23 февраля 1922 года Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) принял решение об изъятии церковных ценностей. Формально — для помощи голодающим Поволжья. На деле — для пополнения золотого запаса советской России. Но эта акция была еще и частью секретной операции по ликвидации последней крупной оппозиционной силы — религиозных организаций. Задуманной Лениным и Троцким и, как свидетельствуют найденные нами в архивах документы, мастерски организованной большевистскими управленцами-практиками.
"Творятся кошмары"
В послереволюционную эпоху был очень популярен анекдот о знаменитом русском физиологе И. П. Павлове. Академик, до революции не отличавшийся религиозностью, вдруг начал посещать церковные службы и креститься, проходя мимо храмов. Байка гласила, что один пролетарий, увидев это, спросил другого, что, мол, старик чудит? "Нет,— отвечал другой.— Это условный рефлекс!"
Такой же условный рефлекс появился и у огромного количества других жителей советской России, уставших от потрясений революций и войн. Храмы оказались для них едва ли не единственным сохранившимся островком прежней благополучной жизни. А христианские добродетели, к которым совсем недавно относились не без иронии, на фоне разгула революционного правосознания и попрания любых моральных устоев стали ценить даже люди, прежде отошедшие от церкви.
Руководство страны не могло не беспокоить и то, что кроме интеллигентов, представителей свергнутых классов и членов запрещенных оппозиционных партий и групп среди возвратившихся в лоно церкви было значительное количество рабочих. И еще больше крайне нестабильных в своем отношении к новой власти крестьян. В Кремле прекрасно понимали, что ужесточение экономических проблем может сделать этих трудящихся куда более восприимчивыми к антисоветской агитации, к каковой можно было отнести практически любую проповедь.
Опасность была настолько зрима и велика, что большевистские руководители при рассмотрении церковного вопроса прекратили личные распри и объединились для достижения цели — уничтожения последнего оплота оппозиции. Прежде всего противника следовало лишить материальной базы. Первым шагом на этом пути стал декрет ВЦИКа от 27 декабря 1927 года "О ценностях, находящихся в церквах и монастырях", гласивший:
"Ввиду наличия колоссальных ценностей, находящихся в церквах и монастырях, как историко-художественного, так и чисто материального значения, все указанное имущество должно быть распределено на три части:
1. Имущество, имеющее историко-художественное значение, подлежит к исключительному ведению Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины, Народного Комиссариата Просвещения, согласно инструкции к декрету отделения церкви от государства (утварь, старинная мебель, картины и т. п.).
2. Имущество материальной ценности, подлежащее выделению в Государственное Хранилище Ценностей РСФСР.
3. Имущество обиходного характера, где оно еще сохранилось.
Вследствие наблюдающихся за последнее время ликвидаций церковного имущества органами местной власти путем неорганизованной продажи или передачи группам верующих, никакие изъятия и использования не могут быть производимы без разрешения на то Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины или его органов на местах".
Но опись церковного имущества вызвала резкое недовольство верующих. Так что не оставалось сомнений в том, что для изъятия церковных ценностей требуется очень веская причина, лишающая верующих и священнослужителей морального права на сопротивление конфискациям. Искать ее долго не пришлось. Начавшийся летом 1921 года голод в Поволжье к зиме привел к катастрофическим последствиям. И большевистская печать, включая главную газету страны — "Правду", в январе 1922 года начала чуть ли не в каждом номере описывать ужасы, происходящие в голодных губерниях.
"В богатых степных уездах Самарской губернии,— писала "Правда" 27 января 1922 года,— изобиловавших хлебом и мясом, творятся кошмары, наблюдается небывалое явление повального людоедства. Доведенные голодом до отчаяния и безумства, съевши все, что доступно глазу и зубу, люди решаются есть человеческий труп и тайком пожирают собственных умерших детей. Из с. Андреевки Бузулукского уезда сообщают, что "Наталья Семыкина ест мясо умершего человека — Лукерьи Логиной". Начальник милиции 4-го района Бузулукского уезда пишет, что по пути его следования в трех волостях он "встретил бывалые древние случаи людоедства древних индусов, индейцев и дикарей северного края"".
