(Публикуется в сокращении)
Вопросы права
1. О предполагаемом нарушении ст. 9 Конвенции
22. Заявители утверждают, что отказ молдавских властей признать бессарабскую митрополию составляет нарушение их свободы вероисповедания, поскольку лишь вероисповедания, признанные государством, могут действовать на территории Молдавии. Они указывают, в частности, что нарушена их свобода совместного исповедания религии в связи с запретом на объединение с религиозной целью, а также в связи с отсутствием какой-либо юридической защиты собственности церкви-заявительницы. Заявители ссылаются при этом на ст. 9 Конвенции
Прения в суде
1. Заявители.
23. Ссылаясь на решение по делу Мануссакис против Греции, заявители утверждают, что отказ в признании церкви-заявительницы является нарушением их свободы религии, поскольку отсутствие разрешения делает невозможным практику их вероисповедания. По их мнению, государство может требовать процедуры предварительной регистрации вероисповеданий, не нарушая ст. 9, при условии, что регистрация не становится помехой религиозной свободе верующих. Отказ в признании не имеет никакого приемлемого основания в демократическом обществе. В частности, он заявляют, что церковь-заявительница или ее члены не обвинялись ни в какой незаконной или нарушающей общественный порядок деятельности.
24. Заявители утверждают, что в демократическом обществе любая группа верующих, считающая себя отличной от других, должна иметь право создать новую церковь, и что государство не вправе решать, существует ли в действительности различие между разными группами и какие верования должны считаться отличными от других.
Также государство не должно оказывать предпочтения какой-либо церкви перед другими посредством признания, или подвергать цензуре наименование церкви по той простой причине, что оно относится к какому-либо историческому периоду в прошлом.
2. Правительство
25 правительство признает, что право на свободу религии включает в себя право исповедовать свою религию путем совершения обрядов и богослужений, однако считает, что отказ признать церковь заявительницу не является запретом деятельности ее или ее членов. Эти последние сохраняют свою свободу религии, как внутреннюю, так и выражающуюся в совершении обрядов и богослужений.
26. Кроме того, правительство утверждает, что церковь заявительница, будучи христианской православной церковью, не исповедует новой религии, поскольку православное христианское вероисповедание признано в Молдове 7 февраля 1993 фактом признания Молдавской митрополии. Церковь-заявительница ничем не отличается с религиозной точки зрения от Молдавской митрополии.
Создание церкви заявительницы в действительности является попыткой создать новую административную структуру в лоне Молдавской митрополии. Таким образом, государтсво не может вмешиваться в конфликт в лоне Молдавской митрополии, не нарушая своей обязанности нейтральности в религиозных вопросах.
На слушании 2 октября 2001 г. правительство заявило, что этот конфликт, с виду чисто административный, на самом деле является прикрытием для политического конфликта между Румынией и Россией; его вмешательство в этот конфликт в виде признания раскольнической группы, каковой, в его глазах, является церковь-заявительница, может иметь тяжелые последствия для независимости и территориальной целостности молодой Республики Молдова.
Б. Третья сторона
27. Третья сторона указывает, что настоящая жалоба имеет своей причиной административный конфликт в лоне Молдавской митрополии. Она подчеркивает, что Церковь-заявительница была создана клириками Молдавской митрополии, которые, по причинам, продиктованным их личными амбициями, решили отделиться от этой церкви. Схизматическая деятельность заявителя Петру Пэдурару противоречит канонам русской православной церкви, а Московский патриархат запретил его в служении. Однако, в нарушение канонического права, не проконсультировавшись ни с московским патриархатом, ни со светскими властями Молодвы, патриархат в Бухаресте решил признать раскольничью церковь. Таким образом порожденный конфликт может быть решен лишь путем переговоров между румынским и русским патриархатами.
