|
Отчетливо помню, как впервые увидела беспризорного ребенка. Мальчик лет десяти лежал на полу в метро. Я подошла, спросила, где его родители. Мальчик открыл глаза и послал меня на три буквы.
Я поднялась наверх, нашла милиционера и сказала про ребенка. Он послал меня туда же, куда и мальчик. Мимо шли толпы людей. Я постояла рядом и поехала по своим делам. А что я могла сделать? Так я успокаивала себя и ничего не сделала.
Но есть другие люди. Их очень мало, и многие принимают их в лучшем случае за сумасшедших, в худшем — за изобретательных мошенников. Никого не виню: поверить в существование других почти невозможно, потому что отсутствует привычная мотивация действий — делать для себя. Как сказал один замечательный доктор — это биологично: каждый инстинктивно действует в свою пользу для сохранения себя и потомства. Именно поэтому и нужно рассказать о Гореловых
Лилит и Александр Гореловы с младшими детьми Лизой и Артуром. Фото из личного архива
В этом году Департамент соцзащиты Москвы осуществил пилотный проект по имущественной поддержке приемных семей, принявших на воспитание пятерых детей старшего возраста или детей-инвалидов. Новация программы состоит в том, что ее участникам безвозмездно предоставляется жилье.
Одним из первых участников этого проекта стала семья Лилит и Александра Гореловых. Вся Москва была украшена фотографиями этой семьи, а в октябре Гореловы наконец закончили ремонт и переехали в пятикомнатную квартиру в новом доме у станции метро «Тимирязевская».
За двадцать лет Лилит стала приемной матерью для 26, а помогла 120 детям.
Родных детей у них с мужем шестеро.
А в квартиру на «Тимирязевской» въехали 17 человек, из них 7 детей были взяты под опеку в рамках проекта Департамента соцзащиты.
И с чего, как вы думаете, началась жизнь на новом месте?
С доносов.
Соседи и один из бывших опекунов детей Гореловых написали на них жалобы во все возможные инстанции. И целый месяц их проверяли комиссии: из дирекции единого заказчика (делают ремонт в выходные и вечернее время), МЧС (захламили проход и в случае пожара весь дом сгорит), из районной опеки (откуда у них столько детей? наверняка украли), из Департамента соцзащиты (небось, Гореловы — сектанты) и т.д. и т.п.
Ни одна из жалоб не подтвердилась. Но тридцать дней из жизни украдены. Во имя чего? Так общество самоутверждается на фоне этих чудаков. Почему это никому «просто так» пятикомнатную квартиру не дают, а этим дали?
* * *
Я переступаю порог и оказываюсь на острове. Посреди острова стоит огромный стол, покрытый новенькой клеенкой. За ним сидят взрослые, малыши, подростки, пахнет яблоками, сыром, супом и чистой посудой. Все оживленно разговаривают, а младенец пьет из бутылочки, не вынимая изо рта палец — у него режется зуб. Лилит объясняет: когда понадобится, стол будет в два раза больше. Я мысленно представила: человек на восемьдесят.
От стола вглубь острова уходят неширокие дорожки.
— Это комната девочек, — говорит Лилит. — А тут живут мальчишки.
Везде книги, диски, игры.
По коридору, обклеенному обоями с книжными полками, входим в комнату, где я буду разговаривать с обитателями острова. Тут живут Лиза и Артур Гореловы. Артуру девять лет, а Лизе семь, но оба учатся в третьем классе, потому что Лиза пошла в школу в пять лет — она живет в три раза быстрей, чем все вокруг.
Я обращаю внимание на то, что на новеньких обоях с книжками большая дырка.
— Это Витя порвал, — объясняет Лилит. — Ничего, заклеим.
Я потом буду долго думать про эту дырку.
Витя живет у Гореловых без малого десять лет. 15-летний подросток выглядит лет на 10, потому что у него аутизм и синдром Маугли. Когда он был маленьким, родители развелись. И мать оставила его вместе с собакой в комнате без окон. В этой комнате он прожил с полутора до шести лет — и прожил бы еще столько же, но медсестра из районной поликлиники неожиданно обратила внимание на то, что четыре года мальчика никто не видел. Пошли домой и обнаружили ребенка, который ходил на четвереньках и ел из миски.
Когда Витя оказался в семье Гореловых, он еще несколько месяцев передвигался на четвереньках. Прокуратура возбудила уголовное дело, но его почему-то прекратили. Его мать время от времени приезжает навещать Витю. Посидит, помолчит и уедет. Она считает, что ребенок жил в нормальных условиях. А что: жив, ходит на своих двоих, а то, что не совсем здоров, — так сейчас и нет здоровых детей, все чем-нибудь да болеют.
Я смотрю, как Витя пьет чай. Все проходящие мимо гладят его по голове. Тут в комнату входит Снежана, и дверь закрывается. Но мне кажется, что я продолжаю смотреть на Витю.
