Может ли мусульманский мир стать терпимым к христианству?

В некоторых уголках мира до сих пор живы традиции царя Ирода, зверски расправившегося с невинными младенцами. На Рождество в Ираке в результате терактов в христианских кварталах Багдада погибли 37 человек. Так радикальные исламисты отметили и запятнали этот светлый праздник своей жестокостью и нетерпимостью.

Их жестокость не зависит от календаря. За последние несколько месяцев мы неоднократно становились свидетелями сожжения церквей и расстрела коптских христиан в Каире. Тысячи сирийских христиан были вынуждены бежать в Турцию. «Там, где мы жили, — рассказывает один беженец, — было сожжено 10 церквей… Когда казнили местного священника, мы решили, что нам пора уезжать».

За последние несколько десятилетий на всей территории Северной Африки и в целом Ближнего Востока усилилось давление на христиан. Недавно такое преследование христианской веры вызвало публичную реакцию со стороны архиепископа Кентерберийского и Папы Римского. «Мы не смиримся с Ближним Востоком без христиан», — заявил Папа Римский.

Самым страстным защитником христиан стал принц Чарльз, которого часто недооценивают, но который нередко демонстрирует необычайную рассудительность. «В течение 20 лет, — сказал он в своей недавней речи, — я пытался навести мосты между исламом и христианством и рассеять невежество и непонимание. Однако сейчас мы достигли такой точки кризиса, когда эти мосты быстро и сознательно уничтожаются людьми, которые в этом лично заинтересованы».

Усиление давления на христиан иногда используется в качестве оружия против самой идеи продвижения демократии. Сторонники этой точки зрения утверждают, что демократия на Ближнем Востоке зачастую приводит к репрессивной религиозной власти суннитов. То есть власть большинства неизбежно влечет за собой жестокое насаждение веры большинства.

Но это критика карикатуры на демократию. Демократия, согласно определению Национального демократического института, Международного республиканского института и организации Freedom House, предполагает свободу человека, охраняемую демократическими институтами. Как мы уже успели убедиться, гарантировать институциональное уважение прав меньшинств в условиях меняющегося общества крайне сложно. Однако длительная приверженность авторитаризму истощает гражданское общество, что приводит к чрезвычайно опасным последствиям в случае падения диктатора. Даже относительно лояльные диктаторы не могут находиться у власти вечно, в чем мы также не так давно убедились. Именно поэтому сейчас крайне важно, чтобы Америка и другие мировые демократии постарались помочь сохранить плюрализм и оформить зарождающийся политический порядок в государствах Ближнего Востока.

Это является приоритетной цель по причинам как гуманитарного, так и стратегического характера. Как отмечает Уильям Инбоден (William Inboden) из Техасского университета, существует непосредственная связь между религиозными преследованиями и угрозами национальной безопасности США. «Все крупные военные конфликты, в которых США принимали участие за последние 70 лет — в том числе Вторая мировая война — представляли собой борьбу с врагом, который в том числе жестоко ограничивал свободу вероисповедания». Верно также и обратное. «В мире нет ни одной нации, — пишет он, — которая одновременно уважала бы религиозную свободу и представляла бы угрозу безопасности США».

Существует несколько вероятных объяснений наличия подобной взаимосвязи. Самым убедительным из их является то, что религиозная свобода всегда предполагает полное и окончательное усвоение демократических ценностей — то есть дает человеку полное право быть еретиком или язычником. Она требует от государства признания существования взаимных обязательств, которые выходят за рамки официальной точки зрения правительства.

Христианскому миру понадобилось не одно столетие, чтобы достичь подобной формы плюрализма. И главным геополитическим вопросом 21 века станет вопрос о том, сможет ли мусульманский мир создать свою собственную, уникальную в культурном отношении версию этой демократической добродетели.

Некоторые эксперты утверждают, что мусульманская теология, делающая акцент на безоговорочной верности ее концепции священного закона, делает это весьма маловероятным вариантом развития событий. Другие указывают на прошлый опыт, когда мусульманское большинство и правители мирно сосуществовали с арабо-христианскими сообществами — это была довольно слабая форма плюрализма, при которой христиане считались людьми второго сорта, но при этом не подвергались жестокому насилию. Любая мировая религия содержит в себе элементы племенной исключительности и основ уважения к людям, исповедующим иную веру. Возникновение социального плюрализма зависит от степени господства второго над первым.

Формирование демократических институтов является крайне сложной задачей в разгар революции или гражданской войны. Однако нам стоит в полной мере использовать даже слабые рычаги воздействия — более резкое осуждение нападений, выделение средств на защиту меньшинств, поддержка умеренных сил в регионе — учитывая то, сколько всего сейчас поставлено на карту. Между тем, сейчас Америка ведет себя удивительно отстраненно. «Одним из самых странных недостатков Америки в последние годы, — пишут редакторы издания Economist Джон Миклетвейт (John Micklethwait) и Адриан Вулдридж (Adrian Wooldridge), — является ее неспособность извлечь глобальные уроки из ее уникального успешного опыта решения религиозных проблем на своей территории. Для нас остается загадкой то, почему страна, в основе которой лежат идеи плюрализма, до сих пор так мало знает о религиозной свободе».

Возрождение религиозной терпимости может начаться с одного единственного решения: мы не должны мириться с Ближним Востоком без христиан.