28. Третья сторона подчеркивает, что церковь-заявительница была основана по этническим критериям и в силу этого, ее признание правительством не только представляло бы собой вмешательство государства в религиозные дела, но и имело бы негативные последствия для политической и социальной ситуации в Молдове и усилило бы существующие в этой стране националистические тенденции. Более того, такое признание ухудшило бы дружественные отношения между Молдовой и Украиной.
Оценка суда
29 суд напоминает, что церковь или церковная организация может, как таковая, осуществлять от имени верующих права, гарантированные ст. 9 Конвенции (см. решение по делу Хааре Шалом ве Цедек против Франции). Как таковая, Бессарабская митрополия может выступать заявительницей по смыслу ст. 34 Конвенции.
1. Имело ли место вмешательство
30. Суд должен исследовать, имело ли место вмешательство в права заявителей на свободу религии в силу отказа признать церковь заявительницу.
31. Правительство утверждает, что непризнание церкви-заявительницы не мешает заявителям исповедовать и выражать свои убеждения в рамках христианского православного исповедания, признанного государством, а именно Молдавской митрополии.
32. Заявители указывают, что согласно молдавскому закону, могут практиковаться только вероисповедания, признанные государством, и, следовательно, отказ в признании равносилен для церкви-заявителя запрещению деятельности, как в богослужебном плане, так и в ассоциативном. Что до заявителей, то они также не могут выражать свои убеждения путем исповедания своей веры, поскольку только исповедание, признанное государством, пользуется защитой закона.
33. суд напоминает, что, согласно молдавскому закону от 24 марта 1992 г. о вероисповеданиях, могут практиковаться только исповедания, признанные решением правительства.
В связи с этим суд отмечает, что не будучи признанной, церковь-заявительница не может осуществлять свою деятельность. В частности, ее священники не могут служить, ее члены не могут собираться для богослужений и, будучи лишенной статуса юридического лица, она не может пользоваться правовой защитой своей собственности.
Отсюда Суд полагает, что отказ молдавского правительства признать церковь заявительницу, подтвержденый решением Верховного суда от 9 декабря 1997 г., составляет вмешательство в право этой церкви и других заявителей на свободу религии, гарантированное ст. 9 п. 1 Конвенции.
34. Для того, чтобы определить, содержит ли это вмешательство нарушение Конвенции, Суд должен исследовать, удовлетворяет ли оно требованиям ст. 9 п. 2, а именно было ли оно «предусмотрено законом», преследовало ли законную цель и было ли «необходимым в демократическом обществе».
2. Было ли вмешательство предусмотрено законом?
35. Заявители признают, что данное вмешательство было предусмотрено законом о вероисповеданиях от 24 марта 1992 г. Они утверждают, однако, что процедура, предусмотренная этим законом, отклонилась от своих целей, поскольку подлинный мотив отказа в регистрации было политическим; государство не утверждало и не доказало, что церковь-заявительница как-либо нарушает законы республики.
36. Правительство по этому вопросу не высказывалось.
37. Суд напоминает, что согласно его устоявшейся практике, выражение «предусмотренный законом», фигурирующее в ст. 8-11 Конвенции, не только требует, чтобы примененная мера имела основание во внутреннем законодательстве, но также рассматривает качество примененного закона, который должен быть в достаточной степени доступным и предсказуемым, то есть выраженным с достаточной точностью, чтобы позволить лицу – прибегнув по необходимости к профессиональной консультации – регулировать свое поведение (ссылки на предыдущие решения).
Для того, чтобы соответствовать этим требованиям, внутреннее законодательство должно содержать определенную защиту против попыток посягательства со стороны властей на права, гарантированные Конвенцией. Когда речь идет об основополагающих правах, закон противоречил бы верховенству права, одному из основополагающих принципов демократического общества, освященных Конвенцией, если бы свобода оценки, предоставленная исполнительной власти, была безграничной. Следовательно, она должна определять масштаб и способы осуществления такой власти с достаточной точностью (Хасан и Чауш против Болгарии).