"С самой бешеной и беспощадной энергией"
«Чтобы процесс был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев» (на фото — суд над священниками, сопротивлявшимися изъятию церковных ценностей. Петроград, 1922 год)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Эти статьи, однако, в немалой степени дискредитировали и саму советскую власть. И прекращения их публикации требовал нарком здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко. И 30 января 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение:
"1. Строже относиться к печатанию сенсационных сообщений из голодных мест;
2. Прекратить печатание рассказов о всяком "людоедстве"".
Но короткая пропагандистская кампания достигла своей цели — трудящиеся начали просить правительство изъять и продать церковные ценности, чтобы накормить голодающих.
Следующий шаг был сделан 23 февраля 1922 года, когда председатель ВЦИКа М. И. Калинин и секретарь ВЦИКа А. С. Енукидзе подписали постановление "О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих":
"Ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье и для обсеменения его полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества, постановил:
1. Предложить местным Советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного Комиссариата Финансов со специальным назначением в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим.
2. В целях планомерного проведения этого мероприятия, организации точного учета и передачи органам Народного Комиссариата Финансов по особому счету для Центральной Комиссии помощи голодающим вышеуказанных ценностей, образовать в каждой губернии Комиссию в составе ответственных представителей Губернского Исполнительного Комитета, Губернской Комиссии помощи голодающим и Губернского Финансового Отдела под председательством одного из членов Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.
3. Пересмотр договоров и фактическое изъятие по описям драгоценных вещей производить с обязательным привлечением представителей групп верующих, в пользование коих вышеуказанное имущество было передано.
4. Изъятые имущества поступают в особый фонд и на особый учет и обращаются исключительно на нужды помощи голодающим в порядке, указанном особой инструкцией, выработанной Центральной Комиссией помощи голодающим по соглашению с Народным Комиссариатом Финансов и Комиссией по учету, изъятию и сосредоточению ценностей.
5. О всех ценностях, поступивших из церковных имуществ, и их расходовании Центральная Комиссия помощи голодающим публикует периодически в печати, причем в местной печати публикация должна содержать подробный перечень ценностей, изъятых от местных храмов, молелен, синагог и т. д. с указанием названий этих храмов".
Верующие, правда, оказывали сопротивление изъятию. Причем временами настолько упорное, что его приходилось подавлять с привлечением войск. А аресты недовольных конфискациями священников и поддерживающей их паствы стали обыденным делом. Среди партийного руководства появились сомневающиеся в необходимости столь жестких мер, и изъятие церковных ценностей даже временно приостановили. Но глава советского правительства В. И. Ленин 19 марта 1922 года в строго секретном письме членам Политбюро потребовал продолжать проведение антицерковной линии:
"Для нас именно в данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля на голову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету. Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности... совершенно немыслимы".
Ленин призывал соратников не останавливаться:
"Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий".
"Расшифровать лично"
Идеологом новой стадии борьбы с церковью выступил член Политбюро и председатель Реввоенсовета республики Л. Д. Троцкий, предложивший использовать против священноначалия оппозиционных "сменовеховских" священников.
Нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп
"Надо повалить,— писал он 30 марта 1922 года в записке Политбюро с грифом "совершенно секретно",— контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально... Во время этой кампании мы должны сменовеховским попам дать возможность открыто высказываться в определенном духе. Нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп. Уже сейчас некоторые из них в наших газетах обличают епископов поименно в содомских грехах и пр.".