Снежане 15 лет и она хочет стать парикмахером, у нее уже здорово получается. Живет она здесь с братом Димой, которому 13 лет. Их родители отбывают наказание за убийство.
Мне нужно как-то объяснить ей, о чем я хочу поговорить. Но Снежана почему-то знает, какой вопрос для меня главный, и сразу начинает на него отвечать.
Когда они с братом жили в детском доме, была семья, которая брала их на выходные с первого по четвертый класс. Но этим людям брата с сестрой усыновить не дали, потому что у них была маленькая 2-комнатная квартира и двое своих детей. Снежана с Димой долго из-за этого переживали, а Дима до сих пор не понял, почему их разлучили.
У Гореловых они живут несколько месяцев.
— Здесь гораздо лучше, чем в детском доме, напишите: гораздо лучше. Я это воспринимаю как семью, в которой много детей. Размолвки с Лилит и Александром бывают, но это обычное дело, кто-то что-то не понял, и только. Это в каждой семье случается. А вот голос тут никто ни на кого не повышает, и внимательно слушают. Хочу после 9-го класса пойти учиться на парикмахера, но вообще-то я мечтаю попасть в кадетский корпус и выучиться на полицейского. Мне дисциплина не помешает, я непослушная…
Похоже на Ноев ковчег, а на самом деле это семья Гореловых на байдарке в Карелии. Фото из личного архива
* * *
Саше 16 лет. У него хорошее открытое лицо, и кажется, что все у него разложено по полочкам. Но это потому, что он часто улыбается. Только сразу видно, что улыбка защитная.
Он говорит: меня нашли на свалке. Это очень обидно. Я хотел бы знать, почему так случилось.
Я знаю, что Саша будет читать этот материал, и поэтому хочу сказать — ему, только и лично ему: мне было очень трудно слушать твой рассказ.
В 9 лет его взяла под опеку женщина. Несколько лет он прожил в семье с приемной матерью и бабушкой. В четырнадцать лет подросток сбежал.
Я спрашиваю: почему? Саша отвечает: не знаю, зачем она меня взяла. Она меня кормила, одевала, но я был ей не нужен.
Надо понимать, что ребенок, взятый из детского дома в приемную семью, спустя шесть лет вряд ли сбежит просто так, хотя бы потому, что бежать некуда, а тут все же есть хлеб и свой угол. Это значит, что равнодушие для ребенка страшней, чем голод и холод.
Несколько месяцев Саша жил на улице, потом его заметил полицейский патруль. Так он оказался в больнице, откуда его отправили в приют. А в августе прошлого года Сашу взяла под опеку семья Гореловых.
Я спрашиваю: как ты называешь Лилит и Александра?
Он отвечает: они мои родители, и не важно, как я их называю. Мы с отцом больше молчим, чем разговариваем, мы и так друг друга понимаем. До этой квартиры мы жили в Подольске, а потом, когда дали эту, родители стали часто ездить в Москву, потому что тут шел ремонт. Я без них скучал. Сейчас учусь в колледже на механика, меня хвалят, потому что я стараюсь. В прошлый день рождения мне подарили огромный зонт в виде самурайского меча, но только счастье-то не в подарках.
Говорят, что это маленький семейный детский дом, — это странные слова, потому что в детском доме никто тобой не интересуется. А здесь прямо дом с родителями. И со всеми детьми мы ладим, потому что со всеми можно найти общий язык.
Это бывшая приемная мать Саши завалила все возможные инстанции жалобами на Гореловых. Она как будто поставила целью не дать им спокойно дышать. Такое случается нередко, несостоявшиеся люди во всем обвиняют других. Изумляет другое: после Саши его бывший опекун взяла еще одного ребенка и тоже от него отказалась. Недавно хотела взять под опеку 17-летнего подростка, но суд принял решение не в ее пользу.
Конкурс в Париже: Гореловы в спектакле «Путь человека». Фото из личного архива
* * *
Жене 19 лет. Из них четыре года он прожил на улице, то есть был бомжем. Четыре года ночевал на чердаках и в подвалах. От одной этой цифры у меня внутри все начинает путаться. Известно, что родился он в Таллине, а потом его мать переехала во Владикавказ. Там она Женю бросила, и он оказался в приюте. Из этого приюта он и сбежал, а потом на электричках добрался до Москвы.
Пять лет назад его нашли Лилит и Александр, когда проводили уличный патруль в поисках беспризорных детей.
Больше года Гореловы бились за восстановление Жениных документов. Они объявляли в розыск его мать, но никто так и не откликнулся.
