Украинская Церковь в Крыму. Киевский патриархат как приговор. Интервью с Крымским епископом УПЦ КП Климентом

Епископ Симферопольский и Крымский Климент УПЦ Киевского патриархата (КП), в миру – Павел Кущ, родился 9 апреля 1969 года в Симферополе. Называет себя крымчанином в шестом поколении. Учился в Харьковском институте искусств и Киевской духовной семинарии, после которой и принял монашеский постриг с именем Климент. В июле 2000 года назначен епископом Симферопольским и Крымским, управляющим Крымской епархией. Удостоен высшей церковной награды – Орденом Святого Равноапостольного князя Владимира Великого третьей степени. После смены власти на полуострове живет фактически на два города – Симферополь и Киев.

О том, как в Крыму выживает Украинская православная церковь Киевского патриархата, прекратились ли преследования со стороны крымских властей, какую роль в судьбе УПЦ КП на полуострове сыграл Игорь Стрелков, и как священники ездят на службы вахтовым методом – об этом эфире Радио Крым.Реалии говорили с епископом Симферопольским и Крымским УПЦ КП Климентом.

– В крымских медиа об Украинской православной церкви Киевского патриархата не говорят вообще – то есть даже меньше, чем о покойнике. Каково сейчас положение дел в Крымской епархии? Через что вам пришлось пройти за последние два года?

– То, что сейчас проходят богослужения в храмах Украинской православной церкви Киевского патриархата на территории Крыма, – на это святая воля Божья и его промысел. В 2016 году Крымская епархия будет отмечать 20-летие. Когда в 1996 году ее создавали, был всего один приход в Симферополе, в храме Cвятых Владимира и Ольги. К 2014 году в Крымской епархии было 50 приходов, из них 18 – действующих, служили 17 священников. Первые дни после начала февральских событий были очень напряженными. Я помню, что сидел в Управлении епархии и ждал ареста. Я должен был стать следующим после похищенных активистов Евромайдана Андрея Щекуна и Анатолия Ковальского. Тут я, конечно, хочу поблагодарить журналистов радио «Эхо Москвы», потому что они попросили у меня комментарий в прямом эфире. На следующий же день мне позвонил Игорь Стрелков, который представился советником российского главы Крыма Сергея Аксеновапо безопасности и обороне. Меня пригласили в Совет министров и попросили больше не делать громких заявлений. Взамен мне выдали бумагу, которая гарантировала неприкосновенность на территории Крыма. При этом, по моей информации, Игорь Стрелков действовал с благословения Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, так как та бумага была согласована с ним. Я не берусь утверждать, что это чистая правда, но вскоре они решили освободить Андрея Щекуна и Анатолия Ковальского, потому что на встрече я поставил вопрос об их судьбе. После этого настало относительное спокойствие. Приходы тогда все равно закрылись и в Саках, и в Красноперекопском районе, и в Керчи, и в Севастополе, и в Перевальном. У меня там дом сожгли. Священники в страхе выезжали из Крыма, бросали имущество, вывозили семьи.

– Приходы закрывались – или же их закрывали?

– Часть приходов у нас забрали, часть приходов мы закрывали сами, потому что часть имущества в них принадлежала украинским бизнесменам, а мы не хотели их подставлять. Потом возле кафедрального собора было выступление неизвестных людей в камуфляже… Все это длилось до сентября 2014 года, потом стало спокойнее. Много проблем нам создало так называемое Министерство имущественных и земельных отношений. Оно решило отобрать у нас Управление епархии, которое находится в одном здании с Фондом имущества. Выселить нас пытались на протяжении 21 года. Я сделал резкое заявление и на нескольких языках обратился к президентам России, Украины, к ООН. В начале 2015 года я встретился с Сергеем Аксеновым. Он заверил меня, что вопрос решится и здание нам оставят до 2050 года на тех же льготных условиях. К сожалению, свое обещание он так и не выполнил. На сегодня нас так и не перерегистрировали, нет договоров ни на свет, ни на воду.

– В июле 2014 года вы заявляли, что против УПЦ КП ведется целая информационная кампания.

Епископ Симферопольский и Крымский Климент: «Сейчас в Крыму распускаются слухи, будто мы являемся фашистской церковью, которая благословляет убийства людей и выступает против русских, в частности поддерживает убийства граждан в так называемых ДНР и ЛНР. Такая сейчас идет информационная война».

– Насколько густой была эта атмосфера ненависти? Вас притесняли по всем фронтам?

– Крым привык жить по своим законам, он никогда не считался с мнением центра. Но после российской аннексии жить так стало невозможно. Из того, что я лично слышал, я сделал вывод: Москва поставила задачу установить в Крыму мир и спокойствие, а также поддерживать религиозные и национальные организации, рискнувшие остаться. Перед приездом в Крым президента Владимира Путина летом 2015 года за несколько дней создали организацию украинцев Крыма, которая теперь может получать дотации из российского бюджета на различные культурные и образовательные проекты. Внешне, для картинки они пытаются доказать, что всем народам и конфессиям есть место в Крыму.

– Есть такое мнение, что если бы внутреннюю политику в аннексированном Крыма полностью отдали на откуп так называемым революционерам, то давление на организации вроде вашей было бы на порядок сильнее.

– Полностью согласен. Крымские власти давили на нас и при Украине, они делали все, чтобы Киевского патриархата не было. Землю мы получить не могли, открыть храм не могли, не говоря уже об украинском классе или школе.

– Значит ли это, что сейчас вам позволяют спокойно служить?

– У меня 9 священников, из которых четверо живут на материковой Украине. По большим православным праздникам они приезжают в Крым на 10 дней и опекаются закрепленными за ними приходами. Богослужения идут, люди могут исповедаться и причаститься. Я коренной крымчанин, покидать полуостров не намерен. Моих прадеда и прабабку раскулачивали и выселяли из Крыма в 1932 году, а потом еще и в 1944 году. Я решил, что третьей депортации не будет.

– Помимо вас, есть, например, севастопольские католики, которым не возвращают перестроенный еще в советское время храм – ныне кинотеатр «Дружба». Они могут просить о заступничестве Папу Римского, а к кому может обращаться за помощью ваша епархия?

– Я не думаю, что севастопольские католики могут напрямую обращаться к Папе, потому что там они зарегистрированы как независимый приход с духовным окормлением Ватикана. Религиозные центры за пределами Крыма сейчас вообще не могут зарегистрировать там свои организации, потому что сами попадут под санкции. Мы можем обращаться только в СМИ и к международному сообществу в целом. Я выступал на парламентских слушаниях в Киеве и Брюсселе по проблемам Крыма. Возможно, именно эта публичность и дает нам возможность оставаться в Крыму и служить людям.

– Кто ваши прихожане?

– Наша паства состоит из украинцев, русских и других православных христиан вне зависимости от национальности. Мы не ассоциируем себя только лишь с украинцами. Это культурный и духовный центр для людей, которым не безразлична Украина, которые живут мыслями о ней.

– Можно ли сказать, что настроения крымчан в целом изменились?

– Вы знаете, меня всегда удивляло, что те же военнопленные во время Второй мировой войны не могли сопротивляться своим охранникам, хотя их, пленных, было в десятки, сотни раз больше. Когда в Крыму стали выключать свет, я почувствовал, что в людях начал происходить надрыв, слом. Они начали воспринимать реальность такой, какая она есть. Люди понимают, что выхода нет, но изменить ничего не могут. Произошло подавление личности, подавление свободы.

Павел Казарин, "КРЫМ.РЕАЛИИ"

источник: Портал Кредо