Советская власть не позволит контрреволюционным иерархам расправляться над демократическими элементами духовенства
Но организацией конкретной работы по разложению церкви, как свидетельствуют найденные нами архивные документы, занимался не теоретик и трибун Троцкий, а специалисты-практики — секретари ЦК РКП(б). 14 апреля 1922 года всем секретарям губернских комитетов партии была отправлена подписанная Сталиным шифровка с нечасто встречающимися даже в совершенно секретных документах примечаниями: "Хранить конспиративно. Расшифровать лично секретарю губкома":
"1. Выделен ли вами ответственный работник по руководству работы (так в тексте.— "История"), связанной с вопросами церкви и расколом внутри духовенства? Кто именно? Необходимо в согласии с решениями совещания секретарей губкомов и предгубисполкомов принять меры к тому, чтобы взять на учет лояльные элементы духовенства и побудить их выступить против нынешней церковной иерархии, которая выступила контрреволюционно против советской власти, обнаружила свою злую волю и бессилие и тем скомпрометировала себя в конец. Лояльные элементы духовенства должны получить уверенность, что советская власть, не вмешиваясь во внутренние дела церкви, не позволит контрреволюционным иерархам расправляться над демократическими элементами духовенства.
2. Надо всемерно подталкивать лояльных попов на лозунг нового поместного собора для смещения контрреволюционного патриарха и его клики. Ни губкомам, ни исполкомам ни в каком случае не участвовать в этой работе официально или открыто. Инициатива должна исходить от демократических попов и верующих мирян.
3. Работу в указанном смысле надлежит вести энергично, дабы довести до конца то движение, которое возникло в недрах церкви на почве изъятия ценностей".
«Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер,— писал Ленин,— назначить тут же на Съезде, т. е. на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина» (на фото — Троцкий, Ленин и Каменев на Красной площади, 1920 год)
Фото: Фотоархив журнала «Огонек»
Инструкцию для продолжения антицерковной работы 17 мая 1922 года отправил губкомам и обкомам секретарь ЦК В. В. Куйбышев:
"В развитие директивы от 14 апреля сообщается Вам, что внутри церковной организации начинается широкое обновленческое движение. Партийные организации должны самым внимательным образом следить за ним. Партия твердо стоит на своей принципиальной позиции, враждебной всякой религии. Советская власть, проведшая отделение церкви от государства, продолжает политику официального невмешательства в церковные и религиозные дела. Но для партии далеко не безразлично, стоят ли во главе церковной организации, охватывающей десятки миллионов верующих, контрреволюционные заговорщики или элементы лояльно настроенные к советской власти. Рекомендуется оказать всякую возможную, но неофициальную поддержку обновленческому движению, платформа которого напечатана в московских газетах от 15-го мая. Необходимо содействовать тому, чтобы на предстоящем церковном поместном соборе большинство оказалось за лояльными к советской власти элементами. Во внутренние разногласия среди обновленческой части духовенства по вопросу о нужности или ненужности патриарха, степени и характере самоуправления приходов, а также в национальные трения рекомендуется не вмешиваться, помня, однако, что обострение борьбы по всем этим вопросам для нас желательно. Работа должна происходить с максимальной осторожностью и тактичностью через вашего неофициального уполномоченного по церковным делам. Официально на страницах печати выступления обновленцев против церковного феодализма критиковать с точки зрения их непоследовательности и половинчатости, не стараясь в этой критике заострять вопрос на борьбе с религией вообще, дабы не затруднять раскол внутри церкви".
А Троцкий неделю спустя поддержал эту линию:
"Централизованная церковь при лояльном и фактически бессильном патриархе имеет известные преимущества. Полная децентрализация может сопровождаться более глубоким внедрением церкви в массы путем приспособления к местным условиям. Возможна, наконец, и даже вполне вероятна такая комбинация, когда часть церкви сохраняет лояльного патриарха, которого не признает другая часть церкви, организующаяся под знаменем синода или полной автономии общин. В конце концов, такая комбинация была бы, пожалуй, самой выгодной".
Не торопиться, затянуть процесс раскола церкви
26 мая 1922 года Политбюро поддержало предложение Троцкого отложить созыв Поместного собора на два-три месяца. А Сталин, 29 мая 1922 года оповещая секретарей губкомов и обкомов о принятом решении шифровкой, разъяснял:
"Не торопиться, затянуть процесс раскола церкви, дать основательно разодраться отцам церкви и тем окончательно дискредитировать себя в глазах населения".
Добиться поставленной цели удалось не так быстро, как хотелось партийным и советским руководителям. Но сочетание всех мер воздействия, включая репрессии, сделало церковь, отделенную от государства, полностью подчиненной его руководителям.