— Я всегда, — сказал Женя, — мечтал о своей кровати и подушке. Ради этого я готов был на все. Я так долго жил на улице, потому что всем все по хрену. Попал сюда и все думал: зачем Гореловы меня взяли? Ну зачем? Наверное, из-за денег? А потом, когда меня хотели забрать в детский дом, я увидел, как Лилит за меня билась.
За два года в вечерней школе я прошел пять классов, конечно, старался работать, был курьером. А когда получил аттестат, захотел надеть погоны, но только не полицейские. Я пошел в МЧС, как отец. Дело это хорошее и всем нужное. Сдал экзамены, учусь хорошо, будущая специальность — инженер-спасатель.
Дело в том, что отец, Александр Горелов, работает в МЧС, а в 2011 году признан лучшим пожарным России.
В прошлом году дети Лилит и Александра Гореловых ездили на детские конкурсы в Париж и в Верону. Лиза Горелова там танцевала и играла на фортепьяно, а вот Женя в итальянском спектакле исполнял две роли: алкоголика и ангела.
Но даже не четыре года на улице и конкурсы в Европе задели меня больше всего. Дело в том, что семья Гореловых ездит с концертами и подарками в детские дома и колонии. И вот однажды в Можайской колонии для несовершеннолетних Женя увидел знакомых ребят.
— Они сидят, а я к ним с подарками приезжаю. Благодарю Бога за все эти перемены.
* * *
Катя и Галя двойняшки. Но Катя говорит, что они совершенно разные, а ей, конечно, видней. 15-летние сестры живут здесь чуть меньше полугода, а раньше находились в интернате. У них есть папа, сестра, два брата, но с 8 лет, когда они оказались в интернате, их никто не навещал.
Катя сказала, что впервые Гореловы приехали к ним в интернат с концертом. Сестрам так понравилось их выступление, что Галя подарила Лилит ангела со свечой. А потом к ним в гости приехал клуб «Между нами — девочками», и его руководитель рассказала им о том, что Гореловы хотят взять на воспитание двух девочек-подростков. Их — вместе с другой Катей — пригласили в гости на выходные. А 26 мая всех троих привезли домой насовсем.
А вот что сказала вторая Катя: когда мы жили в интернате, большинство взрослых были безразличны к нам, не знаю почему.
Ну вот, в мае Гореловы привезли их домой, а первый летний месяц все провели в палаточном лагере, второй — в лагере «Ручеек», а в третий отправились в Египет. Если вы хоть раз бывали в детском доме или в приюте, то понимаете, что для таких детей поездка в Египет — это несбыточный сон. Но только не с Гореловыми. Они действуют так, как будто их везде ждут. Никто нигде не ждет, но надо сделать так, чтоб ждали.
История с Египтом заслуживает отдельного описания.
Однажды, когда Лилит отдыхала там с мужем, она предложила хозяину отеля, в котором они жили, отдать бездомным еду, которую не съели туристы. Хозяин согласился, но выяснилось, что везти ее в другой город, как сначала задумала Лилит, слишком дорого.
Этим летом, когда Гореловы привезли в Шарм-эль-Шейх семью из 25 человек, выяснилось, что кроме еды многим очень нужны лекарства. И тогда Гореловы решили организовать благотворительный концерт, а на собранные деньги купить медикаменты.
В отеле сказали, что ничего из этой затеи не выйдет. И очень ошиблись. Семейный концерт имел большой успех, собрали 250 долларов. Массажист отеля познакомил их с владельцем аптеки, который тоже пожертвовал деньги, они купили огромную коробку лекарств и отвезли их в детский дом для детей-инвалидов.
Витя. Фото из личного архива
* * *
Лилит Горелова родилась в Ереване в семье врачей. Окончила Ереванскую консерваторию по классу фортепьяно. От первого брака — трое детей. В 1994 году семья переехала в Москву, а в 1999 году распалась из-за того, что у мужа Лилит были проблемы с алкоголем.
Похоже, потребность помогать людям, попавшим в беду, родилась вместе с ней. Вообще-то это тайна, и никто не знает, откуда у нас что берется. И если все объясняется только генами, тогда должен быть ген сострадания или что-то в этом роде, надеюсь, наука разберется. А пока не разобралась, буду рассуждать на ощупь. Так вот: в 9-м классе она решила бороться за права индейцев и написала письмо президенту Рейгану. Но Америка далеко, а ей надо было действовать здесь и сейчас.
В 1994 году в Москве появилось множество беспризорных детей. В это время она начала работать в межконфессиональном лагере под Рузой. Дело в том, что Лилит верующий человек. Но ее вера не спящая — это действующий вулкан. И между словами о необходимости помогать ближним и действиями для нее разрыва не существует, исполнение заповедей не отложено до лучших времен — все происходит сразу. Так вот, в лагере ей поручили работу с беспризорными. Там она узнала, как нюхают клей, и еще множество полезных вещей. Вернувшись в Москву, она вместе с патрулем финской благотворительной миссии начала ездить на ВДНХ кормить беспризорных. Первое ощущение — ужас. Дети разговаривали на тайном языке, передвигались стайками, обладали навыками мгновенно исчезать и мгновенно возникать из-под земли. Однажды у нее на глазах они до нитки обчистили пьяного.
