Нет религии, нет проблемы? Россия как территория без проповеди

Антитеррористический пакет Яровой стал своего рода началом большого предвыборного цикла, связанного с избранием новой Думы и последующими в 2018 году выборами главы государства. И не совсем понятно – это высшая точка запретительной политики или же начало ее нового витка. Поскольку в общественной жизни уже практически не осталось ничего, что можно было бы еще запретить, то власть пошла по пути наименьшего сопротивления – запрета религии.

Президент В. Путин подписал Федеральный закон от 6 июля 2016 г. N 374-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии терроризму" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности". Поправки, касающиеся верующих и религиозных объединений, вступают в силу 20 июля 2016 года (тогда как поправки, касающиеся баз данных сотовых операторов, в июле 2018 года).

Равнодушие к публичной деятельности каких-либо церквей в России оказалось настолько велико, что на федеральных каналах и в светских интернет-изданиях ограничения на миссионерскую работу в пакете Яровой даже не упоминались. А тем более поправки о миссионерах не обсуждались. На этом фоне как-то буднично воспринимается циничное прохождение законопроекта в Госдуме РФ без дискуссий и с тайными поправками за несколько дней до голосования.

Формально закон Яровой только регулирует миссионерскую деятельность. На практике – закон делает ее невозможной на основании ст.28 Конституции РФ. Статья гарантирует свободное исповедание и распространение своей веры каждому.

Антирелигиозный характер закона стал очевиден уже на стадии общественной реакции. До момента подписания этого закона президентом против него консолидировано выступили наиболее миссионерски активные протестантские церкви – Союз баптистов и Совет глав протестантских церквей России. Сомнения в целесообразности закона высказывали мусульмане, особенно активно Саратовского Духовное управление мусульман.  Даже представители иудаизма и часть православных публицистов (Сергей Худиев и Андрей Десницкий) критиковали пакет Яровой.

Сама Яровая в одном из интервью заявила о том, что закон призван защитить традиционные религии от иностранного влияния, от неопределенных других движений и проповедников. Однако традиционные религии закон не защищает.

Формализация миссии отнюдь не поможет изменить отношение общества к проповеди христианской морали, этики, вероучения, богослужебной практики среди населения. Православным – рядовым верующим-миссионерам - в данном случае будет не менее трудно, чем другим конфессиям. В преамбуле Закона о свободе совести исторически укорененным в России названо и христианство в целом. Теперь же на свободной миссии церквей временно поставлен крест. Представителям ислама и иудаизма проект не нравился, у многих мусульман вызвал возмущение. Из числа традиционных религий остается буддизм, представители которого никак не выступали по этому закону: неужели Яровая действовала в интересах буддистов?

Вместе с тем, Русская православная церковь – единственная, кому удалось внести свои поправки в проект закона. Об этом в своем комментарии написала игумения Ксения Чернега, глава юридической службы Московской патриархии. Матушка Ксения отметила два «положительных» момента – то, что миссионерская деятельность направлена против представителей иных вероисповеданий, а также то, что священнослужителям можно проповедовать без документа. Логика юридической службы проста: большинство российских граждан являются потенциальными православными, священника РПЦ всегда можно отличить от мирянина. Тогда как католики или протестанты проповедуют заведомо среди людей иного вероисповедания. Остается вопрос – будет ли полицейский при встрече с баптистов или адвентистом руководствоваться протестантским принципом «всеобщего священства» или предпочтет не считать пастора священнослужителем и будет его оштрафовать.

Для большинства обывателей пакет Яровой является инструментом защиты общества и государства от интернет-угроз, от террористов и «сектантов» (хотя этого понятия в законе нет). Именно поэтому президент так легко подписал этот закон. Что касается верующих, то для них пакет Яровой меняет представление о религиозной деятельности. Связано это с тем, что авторы проекта не представляют себе, что такое религия  в публичном пространстве и как и в каких формах осуществляется миссия разными церквями. Скорее всего, Яровой или иным авторам текста закона, казалось, что миссия в РПЦ и в других церквях радикально отличаются. Но это не так. Верующие любых религий и конфессий неизбежно выходят за рамки своих общин, церквей, мечетей, Домов молитвы, чтобы рассказать об истинности своей веры.