Уровень точности внутреннего законодательства – которое ни в коем случае не может предусмотреть все возможные ситуации – в большой степени зависит от содержания конкретного правового акта, от области, которую он регулирует и от числа и статуса тех, кому он адресован.
38. В этой связи Суд отмечает, что ст. 14 закона о вероисповеданиях требует, чтобы вероисповедания были признаны решением правительства и что, согласно ст. 9 того же закона, признание могут получить только те исповедания, чья практика и ритуалы соответствуют конституции и законодательству Молдовы.
Не высказываясь категорически относительно того, соответствуют ли упомянутые положения требованиям предсказуемости и точности, Суд будет исходит из того, что данное вмешательство было «предусмотрено законом» прежде чем определять, преследовало ли оно законную цель и было ли «необходимым в демократическом обществе».
3. Законная цель
39. На слушании 2 октября 2001 г. правительство утверждало, что отказ в удовлетворении просьбы о признании, поданной заявителями, имел своей целью сохранение общественного порядка и безопасности. Молдавское государство, территория которого на протяжении истории переходила от Румынии к России, имеет смешанное население в языковом и этническом отношении. В таких обстоятельствах молодая Республика Молдова, получившая независимость в 1991 г., располагает лишь немногими факторами, способными обеспечить ее устойчивость. Одним из таких факторов является религия. Большинство населения принадлежит к православному христианству. Следовательно, признание Молдавской православной церкви, подчиненной Московскому Патриархату, позволило всему этому населению объединиться в лоне этой церкви. Оно полагает, что если бы церковь заявительница была признана, эта связь была бы нарушена и христианское православное население рассеялось среди множества церквей, а с другой стороны, за церковью-заявительницей, подчиняющейся Бухарестскому патриархату, могут действовать политические силы, связанные с румынскими интересами, благоприятствующими присоединению Бессарабии к Румынии. Признание церкви-заявительницы оживило бы старую российско-румынскую вражду среди населения, поставив под угрозу общественное спокойствие и территориальную целостность Молдавии.
40. Заявители оспаривают то, что оспариваемая мера имела в виду защиту общественного порядка и безопасности. Они утверждают, что правительство не доказало, что церковь заявительница представляет угрозу для общественного порядка и безопасности.
41. Суд считает, что государства располагают властью контролировать, осуществляет ли движение или объединение, созданное с предположительно религиозными целями, деятельность, наносящую вред населению или общественной безопасности (см. вышеупомянутое решение по делу Мануссакиса, п. 40; Станков и Союз Объединенных македонцев против Болгарии, п. 84).
Приняв во внимание обстоятельства дела, Суд полагает, что как таковое, вмешательство, вменяемое в ответственность государству, преследовало законную цель в смысле ст. 9 п. 2, а именно защиту общественного порядка и безопасности.
4. Необходимое в демократическом обществе
А) общие принципы
42. Суд напоминает, что, согласно его постоянной практике, так же, как и согласно ст. 9, свобода мысли, совести и религии представляет собой одну из основ «демократического общества» по смыслу Конвенции. Она фигурирует в своем религиозном измерении среди наиболее существенных элементов самоопределения верующих и их мировоззрения, но она также является драгоценным благом и для атеистов, агностиков, скептиков и безразличных к религии. Речь здесь идет о плюрализме – завоеванном дорогой ценой в ходе веков – и неотъемлемом от такого общества.
Хотя религиозная свобода в первую очередь связана с внутренней жизнью, она «предполагает», кроме того, в частности «выражать свои религиозные убеждения» индивидуально и в частном порядка, или коллективно, публичным образом и в кругу приверженцев. Свидетельство, выражающееся как в словах, так и в делах, связано с существованием религиозных убеждений. Эта свобода, в частности, предполагает возможность присоединяться или не присоединяться к какой-либо религии, исповедовать или не исповедовать ее (решение по делу Коккинакис против Греции, п. 31, Бускарини и др. против Сан-Марино, п. 34). Ст. 9 перечисляет различные формы, которые может принимать выражение религиозных и иных убеждений, а именно культ, учение, практика и совершение обрядов. Однако она защищает не любое деяние, мотивированное или вдохновленное религиозными или иными убеждениями (решение по делу Калач против Турции, п. 27).
