21 Января 2009
Преподаватель Московской духовной академии Юрий Максимов в интервью "Интерфакс-Религия" подробно комментирует некоторые "издержки" межрелигиозного диалога, объясняя их несовместимость с православным вероучением.
- Накануне Нового года была опубликована Ваша совместная с протоиереем Всеволодом Чаплиным и Дмитрием Сафоновым статья, посвященная православному взгляду на нехристианские религии и межрелигиозному диалогу. Какой формат межрелигиозного диалога кажется Вам наиболее уместным для современной России с учетом ее исторических традиций? Можно ли говорить о том, что каждая религия способна выдвигать собственную модель межрелигиозного диалога, что возможны, скажем, "православная", "исламская", "иудейская" модели?
- Мне кажется, не хватает тех тем и видов диалога, которые как раз бы соответствовали интересам христиан. Прежде всего, это миссионерский диалог в его прямом значении, то есть прямая проповедь христианства последователям нехристианских религий с возможностью живого и честного обсуждения тех вопросов, которые при этом у нехристиан возникают о нашем вероучении. Современная модель межрелигиозного диалога сковывает участников установками политкорректности, из-за чего разговора о вере по существу почти не происходит. Когда наложено негласное табу на прямую проповедь своей веры, а также на критику взглядов оппонента, даже самую мягкую и конструктивную, то что остается для серьезного диалога?
Во-вторых, не хватает честного обсуждения болезненных вопросов положения христиан в нехристианских странах, где они находятся в явно дискриминационном положении. В большинстве мусульманских стран Библия является запрещенной книгой, где-то de facto, а где-то и de jure. Мирная проповедь христианской веры запрещена как в подавляющем большинстве мусульманских стран, так и, например, в Израиле и в буддийском Бутане. Гонения и систематические притеснения христиан происходят во множестве нехристианских стран, включая, например, Индию. При этом мусульмане, иудеи, буддисты в христианских странах пользуются такими свободами, в том числе и проповеди, какие христианам в их странах и не снились. Вот эту проблему дискриминации христиан надо как-то решать, а она на современных межрелигиозных встречах, насколько мне известно, в большинстве случаев даже не затрагивается.
- Должен ли межрелигиозный диалог сегодня ограничиваться совместной борьбой верующих с социальными проблемами и безнравственностью в СМИ либо распространяться также и на вероучительную плоскость?
- Это сложный вопрос. Мне доводилось участвовать в ряде христианско-мусульманских встреч и конференций, которые ставили своей целью разговор по существу в вероучительной плоскости. И я должен засвидетельствовать: мусульманские участники таких встреч, к сожалению, не испытывают интереса к полноценному диалогу о вере с христианами. Эту особенность, кстати, отмечали и более опытные, чем я, участники межрелигиозного диалога. Мусульманам это просто неинтересно, и они пользуются такими встречами как площадками либо для проповеди своих религиозных взглядов с полным безразличием к взглядам собеседника, либо для того, чтобы высказаться по животрепещущим для них политическим вопросам.
Единственным исключением были два православно-мусульманских богословских диспута, состоявшихся в Москве несколько лет назад. Каждая сторона высказывала взгляды своей религии и старалась обосновать их в живом разговоре, одновременно с этим объясняя, почему не может согласиться с вероучением оппонента. Вот там разговор шел в вероучительной плоскости по существу. И там был неподдельный интерес к разговору как со стороны мусульман, так и со стороны христиан. И результаты были, я считаю, реальными: некоторые мусульманские свидетели этих диспутов позднее крестились.
- Представители Константинопольского патриархата нередко молятся с мусульманами и иудеями. В какой мере допустимо присутствие священнослужителей других религий (христианских конфессий) на православном богослужении? Могут ли муфтии и раввины заходить в алтарь православного храма, находиться там при совершении таинства евхаристии?
- Я, признаться, не настолько слежу за жизнью других поместных Церквей, чтобы знать подобные факты. Мне об этом слышать не приходилось. Но если представители Константинопольского патриархата действительно молились и молятся вместе с иноверцами, то они тем самым совершили каноническое преступление, то есть согрешили против правды Божией. В канонах святой Православной церкви недвусмысленно запрещается православным христианам, особенно лицам духовного звания, иметь совместное участие в молитвах с любыми неправославными, даже теми, кто называет себя христианами, не говоря уже о нехристианах.
И, главное, непонятно, зачем такие вещи делать. Для того, чтобы на личном уровне сохранять мирные и вежливые отношения, вовсе не обязательно молиться со всеми подряд, демонстрируя ложное единство там, где его на самом деле нет. Ибо там, где нет единства почитания, не может быть и единства поклонения.
