Будущее религии и церкви в России. Интервью с адвокатом Анатолием Пчелинцевым

Анатолий Пчелинцев рассказал о будущем религии и церкви в России, священниках-геях и силе ислама.

В последнее время новостная лента пестрит скандалами со священниками. У митрополита Ярославского украли 11 миллионов рублей и 30 тысяч долларов, настоятеля Свято-Троицкой обители Николая Стремского обвинили в пьяной езде и сопротивлению полиции, а самарский священник Артем Вечелковский признался в своей нетрадиционной ориентации. Тем временем в обществе, с одной стороны, набирает большую популярность ислам, а с другой — растёт опасение в отношении этой религии в связи с конфликтом в Сирии и угрозой «Исламского государства» [террористическая организация, деятельность которой запрещена в РФ].

Sobesednik.ru поговорил с Анатолием Пчелинцевым, главным редактором журнала «Религия и право», доктором юридических наук и членом экспертного совета комитета Государственной Думы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций, о том, что ждет христианскую религию и церковь в России в будущем, какими темпами развивается ислам и смогут ли священнослужители вернуть к себе доверие.

— Я думаю, что сегодня священник любой конфессии, РПЦ в том числе, – это как новый русский. Хотя этот термин сейчас уже выходит из обихода, но так можно назвать хорошо материально обеспеченных священников. Особенно городских священников, ведь в сельской местности священники, как правило, бедные. В селе они сами занимаются хозяйством, выращивают картошку, чтобы концы с концами свести. А вот в города, в так называемые хлебные, выгодные приходы епископ ставит своих людей, наиболее доверенных, ведь там доходные приходы.

Все те вещи, о которых мы слышим сейчас, происходят, во-первых, из-за отсутствия контроля со стороны государства. Церковь все-таки отделена от него, формально контроль государство осуществляет, но фактически этого контроля за финансово-хозяйственной деятельностью нет. Это ведет к злоупотреблениям своим положением со стороны священников. Вторая причина — отсутствие контроля в том числе со стороны вышестоящего священноначалия.

— Изменится ли эта тенденция в будущем?

— Священноначалие не может на это спокойно смотреть, меры дисциплинарного воздействия будут приниматься, потому что в противном случае авторитет церкви упадет. Все, что происходит сейчас, порой отторгает прихожан от церкви. Люди смотрят на то, как священники грешат, видят, что они страдают сребролюбием, и это не привлекает прихожан к церкви. Настоящий священник — это, по сути, монах, который ходит в сандалиях и в тунике, не носит золотые часы и не ездит на «Мерседесе», а передвигается пешком. Я, конечно, говорю образно, ведь минимальный достаток у священника тоже должен быть, особенно у того, у кого есть семья.

— Вы сказали о том, что церковь перестает привлекать людей. А много ли людей перешли в другую веру в последнее время? Наблюдается ли здесь какая-либо тенденция?

— Понимаете, Бог — он в душе. Для многих церковный институт стоит сам по себе, а они находятся где-то отдельно от него. Сейчас очень много появляется свободных христиан. То есть это христиане, которые считают себя православными, но при этом, формально принадлежа какому-то приходу, не связывают себя с ним. Такие люди обычно крещеные, но не воцерковленные. Они не ходят на причастия, не исповедуются, и в лучшем случае приходят в церковь два раза в год — на Пасху и на Рождество, а то и совсем не приходят. Но при этом они считают себя православными христианами. Сейчас их очень много и, по моим наблюдениям, становится все больше.

— Какова роль церкви для русского человека сейчас? Будет ли она как-то меняться? Что ждет церковь дальше?

— Я думаю, что сейчас церковь играет очень важную роль для русского человека. Как православная церковь, так и другие конфессии. Скажем, на Западе мы наблюдаем, как храмы закрываются, закрываются по-настоящему, и из них делают гостиницы и рестораны. Церковные постулаты размываются — сегодня западные церкви благословляют геев, разрешают им заключать браки. Это указывает на то, что церковные институты просто рушатся на глазах. В России этого не происходит. У нас в плане формирования нравственных ценностей церковь играет большую роль. Я хотел бы подчеркнуть, что богатые священники, о которых мы говорили ранее, — это исключения из общего правила. В целом церковь сегодня достаточно эффективно выполняет свою земную миссию. Особенно на местах, в сельских местностях, где церковь ведет очень большую подвижническую работу. Воскресные школы, центры реабилитации, духовно-назидательная работа. С этой функцией церковь справляется неплохо, и роль ее достаточно высока. — Вы упомянули геев. Недавно резонанс в обществе вызвала новость о том, что священник-гей совершил камин-аут, после чего РПЦ решила его судить. Насколько церковь вправе это делать? — Это право церкви. Но я бы его не судил, он просто честным человеком оказался, этот гей-священник. К сожалению, опять же, таких геев среди священников много. В некоторых епархиях об этом открыто говорят. Многие не идут в церковь, потому что епископ — гей. Эти факты известны, я не буду называть ни регионов, ни фамилий, но они есть. И их не трогают, потому что они молчат, а этот человек честно признался. Я думаю, что он не достоин звания высокого священника, но у меня это негодования, возмущения не вызывает. Он просто честно признался, он имел мужество сказать об этом прямо и открыто.