43. Суд также указал, что в демократическом обществе, где сосуществует множество религий среди одного населения, может оказаться необходимым подвергнуть эту свободу ограничениям, необходимым для примирения интересов различных групп и обеспечения уважения к убеждениям каждого (Коккинакис, п. 33).
44. Тем не менее в осуществлении своей власти регламентирования в этой области и в отношениях с различными религиями, государство должно быть нейтральным и беспристрастным (см. упомянутое решение по делу Хасан и Чауш, п. 78). Речь идет о поддержании плюрализма и хорошем функционировании демократии, одной из основных характеристик которой является предоставляемая ею возможность разрешать посредством диалога и без применения насилия проблемы, с которыми сталкивается страна, даже тогда, когда они мешают (решение по делу Объединенной коммунистической партии Турции против Турции, п. 57). Следовательно, роль властей в данном случае состоит не в устранении причины напряжения путем уничтожения плюрализма, но в том, чтобы обеспечить взаимную толерантность противоборствующих групп (Сериф против Греции, п. 53).
45. Суд также напоминает, что в принципе право на свободу религии в понимании Конвенции исключает оценку со стороны государства относительно законности религиозных верований или способов их выражения. Меры государства в поддержку какого-либо одного руководителя или органов управления разделившейся религиозной общины или с целью заставить общину или ее часть против своей воли подчиниться единому руководству также составляли бы посягательство на свободу религии. В демократическом обществе государству не нужно принимать меры к тому, чтобы гарантировать пребывание религиозных общин под одним управлением (см. вышеупомянутое решение по делу Сериф против Греции, п. 52). Кроме того, если осуществление права на свободу религии или одного из его аспектов подчинено, согласно внутреннему законодательству, системе предварительного разрешения, вмешательство в процесс предоставления разрешения церковной власти не согласуется с требованиями п. 2 ст. 9 (см., mutatis mutandis, решение по делу Пентидис и другие против Греции, п. 46).
46. Кроме того, поскольку религиозные общины традиционно существуют в форме организованных структур, ст. 9 должна толковаться в свете ст. 11 Конвенции, защищающей жизнь объединения от всякого неоправданного вмешательства государства. Рассматриваемое под этим углом, право верующих на свободу религии, включающее в себя право проявлять свои убеждения коллективно, предполагает, что верующие могут свободно собираться, без произвольного вмешательства государства. Действительно, автономия религиозных общин является неотъемлемой частью плюрализма в демократическом обществе и следовательно является центральной для защиты, предоставляемой ст. 9 (Хасан и Чауш, п. 62).
Кроме того, одно из средств пользования правом на выражение своих религиозных убеждений, особенно для религиозной общины в ее коллективном измерении, осуществляется посредством возможности обеспечить юридическую защиту общины, ее членов и ее собственности, таким образом, что ст. 9 должна рассматриваться не только в свете ст. 11, но и в свете ст. 6 (см., mutatis mutandis, решение Сидеропулос против Греции, п. 40, и Католическая церковь Канеа против Греции, п. 33 и 40-41).
47. В соответствии со своей постоянной праткикой, Суд признает за государствами-участниками Конвенции определенную свободу усмотрения, в целях опредлеения существования и степени необходимости вмешательства, но она должна идти рука об руку с европейским контролем в отношении закона и правоприменительных решений. Задача суда состоит в том, чтобы исслдеовать, были ли принятые на национальном уровне меры принципиально оправданными и соразмерными.