И она стала думать, как им помочь. Стала искать волонтеров, с которыми ездила по Москве в поисках бездомных. В 1997 году пришла в муниципалитет «Москворечье» и спросила, есть ли у них беспризорные дети и как им помогают. Ей выделили две комнаты в подвале, волонтеры сделали там ремонт, и она организовала туристический кружок. Почему туристический? Потому что Лилит не только преподаватель музыки. Она сказала так: я в детстве занималась альпинизмом, поэтому по горам, стройкам и заборам лазила легко. Так возникло своего рода скаутское сообщество с ярким духовно-нравственным направлением. Потом стала ходить по чердакам и подвалам, выводила на свет грязных голодных детей, отмывала, лечила, кормила. Открыла «Дневной стационар» для 70 завшивленных беглецов. Все получилось. Так она стала педагогом-организатором при муниципалитете. Во всем помогали волонтеры.
Думала, что рано или поздно дети разбегутся, но они остались. Тогда она предложила открыть стационар, чтобы дети могли там находиться не только днем, но и ночью. Тут на нее стали жаловаться жильцы дома, в котором находился стационар: беспризорные дети действовали общественности на нервы, их обливали кипятком, вызывали милицию — короче, неравнодушные люди активно боролись с нарушителями спокойствия.
Разумеется, Лилит стала приводить этих детей к себе домой — бросить их она не могла. Я задала ей какой-то невразумительный вопрос: ну это же было неудобно, очень обременительно, может, все же надо было остановиться. И она спросила меня: как вы себе это представляете? Сказать им: уходите, мне надоело? Некоторые дети жили у себя дома и погибали, потому что там были притоны. Некоторые ночевали в спальных мешках в спасительном подвале, а соседи день и ночь вызывали милицию.
В это время она развелась с мужем и осталась без всякой помощи. Но ее брат-бизнесмен, который всегда и во всем ее поддерживал, сказал, что вместо пропащего мужа будет платить ей алименты.
Тогда власти стали проверять ее квартиру и терзать ее детей: не надоело ли им, что у них ночуют детдомовцы и беспризорники. Ее детям это казалось естественным — это же были ее дети.
Потом отовсюду неожиданно посыпались письма в защиту беспризорников. Неблагополучные родители стали приводить детей к ней домой — короче говоря, она ушла с работы и зарегистрировала по своему домашнему адресу «Дом милосердия». Потом брат снял ей большую квартиру для бездомных детей, и там «Дом милосердия» заработал в полную силу. Появился и свой сайт.
И вот в 2001 году она решила повезти своих буйных подопечных в Анапу. Вместе с ней должны были поехать волонтеры. Однако, увидев этих пай-мальчиков и девочек, за день до поездки все ехать отказались. Она стала лихорадочно искать помощника, и в одном из церковных центров подготовки учителей для детей группы риска ей сказали, что волонтер есть. Звали его Александр Горелов.
Александр вырос в маленьком подмосковном городе. Его с тремя сестрами взяла под опеку тетя — мама умерла, когда ему было десять лет. Он сказал мне, что рано научился пить и курить. После армии устроился в пожарную охрану. И однажды встретил друга детства, отец которого был священником. Друг привел его на службу, ему там понравилось. Постепенно расстался со всеми дурными привычками. Очень хотел помогать брошенным детям, работал в лагерях с детдомовскими детьми. А тут выяснилось, что женщине, которая везет на отдых детей группы риска, нужен сопровождающий в Анапу. Утром он приехал на вокзал и сначала решил постоять в сторонке, посмотреть на эту самую Лилит и ее подопечных — вдруг не понравится. Она появилась, засвистела, как в кино про беспризорников, откуда-то появились дети, и он увидел, что они смотрят на нее как на главного человека. И тогда он подошел, они сели в поезд и поехали.
Поженились они в 2003 году. Дочка Лиза похожа на папу, а сын Артур — на маму.
* * *
Лилит Горелова сказала мне: самые сложные наши дети — не беспризорные, а те, кого уже один раз взяли домой и снова бросили.
Взрослые никогда не отмолят грех перед брошенными детьми. Поэтому они никогда не перестанут преследовать тех, кто пытается помочь этим детям. Просто невозможно свыкнуться с мыслью о том, что рядом, за стенкой, живут другие люди. Я хотела сказать Лилит, что рано или поздно все образуется, но это вряд ли. Одни так и будут с упоением ломать и убивать, а другие — строить и исцелять. Ведь Ницше еще сто лет назад написал: больше всего ненавидят тех, кто способен летать.
| 