— Сейчас довольно широко обсуждаются вопросы ислама. Недавно заявили о строительстве новой мечети в Москве, которая сможет принять 20 тысяч верующих. С другой стороны, многие также начинают интересоваться этой религией из-за разговоров об «Исламском государстве» [террористической организации, деятельность которой запрещена на территории РФ — прим. Sobesednik.ru]. Как по-вашему, что будет с исламом в России?

— Ислам у нас очень-очень активно развивается. Это видно по росту количества верующих мусульман. Взять чисто демографические данные: как правило, исламские семьи многодетные, а от рождения детей происходит и естественный рост последователей ислама. Не за счет обращения в веру других, иноверцев, а за счет естественного прироста, это первое. А второе — какая-то часть населения, незначительная, из неверующих или христиан тоже переходит в ислам. Я бы здесь не драматизировал ситуацию — на самом деле таких людей не очень много. Просто тех, кто переходит, начинают всячески пиарить, постоянно говорить «вот, смотрите, этот человек принял ислам». Основной рост ислама в России, повторюсь, идет за счет естественного прироста. Некоторые мусульмане, кстати, переходят в христианство. Я не вижу здесь большой проблемы. Я много езжу по регионам и не сказал бы, что эта проблема остро стоит. Мусульмане сами по себе, христиане сами по себе, они соблюдают некоторую корректность и не заходят на каноническую территорию друг друга и соблюдают определенный политес.

— Глава Чечни Рамзан Кадыров, а также депутат от Чеченской республики Шамсаил Саралиев попросили Госдуму не запрещать священные книги, в связи с тем, что ранее книгу «Мольба к богу» суд на Дальнем Востоке посчитал экстремистской. Как Вы считаете, такие книги могут разрешить? Какие последствия Вы в этом видите?

— Да, на Сахалине у нас посчитали эту книгу экстремистской, и в том числе некоторые тексты священного Корана. Я считаю это недопустимым. Это надо обозначить либо в законодательстве, либо получить постановление пленума Верховного суда Российской Федерации, где необходимо четко обозначить, что религиозные тексты нельзя подвергать экспертизам на предмет их экстремизма. Нельзя эти тексты признавать экстремистскими. В противном случае мы будем вынуждены в огромном количестве запретить иудейскую литературу, христианскую литературу, особенно Ветхий Завет Библии — ведь там столько крови, столько призывов к насилию. И вместе с ними, соответственно, Коран. Надо исходить из того, в какую эпоху эти книги писались, какие исторические традиции существовали, ведь тогда они были достаточно жесткие и даже жестокие. Современный мир более гуманный, поэтому на эти священные книги надо смотреть сквозь принцип историзма. Священников разных конфессий надо готовить таким образом, чтобы они понимали, то, что там написано — это не призыв к насилию в современных условиях, это исторический атавизм, это какие-то вещи, которые надо знать и понимать, не более того. Есть Новый Завет, есть Коран, где прописано очень много высоконравственных и позитивных истин. Да, там есть вкрапления, которые по сути являются экстремистскими, если судить с точки зрения современного правопонимания. Но к этому надо относиться терпимо. Как я уже заметил, государству обязательно надо отразить это где-то в законодательстве, потому что такие споры сильно будоражат верующих людей. Рамзан Кадыров поступил правильно в том, что защитил ислам, защитил священный текст. Другое дело то, что он шайтанами судей назвал — это не совсем корректно. Судьи действуют в рамках действующего законодательства, которое в этой части несовершенно, а они слуги закона. Законодательство надо менять. Рамзан Кадыров — он герой веры в этом случае.

Карпухина Мария

По материалам Собеседник.ру