Чтобы установит границы свободы усмотрения в данном случае, Суд должен принимать во внимание суть дела, а именно необходимость поддержания подлинного религиозного плюрализма, неотъемлемого от понятия демократического общества (вышеприведенное решение Коккинакис против Греции, п. 31). Также необходимо придавать большое значение этой необходимости, когда нужно определить, как этого требует п. 2 ст. 9., отвечает ли данное вмешательство «настоятельной общественной потребности» и «соразмерно ли оно преследуемой законной цели» (см., mutatis mutandis, среди множества других, решение по делу Уингроув против Великобритании, п. 53). В осуществлении своей власти контроля, Суд должен исследовать обжалуемое вмешательство исходя их всех обстоятельстве дела (Коккинакис против Греции, п. 47).
b) Примененные принципы
48. Правительство утверждает, что данное вмешательство было необходимым в демократическом обществе. В первую очередь, признание церкви-заявительницы означало бы отход государства от своей нейтральной позиции в отношении религий и, в частности, религиозных конфликтов, отход, противоречащий молдавской Конституции и общественному порядку. То есть для того, чтобы исполнить свой долг нейтральности правительство указало церкви-заявительнице сначала урегулировать свой конфликт с Молдавской митрополией.
Во-вторых, отказ в признании был, по его мнению, необходимым в интересах национальной безопасности и целостности молдавской территории, учитывая то, что церковь-заявительница занималась политической деятельностью, борясь за воссоединение Молдовы с Румынией при поддержке последней. В поддержку своих утверждений оно ссылается на статьи в румынской прессе в поддержку признания молдавскими властями церкви заявительницы и воссоединения Молдовы с Румынией.
Такая деятельность может поставить под угрозу не только целостность Молдовы, но и мирные отношения с Украиной, часть нынешней территории которой находилась до 1944 г. в канонической юрисдикции Бессарабской митрополии.
Правительство также указало на то, что церковь-заявительница пользуется поддержкой открыто прорумынских сил в Молдове, которые отрицают молдавскую самобытность, иногда даже во время дебатов в парламенте, что дестабилизирует молдавское государство. В этой связи оно упоминает Христианский союз за воссоединение с Румынией, созданный 1 января 1993 г., в который входят многие объединения и одна политическая партия, представленная в парламенте, Народный христианско-демократический фронт, который мог бы приветствовать восстановление Бессарабской митрополии.
В-третьих, отказ в признании церкви-заявительницы был, по его мнению, необходим для сохранения общественного покоя и согласия между верующими. Воинственный настрой церкви-заявительницы, которая стремится привлечь других православных и поглотить другие церкви, повлек за собой определенное количество инцидентов, которые могли бы, если бы не вмешательство полиции, повлечь за собой жертвы.
Наконец, правительство подчеркивает, что, несмотря на то, что оно отказало в признании церкви-заявительнице, молдавские власти действуют в духе толерантности и позволяют ей и ее членам беспрепятственно продолжать свою деятельность.
49. Заявители считают, что отказ в признании бессарабской митрополии не был необходимым в демократическом обществе. Они указывают, что все аргументы, выдвинутые правительством, лишены основания, не подтверждены и не соответствуют понятию «настоятельная общественная необходимость». Ни из одного материала дела не следует, что заявители вели или имели намерение осуществлять деятельность, которая могла бы угрожать территориальной целостности, национальной безопасности или общественному порядку в Молдове.
Они утверждают, что отказывая им в признании и одновременно признавая другие православные церкви, правительство нарушило свой долг нейтральности, причем по совершенно надуманным мотивам.
Отказ в признании привел к невозможности для членов церкви-заявительницы осуществлять свою религиозную практику, поскольку, согласно закону о вероисповеданиях, культовая деятельность и свобода объединения с религиозной целью могут осуществляться только в рамках вероисповедания, признанного государством. Кроме того, государство предоставляет свою поддержку только признанным вероисповеданиям, и только эти последние могут отстаивать свои права в судебном порядке. Вследствие этого, духовенство и члены церкви-заявительницы не могли защитить себя от физического нападения и преследований, жертвами которых они стали, а церковь-заявительница не могла защищать свою собственность.
