Анатолий Пчелинцев. Десять лет на страже светскости. Главное – не навредить хрупкому межконфессиональному миру

Через неделю, 26 сентября, будет ровно 10 лет, как в России действует Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». Сегодня многие задаются вопросом, насколько велик разрыв между нормами закона и реальным положением дел в этой сфере. Конечно, любой закон является компромиссом, некой золотой серединой между крайними точками зрения на социальную проблему. Этот компромисс в вышеупомянутом законе был достигнут в условиях невероятной по накалу борьбы, столкновений порой диаметрально противоположных позиций, ультраконсервативных и либеральных идей.

Мы помним, какое неоднозначное отношение к закону было со стороны различных российских и международных организаций. В юридическом заключении на данный закон нами было выявлено более 10 противоречий Конституции России. Однако со временем страсти вокруг закона поутихли, практика его реализации стабилизировалась. Конституционный суд четырежды обращался к рассмотрению закона и дал правовое толкование наиболее спорным его положениям. Кроме того, современный уровень правовой информированности религиозных объединений позволяет эффективно использовать наиболее прогрессивные нормы данного закона для реализации религиозных прав, избегая конфликтных ситуаций.

Можно сказать, что в целом закон, несмотря на его отдельные недостатки, отвечает современным потребностям религиозной жизни российского общества и гарантирует религиозную свободу. Однако даже самый совершенный закон в условиях российской действительности, традиционно отличающейся правовым нигилизмом и неуважением к праву, не в состоянии полностью решить стоящие перед ним задачи. Сегодня мы явственно наблюдаем опасные тенденции клерикализации институтов государственной власти, отступление от принципов светского государства и государственной системы образования, равной гарантированности свободы совести для всех.

Я абсолютно убежден, что законодательство о свободе совести, которое затрагивает самые интимные стороны человеческого бытия и миропонимания, необходимо менять крайне осторожно. Здесь требуется особая государственная мудрость и дальновидность, чтобы предвидеть все последствия вносимых изменений и не навредить правам верующих и хрупкому межконфессиональному миру и согласию. Если перефразировать известную пословицу, здесь нужно не семь, а семьдесят семь раз отмерить, прежде чем отрезать.

Практика показывает, что большинство поправок в законодательство о свободе совести носит хаотичный и казуистический характер, и они, как правило, не согласуются с Конституцией. Инициаторами таких законодательных инициатив чаще всего выступают отдельные депутаты Государственной Думы. Особенно активно поправки вносятся накануне очередных выборов в Госдуму и законодательные собрания субъектов федерации. Реальные последствия таких инициатив мало интересуют политиков.

Последняя крайне неудачная попытка внести поправки в закон связана с попыткой ограничения миссионерской деятельности. Однако объективных и правовых предпосылок к этому не было. Во-первых, миссионерский бум, столь характерный для начала 1990-х годов, давно сошел на нет. Сегодня количество работающих в России иностранных миссионеров уменьшилось в десятки раз. Во-вторых, в последние годы миссионерскую деятельность все более активно осуществляют именно российские организации, в частности РПЦ, и подобные ограничения коснутся именно их. В-третьих, нормы международного права и статьи 28 Конституции России гарантируют распространение религиозных взглядов, то есть миссионерство. Именно поэтому активными противниками подобных ограничительных мер выступили все крупнейшие российские конфессии.

Что реально нуждается в совершенствовании, так это правовые основы реализации свободы совести в Вооруженных силах, повышение уровня государственной религиоведческой экспертизы и осуществление ее не только на стадии государственной регистрации религиозной организации, но и в последующем. Последнее чрезвычайно актуально в условиях, когда формируется федеральный реестр экстремистских организаций и экстремистской литературы.

В экспертных кругах часто спорят, обладает ли преамбула закона юридической силой. Преамбула любого закона, как известно, не является регулирующей нормой, однако она определяет его дух и букву. Поэтому установленное в преамбуле Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» неравенство религиозных организаций и деление их на «уважаемые» и иные, нашло свое развитие в последующих статьях закона. Например, положение закона о 15-летнем «испытательном» сроке деятельности религиозных организаций для получения полного объема прав, а также запрет на отдельные виды религиозной деятельности для организаций, не имеющих этого срока.

Поскольку большинство религиозных организаций без особого труда преодолевают эти дискриминационные положения, то закон в этой части практически не действует. Кстати, в преамбуле закона нет такого понятия, как «традиционная религия», однако в сознании большинства граждан утвердилась именно такая формула. Я всегда отстаивал и буду отстаивать в своей юридической практике конституционный принцип правового равенства религиозных объединений как важнейшую гарантию свободы совести в России, основу межконфессионального и межрелигиозного мира и диалога. Попытки изменить этот конституционный правовой принцип ни к чему хорошему не приведут. Другое дело, что фактические и стартовые возможности у различных религиозных организаций неодинаковые, что вполне нормально.

Часто можно слышать, что российское законодательство ориентировано на западные стандарты. Но ведь даже в пределах одной Европы нельзя найти одной-единственной унифицированной модели выстраивания взаимоотношений между государством и религиозными объединениями. Возьмем, к примеру, Францию и Грецию: обе страны – члены Евросоюза. На мой взгляд, лозунги французской революции и современная французская модель государственно-конфессиональных отношений очень близки России. Пожалуй, ближе и понятнее, чем отношения Церкви и государства в какой-либо иной стране Европы. Принципы светского государства, отделения религиозных объединений от государства, правового равенства декларируются и в нашей Конституции. Что касается Греции, то это страна с ярко выраженным преимуществом одной конфессии – Православной Церкви. И здесь уже выстраивается иная модель государственно-конфессиональных отношений. Однако, несмотря на присутствие православного большинства и в России, и в Греции, греческая модель не может быть принята в нашей стране. Основная причина заключается в национальном и религиозном многообразии России, в исторически сложившихся условиях сосуществования разных народов, культур и религий, в том числе представителей западных христианских конфессий – католицизма и протестантизма. Поэтому в России модель государственно-конфессиональных отношений имеет свои специфические особенности. У России самобытный путь и своя модель выстраивания отношений государства с религиозными объединениями. Главное в этих отношениях – сохранение межконфессиональной стабильности, социальное партнерство государства и религиозных объединений, гарантированность религиозных прав и свобод личности.

Источник: "НГ-Религии"