Идеология запретов как национальная идея

Манифест Александра Бастрыкина (Бастрыкин А. «Пора поставить действенный заслон информационной войне» // «Коммерсантъ-Власть», № 15 от 18.04.16) в очередной раз ставит страну – общество, Церковь и тех, кто ею управляет, – перед выбором своего пути и своей идентичности. В чем будет заключаться традиция нашей страны? Запрещать или разрешать, сажать всех или разбираться по существу, соблюдая презумпцию невиновности, объявить всем войну и закрыть страну или же следовать существующим правовым нормам, вводя разумные правила и ограничения? По существу, это вопрос о том, хотим ли мы оставаться европейцами или нет.

Глава Следственного комитета нарисовал картину обиженного и обманутого государства, которому необходимо мобилизовать все свои силы перед угрозами терроризма, экстремизма и диверсий со стороны США и других западных стран. Информационные и иные войны, призванные ослабить Россию, по мнению Бастрыкина, продолжаются с советских времен. И противостоять этим войнам нужно при помощи чрезвычайных мер – фактически самоограничения граждан и тотального контроля за общественной сферой со стороны государства.

Статья Бастрыкина так и осталась бы ярким выражением официальной линии на борьбу с западным влиянием и экстремизмом, если бы автор не связал свои устремления с национальной идеей и иерархией духовных ценностей россиян. Знаковым явлением можно назвать уже то, что именно Следственный комитет предложил в условиях кризиса наиболее конкретную национальную идею России и концепцию спасения страны.

По существу, Бастрыкин призывает к новой волне закрытия общественных и религиозных организаций с тем, чтобы любые западные средства или связи рассматривались как отягчающее обстоятельство. Отмечая формирование «проамериканской и прозападной несистемной оппозиции», Бастрыкин говорит и о «распространении межконфессионального и политического экстремизма» в стране. Однако не уточняет, что это такое и кого в рамках этих понятий можно выявить в регионах. Для того, чтобы это выяснить, предлагается провести «широкомасштабную и детальную проверку» всех НКО и религиозных объединений. Как и в 2012 году, проверки на предмет иностранного финансирования в религиозной сфере коснутся не приходов и организаций РПЦ, чья отчетность является тайной, а протестантов и католиков, которые считаются проводниками «западного влияния». Новые религиозные движения и многие мусульманские группы уже давно находятся под контролем, ужесточение которого заставит их еще глубже уйти в подполье.

Глава Следственного комитета изначально предполагает, что в стране будет много экстремистов и «иностранных агентов», с которыми будет сложно справиться. Именно поэтому Бастрыкин предлагает по существу изменить правовую систему России, изъять часть прав граждан ради «соблюдения безопасности». Соответственно делается это с использованием китайского опыта контроля за информацией внутри страны, прежде всего за Интернетом.

Помимо этого, наиболее спорный пункт – «внесудебный порядок включения информации в федеральный список экстремистских материалов, а также блокировки доменных имен сайтов». Логика Бастрыкина такова: пусть потом сами владельцы сайтов или издатели и верующие обжалуют эти решения. В настоящее время у правозащитников и религиозных деятелей, в основном исламских, масса претензий к списку экстремистской литературы – из него практически невозможно исключить какую-либо книгу, а сам список используется для проверок библиотек и давления на религиозные общины. Всегда могут прийти и найти запрещенную брошюру или журнал, даже если их не было, – мусульмане и Свидетели Иеговы об этом хорошо знают.

О слишком широком толковании понятия «экстремизм» и «экстремистская деятельность» в законе не раз говорили члены Совета по правам человека при президенте РФ. Статистика дел по пресечению экстремистских идей – самая богатая и многообразная именно за счет того, что часто достаточно вырванной из контекста фразы, чтобы увидеть в человеке уголовного преступника или в книге – экстремизм. Благодаря Рамзану Кадырову, который обратился к президенту Владимиру Путину в 2015 году, ряд священных писаний, в их числе Библия и Коран, были выведены из-под действия закона о противодействии экстремистской деятельности. Однако теперь прокуратура применительно к новым религиозным движениям рассматривает другую проблему – считать ли Библией ее переводы, отличные от синодального, например. Даже странно звучит вопрос: способствует ли это борьбе с терроризмом?

Ужесточения стоит ждать и в рамках идеологической политики. Бастрыкин предлагает ввести уголовное наказание за отрицание референдума о присоединении Крыма – «С учетом места этого акта в системе иерархии ценностных ориентаций российского государства и общества» (интересно, что РПЦ и патриарх не высказывали никакого мнения об этом акте). Кроме того, ст. 280 УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности) планируется дополнить квалификацией «призывов к экстремистской деятельности, если они сопряжены с фальсификацией сведений об исторических фактах и событиях».

«Китайские казни» Бастрыкина формируют новую идентичность и новую иерархию ценностей, уже забытую с советских времен. Это мобилизация с помощью запретов и тюремной культуры, уголовного наказания, выборочного применения методов азиатских стран, чем они и становятся близки России (поворот на Восток). Для российского православия и патриарха Кирилла, который не так давно вместе с папой Франциском выступал за сохранение европейской христианской идентичности, нынешнее время критически важно – будет ли православие определять, что суть наши «духовные скрепы», или за него это сделают другие. 

Об авторе: Роман Николаевич Лункин – руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН.

источник: НГ