В связи с этим многие церкви уже готовятся, как и в советское время, к гонениям, и к тому, что в полной мере этот закон исполнить они не смогут. Как отметил епископ Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников) Константин Бендас, в рекомендациях к этому закону может быть и «раздел «требования закона, которые добрый христианин исполнить не может». Так как закон Божий всегда выше законов человеческих»».

Невыполнимыми положениями закона, противоречащими религиозной деятельности, являются следующие:

Каждый верующий, говорящий о Боге вне культового здания, должен иметь при себе документ от организации, что невозможно.

В жилых помещениях можно проводить обряд, но нельзя проповедовать, что невозможно. Отличит ли полиция миссионерскую деятельность от обряда с проповедью? Кроме того, многие общины собираются в частных домах, а теперь по закону перепрофилировать жилое помещение в помещение религиозного назначения нельзя.

Нельзя приглашать или принимать в жилом помещении неверующего для того, чтобы рассказать ему о вере. Это будет миссией и кто-то в этом жилом помещении должен иметь документ и удостоверение миссионера. Но и это не гарантирует от штрафа. Полиция решит, что миссионерствовать в жилом помещении нельзя в принципе (а если хозяин помещения не в курсе, то штраф неминуем).

Проповедующий свою веру в сети Интернет, в средствах массовой информации «либо другими законными способами» также в идеале должен иметь документ от организации. По крайней мере, судя по определению миссионерской деятельности такой документ могут у пользователя сети или автора публикации в СМИ запросить. Это невозможно сделать у всех. И непонятно, кто будет определять миссионерский характер того или иного текста или поста в Интернете? Снова будут проводиться бесконечные экспертизы?

Иностранный миссионер должен заключить трудовой договор, то есть приехать по особой визе и получить квоту, а проповедовать только на территории, на которой по уставу действует пригласившая организация. В реальности это практически запрет на деятельность иностранцев.

Безусловно, большинство религиозных лидеров высказывают надежду на внесение поправок в этот закон Яровой осенью, а также на смягчение закона в ходе его правоприменения в регионах. В далекой перспективе – в случае появления судебного решения против верующего положения Закона будут оспорены в Конституционном суде РФ. Судебные решения, основанные на законе, конечно, будут предметом разбирательства в Европейском суде по правам человека.

Однако парламентарии и те, кто за ними стоит, сделали все, чтобы применение этого закона было жестким. Потому что вряд ли правоохранительные органы откажутся выписывать штрафы до 50 тысяч для граждан и до 1 млн рублей для религиозной организации. С 20 июля у органов власти будет план по показателям «эффективности» антитеррористического пакета законов. Кто-то разорится, кому-то придется продать здание Дома молитвы. В действительности, только мудрые публичные и непубличные действия чиновников, отвечающих в администрациях субъектов РФ за связи с религиозными объединениями, могут смягчить этот закон.

Рост цинизма представителей разных ветвей власти по отношению к обществу и к религии, в частности, очевиден. Показательно, что на фоне столь откровенного тайного  «протаскивания» антимиссионерских поправок руководитель аппарата комитета Госдумы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций Степан Медведко призвал религиозные организации принять пакт против прозелитизма, что «сняло бы многие вопросы в их взаимоотношениях друг с другом и государством». «Прозелитизмом», то есть обращением в свою веру представителей других вероисповеданий и мировоззрений, занимаются все религиозные организации. Поэтому предложение представителя Госдумы – это стремление указать на их «второсортное» место всем «неправославным» в обществе. С принятием закона Яровой это удалось в полной мере.

На новом витке истории возвращение России к религии будет, к сожалению, сопровождаться, как минимум, низким уровнем уважения, как к власти, так и к православию. Чем жестче будет применение закона, тем ниже будет уважение. 

Роман Лункин.

Ссылки по теме:

Закон о противодействии терроризму и о миссионерской деятельности ("пакет Яровой")

Обращение к Президенту России по поводу одобренного парламентариями антитеррористического пакета Озерова и Яровой

"Законы Яровой" заставляют священников нарушать тайну исповеди

Роман Лункин: «Каждый штраф, который будет взят на основании этого закона, можно считать оскорблением религиозных чувств»

Нежелательные граждане. Депутаты предложили отделить верующих от общества и ограничить их права за пределами культовых зданий