церкви. Так вот, из этого интервью было ясно видно, что Анастасия не до конца церковный человек. Однако журналистка, бравшая интервью, явно не обращала на это никакого внимания, всячески стараясь подчеркнуть «православность» балерины и относясь ко всем её словам так, словно Анастасия является образцом для подражания всех верующих.

Протодиакон Андрей Кураев, обличая оккультистов, ввёл термин «миссионерство среди мёртвых», осуждая привычку последователей Рериха вписывать в ряды своих последователей уже умерших людей. Но так же точно и нам не стоит стараться любой ценой вписать в ряды православных тех, кто, пускай жив, не понимает до конца суть Православия, и тем более выставлять их в качестве образца.

Мы с вами часто любим откликаться на любую, даже минимальную лояльность к Церкви со стороны известных людей. Это, конечно, хорошо, только вот откликаемся мы часто не так, как следует. Вместо того чтобы поддержать благой порыв человека, помочь ему воцерковиться, позаботиться о нём, элементарно поговорить, мы в первую очередь зачастую бросаемся заниматься, говоря по-светски, «пиаром», активно показывая, что «и этот человек теперь с нами». Показать, что известный человек принял Православие, конечно, является сильным миссионерским ходом, однако не слишком ли мы спешим, празднуя победу и забывая о самом главном – о работе с самим человеком, о его воцерковлении? И имеем ли мы после этого право возмущаться, что эти люди начинают что-то говорить против Церкви или исповедовать оккультные взгляды, если сама Церковь не дала им ничего, кроме пиара на их имени?

Я ни в коем случае не хочу сказать, что конкретно с Борисом или Анастасией никто не разговаривал о вере. Ещё раз повторю, что эта конкретная ситуация мне неизвестна, и от всего сердца надеюсь, что искренне верующие и мудрые люди есть в окружении и того, и другого. Однако проблема всё же существует, и проблема эта в соотношении внешнего и внутреннего. Внешний «пиар» должен по масштабу своему соотноситься с реальной работой с живым человеком, он должен отражать его путь, а не забегать вперёд, чтобы нам всем не пришлось затем платить за последствия такой поспешности. Открою вам секрет, что и меня саму, как только я светским человеком начала помогать епархии, сразу же уговорили дать интервью в православную газету. Я, собственно, ничегошеньки тогда не понимала, не знала, зачем нужна исповедь, что такое Причастие, и совершенно искренне публично изложила свои светские взгляды. За это интервью мне до сих пор безумно стыдно, и очень жаль, если те, кто находит его сейчас, могут им соблазниться. Беда в том, что о Православии мне тогда вообще никто ничего не рассказывал, и воцерковляться пришлось, как говорится, «самоучкой». Поэтому проблема мне известна не понаслышке.

Отца Сергия я лично уже несколько лет знаю как прекрасного миссионера и искреннего, глубоко верующего во Христа человека, сумевшего привести в Православие большое количество как молодёжи, так и вполне зрелых людей. У меня нет оснований сомневаться ни в чистоте его намерений, ни в его пасторском чутье. Однако я присоединяюсь к его желанию встретиться с музыкантом и всё же прояснить без сомнения сложный и неоднозначный вопрос, касающийся современных религиозных взглядов Бориса. Надеюсь, что и сам Борис, как публичный человек, прекрасно понимает свою ответственность перед каждым человеком из сотен и тысяч своих почитателей, а потому всё же согласиться заявить о своих взглядах публично не для того, чтобы защититься от обвинителей, а ради этих простых людей, которым дорог как сам музыкант, так и его творчество.

Равно свою ответственность должны осознавать и особо ревностные миссионеры, понимая, что каждым своим поступком они формируют то или иное мнение о Церкви, а духовный путь человека, тем более колеблющегося человека – вещь чрезвычайно сложная, и тут много раз нужно подумать, как лучше исполнить золотую заповедь «не навреди».

Ксения Кириллова

Источник: "Православие и мир"