Заявители оспаривают утверждение о том, что государство толерантно относилось к церкви-заявительнице и ее членам. Они утверждают, что, напротив, не только государственные служащие допускали акты устрашения со стороны других верующих, жертвами которых стали члены церкви-заявительницы, но более того, в некоторых случаях сами принимали участие в этих акциях.
50. Ниже Суд исследует мотивы, на которые ссылалось правительство-ответчик для оправдания вмешательства, а также соразмерность этого вмешательства преследуемым целям.
i) Мотивы, оправдывающие вмешательство
А) Защита законности и конституционального устройства Молдовы
51. Суд напоминает, что молдавская конституция, в ст. 31, гарантирует свободу религии и провозглашает принцип автономии вероисповеданий по отношению к государству, и что закон о вероисповеданиях от 24 марта 1992 г. устанавливает процедуру признания вероисповеданий.
Правительство утверждает, что церковь-заявительница не была признана именно с целью соблюдения этих принципов, включая долг нейтральности по отношению к вероисповеданиям, но что ей было указано предварительно разрешить конфликт с уже признанной церковью, от которой она хотела отделиться, т. е., с Молдавской митрополией.
Суд в первую очередь замечает,, что церковь-заявительница подала первое заявление признании 8 октября 1992 г., оставшееся без ответа, и что лишь позднее, 7 февраля 1993 г., государство признало Молдавскую митрополию. При таких условиях, суду непонятен – по крайней мере, той его части, которая касается периода, предшествовавшего признанию Молдавской митрополии, - довод правительства, согласно которому церковь-заявительница является всего лишь раскольнической группой по отношению к признанной Молдавской митрополии.
В любом случае, суд напоминает, что обязанность нейтральности и непредвзятости государства, как она определяется его практикой, несовместима с какой либо оценкой со стороны государства относительно законности религиозных верований, и что эта обязанность требует, чтобы оно обеспечивало взаимную толерантность между противостоящими друг другу группами, пусть даже и произошедшими из одной группы. В данном случае Суд полагает, что сочтя, что церковь-заявитель не является новым вероисповеданием, и поставив ее признание в зависимость от воли признанной церковной структур, правительство пренебрегло своим долгом нейтральности и непредвзятости. Отсюда следует, что доводы последнего, согласно которым отказ в признании был необходим для защиты законности и молдавской конституции, должны быть отклонены.
Б) Посягательство на территориальную целостность
52. Суд в первую очередь отмечает, что в своем уставе и, в частности, в его преамбуле, церковь-заявительница определяет себя как автономную поместную церковь, действующую на молдавской территории с соблюдением законов этого государства, наименование которой носит исторический характер, без како либо связи с политическими реалиями настоящего или прошлого. Осуществляя главным образом религиозную деятельность, церковь-заявительница готова сотрудничать с государством также в вопросах культуры, образования и социальной помощи. Она также заявляет, что не занимается никакой политической деятельностью.
Подобные принципы представляются суду ясными и вполне законными.
53. На слушании 2 октября 2001 г., правительство тем не менее утверждало, что на самом деле церковь-заявительница едет политическую деятельность, противоречащую общественному порядку в Молдове и, что в случае ее признания подобная деятельность поставила бы под угрозу территориальную целостность Молдовы.
Суд напоминает, что, хотя нельзя исключить, что программа организации скрывает цели и намерения, отличные от афишируемых, необходимо, чтобы в этом убедиться, сравнить содержание данной программы с действиями и выражаемыми позициями ее должностных лиц (решение по делу Сидиропулоса и других, п. 46). В данном случае он замечает, что никакой из материалов дела не позволяет сделать вывод, что церковь-заявительница осуществляет какую-либо иную деятельность, отличную от заявленной в ее уставе.