Что же касается алтаря, то это самое священное место в храме, куда не дозволяется доступ даже многим православным, если они не принимают непосредственного участия в совершении священнодействий. Как же могут там находиться люди, отрицающие Христа как Богочеловека и истинного Спасителя всех людей? Я не могу понять таких действий. Если они действительно кем-то совершаются, это кажется каким-то глумлением над православием. Безусловно, за такие действия человек, их совершающий, будет нести ответственность перед Богом, если не покается от всего сердца. Печально, если такие действия совершают люди, облеченные духовным саном, уже тем самым призванные к тому, чтобы быть подлинными отцами для своей паствы и "правилом веры и образом кротости".
- Не так давно один архиерей, участвуя в церемонии открытия в Грозном мечети имени Ахмада Кадырова, назвал ее "домом Божиим". Такое высказывание из уст архипастыря вызвало недоумение в церковной среде, в интернет-сообществе. Допустимо ли для православного считать храмы других религий местами, где также присутствует благодать Божия?
- Если верить сообщениям СМИ, архиепископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, выступая после муфтия Чеченской республики, сказал: "Мое сердце сегодня радуется не меньше, чем ваше. Войдя в дом Божий, в эту прекрасную мечеть, каждый человек выйдет другим, преображенным". Такое высказывание действительно вызвало соблазн среди многих православных. И я сам воспринял его с большим огорчением. Владыка Феофан прекрасно показал себя во время трагических бесланских событий, а позднее прославился хорошей традицией каждый год устраивать массовое крещение по несколько сот человек в Северной Осетии. Мне довелось несколько раз лично общаться с ним, и я могу сказать, что его высказывания об исламе, которые можно было слышать в устных беседах, никак не давали повода ожидать тех слов, которые оказались произнесены на открытии мечети.
В Священном Писании словосочетанием "дом Божий" называлась скиния с ковчегом Завета, а затем Иерусалимский храм, куда ковчег был перенесен. И Сам Господь Иисус Христос именно так употребляет это выражение (см. Матф. 12:4). А святой апостол Павел засвидетельствовал, что "дом Божий.. есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины" (1Тим. 3:15).
В Православной церкви таким словосочетанием стали называть и православные храмы, которые, как известно, созданы по образу Иерусалимского храма, но в них приносятся не ветхие кровавые жертвы, а бескровная жертва, таинство Тела и Крови Господа Иисуса Христа, отдавшего Себя в жертву за наши грехи. О традиции наименования православного храма домом Божиим свидетельствуют святые отцы, например, святитель Василий Великий. Домом Божиим святые отцы называли также Пресвятую Богородицу (по понятным причинам). Но никогда они не именовали этим словосочетанием культовое сооружение нехристианской религии. И это не случайно, поскольку равное наименование и храма, и мечети "домом Божиим" подразумевает, что и там, и там равно присутствует сугубая благодать Божия, и, соответственно, и православие, и ислам равным образом приводят человека к истинному Богу. А это не что иное, как признание возможности спасения вне Христа, даже при прямом отрицании Христа как Сына Божия и всеобщего Спасителя. Что, в свою очередь, противоречит словам Самого Господа: "кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца" (Ин. 5:23).
Таким образом, мне кажется, вышеупомянутое высказывание нельзя не признать ошибочным. Собственно, и сами мусульмане не называют мечеть "домом Божим". Конечно, от ошибок никто не застрахован - ни мирянин, ни епископ. Все мы иногда ошибаемся. Важны не столько сами ошибки, сколько наше отношение к ним. Если мы просим Бога о прощении наших ошибок, то должны быть готовы и простить ошибки ближних. Об этом мы говорим в молитве Господней. Но простить - не значит согласиться.
Я искренне надеюсь, что и владыка Феофан сможет найти время, чтобы дать православным христианам разъяснения о своих словах, произнесенных на открытии мечети, и тем самым устранить возникшие недоумения. Лично я не могу поверить, что он действительно считает ислам и православие равноспасительными религиями или не видит разницы между мечетью и церковью. Думаю, что здесь имела место просто досадная оговорка. Может быть, все недоумения оказались сняты, если кто-нибудь из православных СМИ взял бы у владыки Феофана интервью на этот счёт.
Как бы то ни было, я считаю, что в отношениях между православными христианами очень важно сохранять любовь. Наши архипастыри для нас как отцы, а мы для них - как чада. Если вдруг наш родной отец совершит ошибку, то это причинит нам боль. Мы, конечно, не станем соглашаться с нею, возможно, будем объяснять, почему это является ошибкой. Но мы ведь, если у нас есть хотя бы капля любви, не станем использовать эту ошибку как повод, чтобы осудить своего отца, поглумиться над ним и так далее.
Поэтому, не соглашаясь по существу со словами, произнесенными при открытии грозненской мечети, я уверен, что негоже использовать их как предлог для осуждения личности епископа Феофана. Суд над епископом принадлежит лишь собору епископов, а не интернет-сообществу.
Источник: "Интерфакс-Религия"
