Протестанты Сергей и Лена Кривоносовы: «В России народ воспринимается как инструмент достижения чьих-то целей»

Сергей: Я родился в советской атеистической семье. Родители были спортсменами, занимались спортивным ориентированием. В 1980 году папу направили служить в Германию. Он тогда был тренером. И мы в 1986 году уехали вслед за ним. До 1989 года я жил в Германии, в Дрездене. В ГДР все жили в воинских частях, но мы жили рядом с немцами, не за забором. Вокруг были красивые лютеранские церкви, но я там никогда не был, даже как в музее. Кстати, примерно в это же время там проходил службу Путин, наверное, мы где-то и пересекались.

Сергей: Мы вернулись в Москву в 1989 году. В 1991-м я закончил школу и поступил в Бауманский университет. У меня тогда были неформальные настроения — хайер, рок-музыка. Папа часто ездил за границу и как-то раз из Финляндии привез мне Евангелие, которое бесплатно раздавали в поезде. Я взял Евангелие, прочитал и ничего не понял. Сказал себе: «Бог, если ты есть, то когда-нибудь ты мне что-нибудь расскажешь». И где-то через полгода я пошел учиться в рок-лицей «Красный химик». К тому моменту я ушел из Бауманского, на следующий год я поступил в МАМИ, который и закончил.

Как-то после занятий в «Красном химике» мы сидели с ребятами пиво пили, а из соседнего кабинета доносился смех. Я решил сходить посмотреть. Оказалось, что обыкновенный русский человек просто и интересно рассказывает про Иисуса, Евангелие и о том, что Бог меня любит.

В то время неформального советского рока у меня была любимая фраза у Цоя: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать». И когда я услышал про Иисуса, я понял: вот ради Него я готов умереть и ради Него я готов жить. И после этого я стал читать Евангелие — и мне все стало понятно. Моя жизнь с тех пор серьезно изменилась. Для себя я общину выбрал практически сразу.

Сергей: Я пришел в церковь, когда мне было лет 19. У нашего пастора было несколько помощников-диаконов. Одна из них — мама Лены. Однажды после воскресного собрания мы шли нашей небольшой тусовкой, и не помню, о чем там был разговор, но помню ее фразу: «За Серегу я бы свою Ленку прямо сейчас отдала!» Надо сказать, что Лене тогда было 12 лет. И у меня высветилось — прямо как с песней Цоя. Я подумал, что вырастет — посмотрим. Мы общались как друзья. Через несколько лет у меня состоялась помолвка в церкви с другой девушкой. Мне было уже 22 года, подумал, что пора бы жениться. Но все развалилось. Помню, как я молюсь Богу и понимаю, что мне нехорошо одному. А в Библии написано в самом начале, что нехорошо быть человеку одному. И после того как я помолился, Бог обратил мой взгляд на Лену. Ей было 16,5, а мне — 23. Я поговорил с Лениной мамой, со всеми родственниками, сделал предложение Лене, и потом мы пошли к епископу и получили официальное разрешение в префектуре. В 1997 году мы радостно и счастливо обвенчались и поженились. А через два дня Лена пошла в последний класс школы.

Лена: Я по специальности логопед. Сначала я занималась подготовкой к школе и с детишками в начальной школе — вела уроки труда. В итоге это все вылилось в клуб семейного обучения. От обычной школы наш центр образования отличается малой наполняемостью и за счет этого индивидуальным подходом. И атмосфера там особенная. Я 11 лет занималась этим проектом. В прошлом году ушла, потому что поняла, что хочу побыть дома, заняться своими детьми. Прошлым летом мы взяли их на семейное обучение. Мы не боимся, что они отстанут, — есть учебники и дети, которые хотят учиться. В принципе, в этом году я им помогала только по русскому и математике. Все остальные предметы они осваивали самостоятельно — и сдают все на отлично. У наших детей много друзей, социализация происходит за счет того, что мы посещаем много кружков — ИЗО, плавание, гимнастику. По воскресеньям ходим в церковь. Там тоже свой коллектив.

Сергей: Девять лет назад мы с друзьями основали группу G.O.N.G. У нас две программы. Первая — литургическая, протестантская, в стиле бритпоп. Мы пишем тексты, наполненные религиозным смыслом, и поем по-русски. Это песни, направленные к Богу. А еще мы играем альтернативный рок для людей, которые о Боге, может быть, не думают, но мы хотим им рассказать о Нем. Выступаем везде, где получается. На концертах в клубах, на фестивале «Эммаус» играли один раз. Выпустили уже четыре диска. Я работаю системным администратором, поэтому график у меня свободный, и достаточно времени для творчества.

Сергей: Вопрос в том, что мы называем ювенальной юстицией, какие у нее цели и для чего. В нашей стране всегда любой рычаг власти является манипуляционным. Представьте, мы живем хорошо, правильно, а тут могут зайти социальные службы — и они имеют право все проверять и делать что хотят. С одной стороны, идея, может быть, хорошая, но над ней надо еще очень долго работать. Я понимаю, что есть дети, которые живут в реальном насилии, но в нашей стране сейчас лучше не экспериментировать — хотя не знаю, где это работает. Бываем за границей, интересуемся, как у них. Пока никаких положительных отзывов не слышали.

Сергей: Государство должно быть для народа, а не народ для государства. А у нас постсоветский менталитет — народ воспринимается как инструмент достижения чьих-то целей. Должно смениться поколение этого постсоветского мышления, чтобы появилось что-то другое. Для реальных изменений нужны люди чести. Мне нравится Навальный с его позицией неравнодушного человека. Но я понимаю, что нет людей, сразу готовых к политике. Думаю, на выборах мэра мы будем голосовать. Но еще не решили за кого.

Лена: Пока у меня нет желания голосовать ни за Собянина, ни за Навального. Но я понимаю, что, так как графы «против всех» нет, придется все равно выбрать.

• ТЕКСТ:
 
• Аня Айвазян

• ФОТОГРАФИИ:
 
• Митя Алешковский

источник: Большой город