Что касается вышеупомянутых статей в прессе, то, хотя их содержание, как его излагает правительство, раскрывает идеи в поддержку возможного присоединения Молдовы к Румынии, они не могут быть приписаны церкви-заявительнице. Кроем того, правиетльство не утверждало, что церковь-заявительница была вдохновительницей подобных статей.
Кроме того, в отсутствие каких-либо доказательств, Суд не может сделать вывод, что церковь-заявительница как-либо связана с деятельностью вышеупомянутых молдавских организаций (см. выше), борющихся за присоединение Молдовы к Румынии. Суд также отмечает, что правительство не утверждало, что деятельность этих объединений или политических партий незаконна.
Что касается возможности того, что будучи признанной, церковь-заявительница будет представлять риск для национальной безопасности и территориальной целостности, Суд полагает, что здесь речь идет всего лишь о предположении, которое, в отсутствие других конкретных элементов, не может служить оправданием отказа в признании.
Г) Защита социального мира и согласия между верующими
54. Суд напоминает, что правительство не оспаривало инцидентов, имевших место во время встреч верных и духовенства церкви-заявительницы. В частности, конфликты происходили, когда священники церкви-заявительницы желали служить литургию в местах богослужений, на исключительное право пользования которыми претендуют верующие и клир Молдавской митрополии, или там, где определенные лица противились присутствию церкви-заявительницы, считая ее незаконной.
Зато Суд отмечает существование определенных расхождений между заявителями и правительством в трактовке этих инцидентов.
55. Не занимая определенной позиции относительно того, каким именно образом происходили инциденты, Суд высказывает мнение, что непризнание церкви-заявительницы сыграло определенную роль в произошедших инцидентах.
ii) Соразмерность преследуемым целям
56. Правительство утверждает, что, несмотря на отказ в признании церкви-заявительницы, власти действовали в духе толерантности и позволяли ей беспрепятственно продолжать свою деятельность. В частности, члены этой церкви могли собираться, совместно молиться и пользоваться собственностью. Доказательством этому может служить обширная деятельностью церкви-заявительницы.
57. Суд напоминает, что, согласно закону 979-XII от 24 марта 1992 г., только вероисповедания, признанные решение правительства, могут практиковаться на молдавской территории. В частности, только признанное вероисповедание обладает юридическим лицом (ст. 24), может производить и осуществлять торговлю предметами культа (ст. 35) и нанимать служителей и наемных работников (ст. 44). Кроме того, объединения, преследующие в целом или частично религиозные цели, несут на себе обязанности, вытекающие из законодательства о вероисповедании (ст. 21).
В этих обстоятельствах Суд отмечает, что в отсутствие признания церковь-заявительница не может ни организоваться, ни функционировать. Лишенная юридического лица, она не может в судебном порядке защищать свою собственность, необходимую для осуществления культа, а ее члены не могут собираться с целью религиозной деятельности, не нарушая тем самым законодательства о вероисповеданиях.
Что касается терпимости, которую доказывало правительство по отношению к церкви-заявительнице и ее членам, Суд не может считать подобную терпимость заменой признанию, поскольку только оно может предоставить заинтересованным лицам их права.
Кроме того, суд напоминает, что в определенных случаях заявители не могли защититься от акций устрашения, поскольку власти ссылались на то, что только законная деятельность может пользоваться защитой закона.
Наконец, Суд замечает, что власти, признавая другие религиозные объединения, не пользовались критериями, которые они использовали для отказа в признании церкви-заявительницы, и никакого оправдания для такого различия в отношении молдавским правительством выдвинуто не было.
58. В заключение Суд полагает, что отказ в признании церкви-заявительницы имеет такие последствия для религиозной свободы заявителей, что он не может считаться ни соразмерным преследуемой цели, ни необходимым в демократическом обществе, и таким образом было совершено нарушение ст. 9.
II. /…нет необходимости рассматривать ст. 9 в сочетании со ст. 14…/
III. О предполагаемом нарушении ст. 13 Конвенции
63. Заявители указывают, что была нарушена ст. 13 Конвенции в том, что внутреннее законодательство не предлагает никакого пути удовлетворения жалоб, которые были представлены ими Суду.
64. Правительство утверждают, что в данном случае, где речь идет о жалобах гражданского характера, требования ст. 13 перекрываются требованиями ст. 6 Конвенции.
65. Суд напоминает, что следствием из ст. 13 является требование наличия внутреннего средства защиты, дающего возможность компетентной национальной инстанции признать содержание жалобы, основанной на Конвенции, и предложить
соответствующее возмещение, даже с учетом того, что договаривающиеся государства пользуются определенной свободой усмотрения относительно способа выполнения обязательств, которые налагает на них это положение (решение Шагал против Великобритании, п. 145). Требуемое средство защиты, согласно ст. 13, должно быть «эффективным», как с практической, так и с юридической точки зрения. Однако подобное средство требуется только в отношении жалоб, которые могут быть обоснованы с точки зрения Конвенции.
66. Суд замечает, что жалоба заявителей, согласно которой отказ в признании церкви-заявительницы представляет собой нарушение их права на свободу религии, гарантированное ст. 9 Конвенции, бесспорно, имеет обоснованный характер. Заявители, следовательно, были вправе воспользоваться эффективным внутренним средством защиты в смысле ст. 13. Следовательно, суд должен рассмотреть, располагали ли церковь-заявительница и другие заявители таким средством.
:7. Он констатирует, что в своем решении от 9 декабря 1997 г. Верховный суд постановил, что отказ правительства ответить на просьбу о признании, поданную церковью-заявительницей, законен и не противоречит ст. 9 Конвенции, поскольку заявители могут выражать свои религиозные убеждения в лоне Молдавской митрополии. Однако, сделав это, Верховный суд не ответил на основные жалобы, поднятые заявителями, а именно, относящиеся к их желанию объединиться и совместно исповедовать свою религию в лоне церкви, отличной от Молдавской митрополии, и пользоваться правом доступа в суд для защиты своих прав и собственности, при том, что только признанные государством вероисповедания пользуются правовой защитой. Отсюда, не будучи признанной государством, Бессарабская митрополия не имела права обратиться в Верховный суд.
Из чего следует, что обращение в Верховный суд на основании ст. 235 гражданского процессуального кодекса не было эффективным.
68. Кроме того, суд напоминает, что закон о вероисповеданиях от 24 марта 1992 г., который ставит деятельность вероисповедания в зависимость от признания правительством и от обязательства соблюдать законодательство республики, не содержит специального положения, регламентирующего процедуру признания и предусматривающего доступные меры защиты в случае спора.
Правительство не назвало никакого другого средства защиты, которым могли бы воспользоваться заявители.
Отсюда Суд приходит к выводу, что заявители были не в состоянии получить удовлетворение своих жалоб в национальной инстанции относительно своего права на свободу религии. Таким образом, имело место нарушение ст. 13 Конвенции.
IV. О предполагаемом нарушении ст. 6 и 11 Конвенции
/…нет необходимости в отдельном исслдеовании ст. 6 и 11, т. к. они были учтены в контексте ст. 9…/
V. О применении ст. 41 Конвенции
74. Суд полагает, что установленные нарушения, несомненно причинили заявителям моральный ущерб, который он оценивает в сумму 20 тыс. евро.
77. Сделав оценку на беспристрастной основе, Суд назначил заявителям сумму в 7 025 евро в возмещение судебных расходов и издержек, плюс любую сумму причитающуюся им в рамках налога на добавленную стоимость.
По этим основаниям Суд единогласно:
1. Постановил, что имело место нарушение ст. 9 Конвенции
2. Постановил, что нет необходимости исследовать дело в свете ст. 14 в сочетании со ст. 9
3. Постановил, что имело место нарушение ст. 13 Конвенции
4. Постановил, что нет необходимости устанавливать наличие нарушений ст. 6 и 11 Конвенции
